Книга Кораблей. Чародеи

Я запрокинула голову к усыпанному крупными звездами небу. Над лесом короной сияли сполохи, прочерчивали небо частые падающие звезды… Мир из серебра… А впереди ожидал золотистый туман святилища. Теплый-теплый.

— Я люблю тебя, Одрин. Идем.

— Триллве… — Одрин зарылся лицом в мои волосы. — Постой… Скажи теперь ты. Там, в том мире, ты не помнишь? Вдруг ты уже связана браком с этим… черным человеком?

Точно змея скользнула в желудок: склизкая, холодная. Я облизнула враз пересохшие губы.

— Может быть. Я не помню.

Вырвалась из рук жениха и села на траву, сердито сдвинув меч.

Вот и окончилась моя сказка.

Одрин опустился рядом на корточки:

— Триллве… Ты что, не доверяешь мне? — он взял меня пальцами за подбородок. — Я люблю тебя. И мне наплевать на ваши людские законы. Просто я хочу, чтобы между нами не было никаких тайн и секретов, понимаешь?

Он поднялся. Потом, наклонившись, подхватил меня на руки и молча вступил в обволакивающий золотой свет:

— Я очень сильно тебя люблю, — сказал он тихо.

Мир плавно скользил мимо меня, насыщаясь золотом, теплея… это был туман, как в раннее августовское утро, только теплый — точно вода в озере с лилиями. И Одрин нес меня сквозь эту воду, моя голова покачивалась у его плеча, щека терлась о шелк его рубашки.

Казалось, это длится бесконечно. И светло становилось уже во мне. Тот ровный огонь… он был теперь со всех сторон.

Мадре опустил меня у подножия древнего ясеня. Поцеловал в лоб и осипшим от волнения голосом сказал:

— Возьми меня за руку, девочка, а второй обними ствол. Думай только обо мне, а остальное я сделаю сам…

Он прислонился щекой к шершавой коре и зашептал что-то. Я — понимала! Как понимала руны в загадочной Книге. Одрин говорил сейчас на ее языке.

«Мы пришли к тебе, потому что нам некуда больше идти. Наш корабль стоит на приколе, четвертая кровь потеряна, Врата к звездам закрыты. Предвечный ясень, корнями уходящий в твердь земли, а ветвями упирающийся в звезды. Помоги нам вспомнить, что такое летать, научи, как вернуться домой».

В груди полыхнуло. Я вдохнула загустевший воздух. Одной рукой взяла руку Мадре, второй прикоснулась к шершавому стволу, потом порывисто прильнула к дереву вся — доверчиво, как будто обнимая любимого. Шершавые касания коры были нежными и знакомыми.

Золотое сияние загустело вокруг нас коконом, колкими искрами рванулось к древесной кроне. Плыла мелодия слов… Я растворялась в ней, раскрывая себя навстречу — словно распахивались или взлетали вверх кованые ворота — только не снаружи, а внутри меня. Одрин… я… ясень… земля… звезды… мы…

«Раскрой мне свои ладони, деревце, Я хочу быть с тобой на „ты“» [18] …

Князь все сильнее погружался в золотую глубину, шепча древние слова — просьбу быть вместе… Он уже проговаривал последние фразы о любви, верности и единении, как вдруг почувствовал легкое касание на своем плече — словно к разгоряченной коже кто-то приник холодными губами. Потом еще и еще, на этот раз к голове, к щеке, снова к плечам. Одрин удивленно раскрыл глаза: нас окружил серебряный дождь из листьев, а сверху, из самой кроны священного дерева, лился пронзительный свет — как будто одна из лун вдруг решила подлететь к земле очень близко и подарить свое благословение жениху и невесте.

18

Строчка из Ф. Дымова.

— Триллве… — потрясенно прошептал Мадре.

«…Со мной солнце, земля и дождик делятся, Отливаясь в твои плоды. Ты памятник жизни, Ты — мое право надеяться, Ты — формула высоты. Раскрой мне ладони и сердце, деревце. Я хочу быть с тобой — как с любимой — на „ты“».

Кора священного древа разомкнулась, отпуская наши сердца, нагие, слабые и светлые. Я, покачнувшись, отступила и развернулась к Одрину, точно зная, что дальше делать. Взяла с его пояса кинжал и провела по запястью. Кровь выступила рябиновыми бусинками на коже. Я отдала нож жениху:

— Теперь ты.

И зажмурилась, лицом ловя прикосновение серебряных листьев — летящих то ли с ясеневой кроны, то ли с неба. Запах осени, мха, стрелолиста… Сердце под горло, и перестук все быстрее, быстрее…

Одрин забрал у меня нож и острием провел по своему запястью. Протянул руку и крепко ухватил меня ладонью за предплечье, соединив раны. Ему на мгновение показалось, что от руки по всему телу пробежала холодная молния, сметая в душе все возведенные за долгую жизнь границы и преграды. Потом по жилам растеклось тепло, и князь растерянно вскрикнул от накатившей следом волны желания. Глаза его распахнулись, и он хрипло спросил:

— Ты… тоже это чувствуешь?

Я задышала тяжело и неровно, удерживаемая от падения лишь его рукой. Раны перестали болеть и кровить — я знала это так же точно, как точен ход небесных светил над головой. И еще я вся была распахнута перед князем — вся до донышка, как и он передо мной. И мне ничего не было стыдно в себе — ни худого, ни хорошего. Мы принимали друг друга такими, какие есть, не скрываясь.

Шаг навстречу… и золотое сияние приняло нас мягко, как вода.

Мир вокруг в очередной раз закружился, и Мадре увлек меня в траву. Нежность словно окутала нас с головы до ног, муж покрывал поцелуями мое тело, шепча в сотый раз о своей любви. Серебряные листья все продолжали нисходящее кружение и засыпали нас, точно снег, а воздух вокруг был наполнен неземной, почти не слышной музыкой, в звуках которой, кажется, даже можно было различить слова. Одрин и Аррайда. Пришлый и давняя. И отныне муж и жена.

Я вслушивалась в мир… в легкий звон вокруг меня… в цвет поцелуев… я точно парила в мягких ладонях земли… в аромате лилий… растворялась в любимом и ни о чем не жалела… рядом с моим плечом легко и стремительно упала в подушку мха ясеневая крылатка. Следом — тяжелая и серьезная — капля росы… Золотое сияние разошлось, звезды приблизились, и я вдруг увидела, что они не просто голубые, колкие; что у каждой из них свой цвет… и они подмигивают нам…

— Одрин… смотри, вон там — двойная звезда. Это мы с тобой.

Он положил голову мне на грудь:

— Да, это мы, — улыбнулся и осторожно погладил меня по животу. — Как та звезда, мы отныне с тобой одно целое… будто две вишенки на общем черенке. Знаешь… Я думал, что серебряные листья — это просто красивая легенда, — князь закрыл глаза и стал слушать постепенно успокаивающийся стук моего сердца.

— …два любящих сердца смогут открыть любые двери и дотянуться до неба… — тихонько пропела я. Мелодия… она совпала с той, что вызвонили для нас опадавшие листья! И… я поняла, что больше не боюсь… ни Книги с ее странными гравюрами, ни прошлого, ни пропасти под ногами. Мне захотелось поделиться радостью с мужем… и я с удивлением поняла, что мне не надо говорить… он… без того меня слышал! Это чудо святилища или навсегда?..