Книга судьбы: ежедневные медитации с Конфуцием
Шрифт:
Последователи великого наставника явно не были ни однородными по своим устремлениям, ни одинаковыми по своим талантам. Среди них выделялись четыре группы «по специализации»: одни были «самыми способными в осуществлении добродетелей», другие были «искушены вести беседы», третьи — в государственных делах, четвертые были знатоками в культуре или гражданских дисциплинах (вэнь) (XI, 3). Из текста не ясно, кто выделял эти четыре группы (а всего к ним причислено лишь десять учеников) — то ли сам Конфуций, то ли составители текста.
Он по-разному оценивает способности и качества своих учеников. Одних он высоко ценит; к другим относится снисходительно; третьи вызывают его искреннее восхищение; над потерей иных он
Когда скончался ученик Конфуция Янь Юань, остальные ученики решили устроить ему пышные похороны. Они считали, что именно это соответствует истинному Ритуалу. Но их удивили слова Конфуция, который заметил: «Этого делать не следует». Нетрудно понять: Учитель боялся, что богатый внешний ритуал перебьет в душах учеников внутреннее, личностное переживание. Более того, Конфуций видел в учениках своих детей и на умершего Янь Юаня смотрел как на сына. Разве может даже самый пышный похоронный обряд возместить утрату собственного ребенка? Увы, ученики не поняли всей мудрости совета Учителя и поступили по-своему. Конфуций не стал их корить, он лишь с грустью заметил: «Янь Юань относился ко мне как к отцу, а я не смог отнестись к нему как к сыну. Это не я, а вы, ученики мои, так поступили!» (XI, 11).
В этом эпизоде — все величие истинного Учителя. Ведь лучшие ученики не послушались его, а он не бранится, хотя из-за их поступка Конфуций «потерял сына», т. е. не смог исполнить настоящего, внутреннего Ритуала, как того требовала смерть ученика. Такова китай-ская традиция — истинный наставник не поучает, а лишь незаметно и плавно подводит к правильному поступку. Он оставляет ученикам свободу выбора, уважая личность в человеке, не ограничивает их и, более того, дает сделать ошибку. Ведь именно в этом случае ученики сами способны осознать, что сделали, покаяться и больше не повторять ошибку. Не страшно совершать промахи — непозволительно их не замечать и повторять вновь и вновь. Конфуций как-то заметил: «Лишь то можно считать ошибкой, что не исправлено».
Он подходит к своим ученикам именно как к последователям, как к продолжателям традиции. И бывает весьма строг, если те нарушают не столько его предписания, сколько дух самого его Учения. Для него важно не только формальное следование Правилам (хотя в этом он весьма преуспел), но соблюдение заветов Учения в душе. «Лунь юй» передает нам случай, когда аристократ Цзиши решил повысить поземельный налог, а один из учеников Конфуция — Жан Цю «помог в приумножении его богатства». Конфуций, узнав об этом, отказывается от ученика со словами: «Он не мой ученик. Вы можете, развернув флаги, с барабанным боем напасть на него» (XI, 17). По сути, Конфуций подвергает своего бывшего ученика публичному остракизму и призывает к этому своих последователей. Мэн-цзы прокомментировал так эту историю из жизни Конфуция: «Из этого можно видеть, что Конфуций отторгал тех, кто помогал правителям приумножить богатства, при этом не отдавая дань уважения добродетельному правлению» (IVа, 17).
Но со временем его отношение к ученикам становится все жестче и жестче. Он внезапно понимает, что не может видеть в них истинных последователей. Они для него — нерадивы и ленивы, они не хотят постигать истинное Учение, но лишь механически повторяют его слова. Для них внутренний, великий Ритуал слияния с Небом уже не доступен.
Ученики его часто расстраивают именно тем, что не могут размышлять над сказанным наставником. Он поражен тем, что весь день проговорил с одним из своих любимых учеников
Янь Хуэйем, а тот «подобно глупцу, ни разу не возразил мне». Впрочем, тут же одергивает сам себя: «Когда он ушел, я все же убедился, что Хуэй отнюдь не глупец» (II, 9). Конфуций на своем примере готов показать ученикам, что такое — постигать суть человека без скороспелых выводов. Но в другой раз он опять расстроен: «Хуэй мне не помощник, он доволен всеми моими суждениями» (XI, 4).Кажется порою, что он не видит в них тех, кто может понести Учение дальше — они не понимают его, медлительны в своих мыслях, слишком по-школярски пытаются понять его мысль. Именно про них, своих ближайших и лучших учеников, он скажет: «Чай глуповат, Шэнь туповат, Ши лицемерен, а Юй грубоват» (XI, 18). «Туповатый Шэнь» — это один из лучших последователей Учителя, тот, кто многое сделает для распространения учения, Цзэн Шэнь или Цзэн-цзы. У Цзэн-цзы уже были свои ученики. «Лунь юй» рассказывает, что «Когда Цзэн-цзы заболел, он призвал своих учеников и сказал им: «Посмотрите на мои ноги, посмотрите на мои руки». В «Каноне песнопений» сказано: «Будь осторожен! Будто стоишь ты на краю бездны, будто идешь ты тонкому льду». Лишь сейчас я понял, как избежать недугов, мои ученики!» (VIII, 3).
Многие ученики Конфуция сделали более удачную карьеру, чем он, руководствуясь советами и своего Учителя, но обладая меньшими амбициями и более скромной самооценкой. Одни заняли видные должности в его родном царстве Лу, другие стали советниками при дворах правителей в других царствах. Например, его ученик Цзы Гун, «отказав—шийся принять Небесное повеление (т. е. принять Учение Конфуция — А.?М.), занялся торговлей и приумножает богатство» (XI, 19). Не это ли трагедия для Конфуция — ученики, поступаясь Учением, оказываются более успешными, тем самым показывая, что время тайной духовной проповеди уже прошло?
«Лунь юй»: ученики и школа
XI, 9
Учитель сказал:
— Я проговорил с Хуэем целый день, а он, подобно глупцу, ни разу не возразил мне. Но когда он ушел, я, озирая его жизненный путь, убедился, что Хуэй отнюдь не глупец.
Хуэй — Янь Хуэй, один из самых способных учеников.
V, 9
Учитель спросил Цзы Гуна:
— Кто из вас способнее — ты или Хуэй?
Цзы Гун ответил:
— Как смею я сравниться с Хуэем? Хуэй, услышав об одном, знает уже все десять. А я, услышав об одном, знаю лишь о втором.
Учитель сказал:
— Не ровня. Я согласен, ты ему не ровня.
VI, 7
Учитель сказал:
— Сердце Хуэя могло по три месяца оставаться человеколюбивым, тогда как других хватает на день или месяц.
VI, 11
Учитель сказал:
— О, какой достойный человек Хуэй! Он довольствуется одной чашкой риса и утоляет жажду из тыквенной фляги, ютится в нищем закоулке. Другие не вынесли бы таких лишений, а он всегда весел. О, сколь достоин Хуэй!
VIII, 5
Цзэн-цзы сказал:
— Будучи способным, он мог учиться у неспособного. Обладая большими знаниями, он мог спрашивать даже у незнающего. Будучи ученым, не боялся выглядеть как неуч. Обладая Знанием, он мог выглядеть как не обладающий им; наполненный, [не боялся] казаться пустым; и если ему кто-то наносил обиду, он никогда не старался ответить. Именно так вел себя один мой старый друг.