Книга вторая: Флот
Шрифт:
– Да чорт их поймет! Менолли вон напросилась во вторую волну с “Марии” – сбила четырех китайцев, у самой ни царапины. Мария говорит – можно зачислять в штат, летает девушка достойно.
– Менолли. Летает.
– И еще как летает! Первый полноценный боевой выход, четыре фрага и без повреждений даже. Не все так хорошо отлетались.
– Но задачу мы все-таки не выполнили.
– Ты не торопись, капитан. Однако, местные тоже не идиоты. Их ведь предупредили.
– Трудно утопить в море морской спецназ.
– Трудно. Но можно. Не торопись.
***
– Две
– И ты, конечно, хочешь начать с плохой?
– Нет, для разнообразия наоборот. Их осталось двадцать четыре.
– А кто сбил еще восемь?
– Линкор “Трясогузка”.
– Линкор? В атмосфере? С орбиты, что ли, попал по маневрирующим ботам?
– Нет. Вошел в атмосферу, спустился до десяти тысяч, отстрелялся вспомогательным и ушел обратно.
– Да линкор на полтиннике развалился бы, какие десять тысяч.
– Он какой-то очень странный. И летает быстро. И не развалился.
– Ну хорошо, а плохая новость?
– Ни истребителей, ни штурмовиков пока не будет.
– Долго не будет?
– Как мне сказали, “пока не освободятся” – вот и понимай как хочешь. И все сбитые боты шли не к нам.
– Да я никак не хочу понимать. У нас тут двое, хотя и одного достаточно. Ладно, пойду я, Никлас торопит.
– Шкипер Линдблад, скорее!
– Никлас, в плаваньи, а уж тем более в бою, я – Андерс. Не трать время.
– Хорошо! Но нам надо успеть, пока они не подошли слишком близко.
– Так что мы делать-то будем, они же вооружены, а мы нет!
– Увидите. Я думаю, что нас слушают. И о вооружении моей лодки им лучше не знать.
Схватив карандаш и обрывок какой-то обертки от пиццы, Андерс написал: “А твоя лодка вооружена? И зачем тогда ты это сказал вслух?”
“Затем и сказал, чтобы они так думали и осторожничали”, – написал в ответ Никлас, – “Вооружение, которое можно воткнуть на гражданскую лодку, способно их повредить только по прямой и в упор. Увидят, что проходим мимо – расслабятся”.
“Но зачем этот спектакль вообще?”
“Чтобы ждали нас, а не плыли к острову. Пусть убедятся в нашей безопасности. А может и глупости. Это – время.”
“Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Что надо от меня?”
“Рулить лодкой, когда я скажу, что пора. Это будет очень тяжело, я не справлюсь”
“А ведь я тебя понял. Ты молодец, сынок. Молодец. Хорошо придумал.”
– У нас безумно маленький сектор обстрела, никакой практически. Но шанс есть. – сказал Никлас вслух.
– Что ж, мы попытаемся! Это лучше, чем ничего, – ответил Андерс.
Промысловая лодка Лильендала быстро шла навстречу “второму” боту китайцев на глубине четырехсот метров. Видя это, бот опустился на четыреста пятьдесят, чего Никлас “не заметил”. Он и собирался промазать – не в смысле выстрела, ведь подводных рэйлганов у него, в отличие от Андерса, не было. Он собирался промазать всей лодкой. Только… Не совсем.
***
– А
у нас вообще на первой-то палубе кто-то есть? – спросил Алонсо.– Как не быть, сеньор, вся группа Моралеса там!
– Так Моралес, может полетаете уже? Что-то “Санта Мария” увязла.
– Да что там решат десять бортов?!
– Одиннадцать, – сказал Рабинович, – Я с вами полечу.
– Ну ладно. Одиннадцать – это уже сила, – рассмеялся Моралес. Вешаем легкие торпеды, выход.
– Ну наконец-то!
– Вам хорошо, а у меня борт на второй, а там дырка, – обиженно сказал Альенде.
– Тебе слишком везет в карты! Имей совесть!
– Вы меня с ней сначала познакомьте, а там, может, и поимею, если симпатичная окажется! Я летать хочу!
– Отставить иметь совесть, – приказал Алонсо, с трудом сдерживая смех.
– Си, сеньор…
***
“Адмирал Бельграно” тряхнуло так, что освещение переключилось на аварийное, Дюпон прикусил язык, а Анна Сабанина и Имрын Лелекай уронили, соответственно, банку с пивом и бутылку с минеральной водой.
– Что это было? – спросил Жан-Клод.
– Касательные попадания, тяжелое повреждение обшивки бортов три и пять, уничтожены башни вспомогательного калибра три и пять, легкие повреждения двигателей три и пять, разгерметизации нет, – “ответила” ему автоматическая система.
Две болванки 280-го калибра “царапнули” борта рейдера, нанеся заметные повреждения, напрочь снеся башни вспомогательного калибра и вообще все, что выступало над поверхностью борта, “выгрызли” по кусочку из двигательных “кассет” и только тогда высвободили заряд своей гравитационной “начинки”. Повредить “Бельграно” это уже не могло, зато две группы китайских истребителей, подбиравшихся к его движкам, “попали под раздачу” и превратились в скомканные и “провалившиеся внутрь себя” комочки металла.
– О! Сказал Жан-Клод, морщась от боли в прокушенном языке, – Десять их малых бортов накрылись от дружественного огня. Может, нам просто получше маневрировать? Они эдак сами себя скоро перестреляют!
– Эти могут, – ответил Энрике, – Но надо им помочь. Я думал, второму рейдеру Николай уже давно главный калибр вынес.
– Я сам думал! – обиженно ответил на общей Рождественский, – Особенно после того, как “Фанфан” им как раз по носу “полную горсть” положил. Но две башни рабочие оказались. А мы отошли уже, и нас тут… Полируют. Тяжеловато будет выдернуться.
Кортасар понимал, что значит, если многоопытный командир крейсерской группы заявляет, что их “полируют” и им “не выдернуться”. Автоматическая система, не затыкаясь, орет о повреждениях и перегрузке реактора, экипаж, что не на вахте, судорожно надевает пауэрсьюты, от попаданий разгерметизируются отсеки и целые палубы, а никакой такой помощи не предвидится: вот они мы, а вот они – они. И все. И стреляем как умеем.
– Пушкари! – сказал Энрике, демонстрируя “шок от попадания”, то есть не маневрируя, – Что у нас заряжено?