Книга утерянных сказаний: Пришедший из-за грани
Шрифт:
– Я не Саурон,- буркнула по привычке я.
– Да ну?- Моргот мне ехидно подмигнул.
– Ладно, я Саурон. Но никому об этом не говори.
====== Часть двадцать первая, в которой Эстель попадает в затруднительное положение. ======
Непросто дались эльфам и людям переговоры о мире, но помог союз с народом халадин, первый подобный союз нолдор и людей. Как любовь, наведённая искусственно, сменилась любовью искренней, так и ненависть людей к эльфам иссякла. Сион вернул власть и повёл свой народ на восток, за Синие Горы. Не все люди хотели уходить с обжитых мест, но лишь народу халадин было дозволено остаться на Белерианде, а новые земли встретили людей Тревлора приветливо, Эстель подготовил местные племена к приходу народа Сиона.
Дивились
Но заместо него в Белерианд явился Эстель, племянник его и двоюродный брат. Пожелал он отправиться в Дориат, где правили ещё Тингол и Мелиан, и навестить Берена, своего давнего друга…
Pov Эстеля.
Эх, хорошо в Дориате! Задержусь-ка я здесь ненадолго, годиков этак на пять-семь. В лесах синдар, если поискать, всегда можно найти много интересного.
Но всё ещё аукается мне тот поход на Моргота. Никому не скажу, что же за Тьму я увидел (и Тьму ли?) там, по дороге в Утумно, но с тех пор я совершенно разлюбил солнечный свет. Раньше я любил позагорать на крыше Нарготронда, а теперь стараюсь сидеть в тени. Ещё духовная любовь к людям, которую с огромным трудом вбил в меня дядюшка, переросла в любовь плотскую (благо никто из своих не знает, а женщины из людей достаточно умны, чтобы помалкивать). Но в остальном я всё ещё остаюсь на стороне добра, просвещаю людей и стараюсь не прибегать к Тьме совсем уж без причины. Но всё же сказывается кровь майа, пусть её во мне всего четверть.
– Стой!- остановили меня наконец синдар,- Кто ты, зачем пришёл в Дориат, как преодолел Пояс Мелиан?
– Стою,- ухмыльнулся я,- Зовут меня Эстель, иду я в гости к Берену и Лютиэн, а Пояс, честно говоря, я даже не заметил.
Синдар явно испугались. А ведь я сказал правду: Пояс Мелиан я прошёл так быстро, что даже не успел испугаться морока и тумана. Ибо, как говорила моя бабушка, «…и глаза не солгут ему».
– А не тот ли ты Эстель, что помогал адану Берену жениться на прекрасной Лютиэн?
– Он самый,- кивнул я. Надо же, меня здесь знают!
До дворца меня проводили с почётом и без вопросов: точно, знают. Не знаю, что Берен им наплёл о моём вкладе в добычу сильмариллов, но косятся на меня здесь с нескрываемым уважением и даже с опаской. Я в своём истинном обличии, совсем не страшный и (по мнению всех людей за Синими Горами) очень симпатичный. Не мать, конечно, но тоже вполне ничего. Правда, не мылся уже пять дней, но это ещё ничего. Главное, чтобы меня Берен узнал.
– Эстель! Сколько лет, сколько зим, а ты ничуть не изменился!- человек средних лет подошёл и крепко стиснул меня в объятиях. Я всё же узнал в нём Берена, хотя за тридцать семь лет он сильно изменился. Постарел, осунулся…но слабость физическая его пока минует, как и старческое слабоумие. Я прожил среди людей достаточно, чтобы разбираться в их возрасте.
– Хотел бы я сказать то же про тебя, но не люблю врать. Ты постарел,- без обидняков сказал я. Но Берену моя откровенность даже понравилась. Он рассмеялся и повёл меня с собой во дворец, где жил (по-видимому) с женой. Ух ты, Тингол их даже не прогнал!
Навстречу ко мне выбежал какой-то молодой мужчина, похожий на эльфа, только круглоухого и небритого. Берен представил его мне как Диора, своего сына. Про меня он сыну, должно быть, рассказывал только хорошее, потому что Диор смотрел на меня с благоговением и небольшой опаской.
– Отец рассказывал, вы вместе ходили на Моргота. Как это?- Диор начал приставать ко мне с расспросами.
