Книга Семи Дорог

Эссиорх тревожно покосился на него, но ничего не сказал. С каждым шагом запах дыма усиливался. Хранитель наклонился вперед и шел быстро, втягивая ноздрями воздух. Они обогнули гаражи и вновь встретились с пожарной машиной, которую уже видели. Она стояла на краю чего-то большого и темного. На стены ближайших домов, на машины, на деревья налипла жирная гарь.

– Мрак нас опередил! – сквозь зубы сказал Эссиорх.

Перед ними лежало пепелище. Уцелевшая деревянная стена торчала, как черный зуб. Все уже догорело и чадило где-то в глубине, под завалами. Воздух был затянут дымом. Тени от фигур падали не на землю, а на него. Казалось, перед тобой бежит серый призрак, который пытаешься, но не можешь догнать. Протягиваешь руку – и он тоже протягивает руку, в которой пляшут отрывающиеся от пожарища белые хлопья.

Со стороны уцелевшей стены громоздились вещи, которые, как видно, выбрасывались из окон или выносились в большой спешке. Какие-то чемоданы, компьютерные мониторы, одежда. Больше всего почему-то было стульев, но Меф заметил и три разбитых телевизора. Пространство вокруг дома было огорожено полосатой ленточкой. У дивана, громадного, как дохлый бегемот, стояли два пожарника. Один терпеливо наливал ему в дымящееся брюхо воды, а другой, сидя рядом на корточках, с любопытством отдирал ногтем неприличную наклейку.

Эссиорх и Меф подошли к ним.

– Сюда нельзя! – заявил пожарный, отдиравший наклейку.

Его напарник толкнул диван сапогом. Тот качнулся и плеснул водой.

– Почему? – заартачился Меф.

– Не положено, – упрямо повторил пожарный и, медленно вставая, стал вырастать на глазах.

– Почему?

– Закон! – он вырос еще на полметра.

– Какой? – напирал Буслаев, включив в себе внутреннего осла.

– Федеральный! – сказал пожарный, становясь совсем огромным.

Не дожидаясь, пока он достанет головой до неба и проткнет его, Эссиорх успокаивающе положил одну ладонь на плечо Мефу, а другую – на сгиб локтя пожарного.

– Да ладно вам, ребят! Мы посмотрим и уйдем.

Парень задумался и от этого стал чуть меньше.

– Журналисты, что ли? Все равно не положено! – повторил он.

– А за бутылку пива положено? – улыбаясь глазами, спросил хранитель.

Пожарный взвесил всю тяжесть федерального закона и за дешево продавать отказался.

– Три бутылки!

– А чего так много?

– Нас двое и водитель.

– Да спит он! – сказал Меф, успевший заглянуть в пожарную машину.

Быстрорастущий парень возразил, что правильный водитель и во сне видит пиво.

Эссиорх оглянулся на Буслаева, и несостоявшийся повелитель мрака потащился в магазин. Когда вернулся, хранитель с пожарными ходил по пепелищу и получал необходимые объяснения.

– Ночью сгорело. Полыхнуло как спичка, сразу со всех концов! – охотно рассказывал парнишка, ставший постепенно совсем нормального размера. – Три этажа. Шесть экипажей работало. Ребята, что тушили, говорят – все музыка какая-то звучала.

– Музыка? – быстро переспросил Эссиорх.

– Ну да. Вроде дудочки играли. Они спустились посмотреть: может, думают, остался кто. Да кто там останется? Сквозь маску и то не продохнуть. Дым один.

Пожарный озабоченно почесал за ухом.

– Ладно, посмотрели, и давайте отсюда! Сейчас из полиции приедут – будут все хозяйство на охрану принимать!.. Эй, куда? Пиво-то давайте!

– Ничего себе свет! Подкуп и спаивание должностного лица! А еще хранитель! – сказал Меф, забираясь на мотоцикл позади Эссиорха.

– Я плохой хранитель, – грустно отозвался тот. – Лучшие сотрудники Прозрачных Сфер сделали бы это безо всякого пива, на одних улыбках и пробуждении человечности, а мне, видишь, пришлось проставляться.

Эссиорх завел мотоцикл. Стартовал резко, и Буслаеву пришлось ухватиться ему за пояс. Вскоре они были уже далеко, но запах гари долго не покидал ноздри. По дороге хранитель несколько раз смотрел в мотоциклетное зеркальце – Мефу показалось, что он делает это чаще, чем обычно.

– Как думаешь: они нашли, что искали? – спросил Буслаев, имея в виду тех, кто убил Толбоню и спалил дом.

Эссиорх дернул плечом. Мотоцикл качнулся, отреагировав на движение руля.

– Кто его знает? Но если нашли – зачем заставили суккуба чего-то у тебя требовать? Если бы не это, мы никогда не вспомнили бы о домовом Толбоне!

– А может, им зачем-то надо было, чтобы вспомнили? – предположил Меф.

– Тоже вариант, – согласился хранитель.

У Буслаева оставались еще вопросы, но Эссиорх на них не отвечал. Ему надоело перекрикивать глушитель. Вскоре они переехали трамвайные пути, поддав газу, наискось поднялись на несколько ступенек и остановились неподалеку от старинного дома с часами рядом с памятником академику Вильямсу.

Автобусная остановка толпилась широкоплечими и загорелыми студентами из сельскохозяйственного. Они нетерпеливо подскакивали и вставали на цыпочки, стараясь первыми углядеть автобус. Среди студентов похожий на печальную черепашку притулился маленький преподаватель с кожаным портфельчиком. Каждые три секунды его толкали, но потом обязательно говорили: «Извините!» Он вздыхал и втягивал голову в панцирь.

На скамейке сидела худенькая рыженькая девушка и держала на коленях молодого человека. Он был истинным рыцарем, очень переживал и поминутно спрашивал:

– Насть, тебе не тяжело? Может, я хотя бы сумку на асфальт поставлю?

Она упрямо мотала головой.

Метким толчком ботинка Эссиорх поставил мотоцикл на подножку рядом с памятником. Вильямс смотрел в сторону, отчего казалось, что он за что-то дуется на хранителя.

– Здесь нас не подслушают. Академик наш человек. Ночью он сходит с постамента, глушит нежить в парке сельхозакадемии и топит ее в пруду рядом с полиграфинститутом, – сказал Эссиорх.

– Что-что он делает? – переспросил Меф.

– Да шучу! Просто стоит блокировка на мрак.

– То есть здесь можно свободно говорить? – уточнил Буслаев.

Эссиорх зачем-то обернулся.

– Ну, не совсем… Хотя комиссионеров здесь, конечно, нет.

Внезапно он метнулся к кустарнику, скрылся там и несколько секунд спустя появился с девушкой, которую тянул за собой, держа под локоть. Девушка была в бейсболке и огромных темных очках, закрывавших половину лица. Подбородок прижимала к груди.

– Не бойся! – ласково сказал Эссиорх. – Мы тебя не тронем. Зачем ты следишь за нами?