– А что он тебе рассказывал?- решил узнать версию Берена я. Что-то подсказывает мне, что она значительно отличается от
моей. И услышал душераздирающую историю:Оказывается, Финрод отправил с Береном меня, своего племянника и наследника, и мы прошли огромное расстояние, шли чуть ли не год, а спасал я его минимум раз в день. Потом мы встали перед троном Моргота, сразились на Песнях Сотворения, всё рушилось, ветры дули, моря выплёскивались из берегов, а Моргот плевался в меня ядом. Но тут я воззвал к Эру, Эру наделил меня невероятной силой, я кинулся на Моргота и задушил его ногами до полусмерти. Причём всё это время Берен не открывал глаз, чтобы им не завладела Тьма, а я пожертвовал частью своего Света для общего дела, за что Берен отдал мне два сильмарилла.
Смеялся я долго и от души. Ну, Берен, вроде бы смысл передан верно, но…ой, не могу, люди такие смешные!
– Послушай, дитя…
– Мне за тридцать!- возмутился Диор.
– А мне за сто тридцать, так что заткнись. Дитя, всё было немного не так пафосно. Твой отец пришёл просить помощи у моего дяди, всё так, но Финрод хотел пойти сам! Я принял его облик и обманул Берена, некоторое время он считал меня дядей Финродом, и только вечером я предстал пред ним как Эстель. Мы шли чуть больше месяца, глаза Берен держал закрытыми чуть меньше одного дня – как раз близ Утумно. Затем я принял облик прекрасной эльфийки и попытался…эх, скажу правду: я хотел, чтобы Моргот потерял самообладание и кинулся на меня. Но он сразу понял, кто я, и оскорбил меня. Тут я рассвирепел, кинулся на него и задушил голыми ногами. Именно ногами! Потом я достал шило и извлёк из его короны все камни, мы отошли подальше от замка и поделили их: один Берену, один мне и один моему дедушке Маэдросу, чтобы он простил моих родителей и вернул их из изгнания. Вот и всё!
– А Песни Сотворения? А Илуватар? А Свет?- не понял Диор,- Что же, отец мне врал?
– Не совсем. Ну, я один раз сымпровизировал и сочинил стих…перед Морготом…но Илуватара там не было вообще, либо я его не заметил. А вот Светом я пожертвовал, тут Берен не соврал. Но зато я обрёл опыт, понимание сути добра и зла, да и просто нашёл себе занятие на ближайшие лет сто. Согласись, за это можно отдать немного Света?
Диор долго думал над моими словами. Я решил его оставить и поговорить лучше с Береном: он хоть знает, как всё было на самом деле.
Я слукавил: нет. Я не согласился бы пожертвовать Светом своей души даже за всю мудрость мира…тогда, по крайней мере. Сейчас я бы ещё подумал хорошенько. Но тогда я понял всю опасность Тьмы лишь в тот миг, когда её увидел. Какая же она была красивая…с тех пор мои глаза больше не могут обмануть меня: я вижу мир, каким он является на самом деле, не лучше и не хуже. Но если бы Берен увидел Тьму, он бы разлюбил Лютиэн в тот же миг, она бы показалась ему слишком однотонной и скучной. СКУЧНОЙ!
Представьте разные оттенки жёлтого. Только жёлтого: это и почти белый, и песочный, и лимонный, и цвет солнца, и даже почти оранжевый. А теперь представьте отдельно разные оттенки синего и красного. Вроде бы красиво, но границы слишком чёткие, да и набор цветов ограничен. А теперь смешайте их! Как сразу заиграет мир разными красками, тонами и полутонами, появятся зелёный, оранжевый, фиолетовый…эльфы хотят видеть мир, состоящий только из Света и Тьмы, и они видят лишь первый набор цветов. А я понял, что их можно смешивать. И не я один: это поняла моя бабушка, большая часть её потомков и мой отец, Келегорм Светлый.
Всё это я осознал в тот же миг, когда меня коснулась Тьма. Но Берену это знание принесло бы только горе, и я постарался защитить его от Тьмы. Вроде бы получилось.
– Ох, Эстель, ты рассказал ему правду?- не обрадовался моей искренности Берен,- И зачем? Я придумал такую красивую историю…
– Ну, извини, Берен. Сам знаешь, я не люблю врать.
– Ты постоянно врал!
– Что поделать, приходится. Лучше скажи, как живёшь с Лютиэн? Часто ссоритесь?
– Ты что, душа в душу живём! Не ссоримся, не спорим, ни разу она на меня голос не повысила! А отчего спрашиваешь?