Книги Бахмана

– Ты уже поправилась, – тупо сказал он и вдруг, сам не зная каким образом, разорвал подставку для стакана. Он не мог, не смел высказать ей то, что думал: что она изменилась, стала какой-то умудренной и даже опасной, словно забредшая в бар секретарша, готовая принять угощение лишь от мужчины, облаченного в костюм за четыреста долларов.

– Барт, что нам делать?

– Если хочешь, я готов сходить к психиатру, – промолвил он, понизив голос.

– Когда?

– Скоро.

– Может, прямо на сегодня запишешься?

– Я не знаю ни одного психиатра.

– Посмотри в телефонной книге.

– Нужно и правда быть чокнутым, чтобы выбирать психиатра по справочнику.

Мэри укоризненно посмотрела на него, и он поспешно отвел глаза в сторону.

– Рассердился? – спросила она.

– Просто, видишь ли, я ведь сейчас не работаю. Представляешь, что такое для безработного – платить пятьдесят долларов в час?

– А на что живу я, по-твоему? – резко спросила она. – Я ведь вообще на иждивении у родителей. А они, если помнишь, пенсионеры.

– Насколько я знаю, – язвительно произнес он, – у твоего папаши достаточно акций, чтобы вы все могли безбедно просуществовать и в следующем столетии.

– Но, Барт, ведь это совсем не так! – Она казалась обиженной и испуганной.

– Чушь собачья! Зимой они на Ямайке отдыхали, а за год до этого – в Майами, причем в самом «Фонтенбло». А еще раньше – на Гавайях. На пенсию так не катаются. Так что, Мэри, не пытайся меня разжалобить…

– Прекрати, Барт. Не перегибай палку.

– Я уж не говорю о его новехоньком «кадиллаке» и фургоне. Недурные машинки, да? На какой из них они ездят получать продуктовые карточки?

– Замолчи! – прошипела Мэри, вцепившись в край стола. Глаза ее горели, зубы оскалились.

– Извини, – пробормотал он, сникая.

– Вот ваш заказ!

Официант расставил перед ними эндибургеры, картофель-фри, блюдечки с зеленым горошком и крохотными луковками, затем отбыл восвояси. Некоторое время они молча ели, сосредоточившись на том, чтобы не измазать соусом подбородок и колени. Интересно, сколько семей удалось сохранить благодаря эндибургерам, подумал он. А ведь дело-то совсем нехитрое – жуй себе да молчи в тряпочку. Мэри отложила недоеденный эндибургер в сторону, промокнула салфеткой губы и сказала:

– Ничуть не хуже, чем в прежние дни. Послушай, Барт, ты хоть приблизительно представляешь, как быть дальше?

– Ну конечно, – уязвленно ответил он. Хотя, по правде говоря, даже понятия об этом не имел. Вот выпей он еще двойное виски, тогда другое дело.

– Ты хочешь, чтобы мы развелись?

– Нет, – твердо сказал он, понимая, что от него ждут четкого ответа.

– Ты хочешь, чтобы я вернулась?

– А ты сама хочешь?

– Не знаю, – сказала она. – Говоря начистоту, Барт, я впервые за двадцать лет испугалась за себя. Да-да, я о себе беспокоюсь. – Она поднесла было ко рту эндибургер, но тут же снова отложила его. – Разве ты не знаешь, что я лишь по воле случая вышла за тебя замуж? Ты никогда об этом не задумывался?

Похоже, она осталась удовлетворена его неподдельным изумлением.

– Да, так я и думала. Я была беременна, поэтому, конечно же, хотела выйти за тебя. Однако что-то внутри меня усиленно этому противилось. Какой-то внутренний голос настойчиво нашептывал, что это будет самая страшная ошибка в моей жизни. Три дня я поджаривалась на медленном огне, а по утрам, когда меня тошнило, ненавидела тебя лютой ненавистью. Что мне только в голову не приходило! Убежать на край света. Сделать аборт. Родить ребенка и отдать его на усыновление. Родить ребенка и оставить себе. В конце концов я все-таки остановилась на самом разумном варианте. Как мне казалось. – Она горько рассмеялась. – И все равно потеряла ребенка.

– Да, это так. – Он сокрушенно покачал головой, отчаянно надеясь, что разговор перейдет на другую тему. Ему показалось, что его только что с головой окунули в нечистоты.

– И все же, Барт, я была с тобой счастлива.

– Правда? – машинально переспросил он. Ему вдруг отчаянно захотелось удрать. Зря он все-таки ее пригласил. Ничего у них не выйдет.

– Да. Однако беда в том, что семейная жизнь действует на мужа и жену по-разному. Помнишь, как в детстве ты никогда не беспокоился из-за своих родителей? Ты просто считал, что они всегда будут рядом с тобой; подобно еде, одежде и крыше над головой.

– Да, наверное. Так оно и было.

– А я вот ухитрилась забеременеть. В течение последующих трех дней передо мной открылся новый мир. – Она пригнулась вперед, глаза взволнованно сияли, и он вдруг ошарашенно осознал, что этот всплеск эмоций необыкновенно важен для нее. Что он куда важнее общения с подругами, походов по магазинам и восхищения шоу Мерва Гриффина. Неужели все годы замужества она вынашивала эти мысли? Двадцать лет? Господи, а ведь они и правда прожили вместе двадцать лет. Ему вдруг стало не по себе. Куда приятнее было вспомнить, как Мэри находила в кювете пустую бутылку и торжествующе, улыбаясь до ушей, махала ею над головой.

– Я вдруг поняла, что я тоже личность, – сказала она. – Независимая личность, которая вовсе не обязана отчитываться или объясняться перед кем бы то ни было. С другой стороны, рядом со мной не было человека, на которого я могла бы целиком положиться, которому могла бы довериться в трудную минуту. Поэтому я поступила разумно. Как моя мать, а до нее – моя бабушка. Как мои подруги. Мне надоело ходить в невестах и искать спутника жизни. Вот почему я согласилась выйти за тебя. Я ни о чем не беспокоилась, даже после смерти Чарли, потому что рядом оставался ты. А ты всегда был со мной добр. Я тебе очень за все это благодарна. Но вот жила я в замкнутом мирке. Словно в бутылке. Я совершенно перестала думать. Разучилась. Мне только казалось, что я думаю, но это было не так. А теперь мне больно думать. Да, больно. – Она подняла глаза и с минуту смотрела на него с легким укором; затем слабо улыбнулась. – Поэтому, Барт, я хочу, чтобы теперь ты сам немного подумал. Что нам делать?

– Я собираюсь устроиться на работу, – соврал он.

– Вот как?

– И я схожу к психиатру. Мэри, все наладится, вот увидишь. Я, конечно, был слегка не в себе, но теперь все встанет на свои места. Я…

– Так ты хочешь, чтобы я вернулась домой?

– Да, недельки через две. Я должен кое-что уладить…

– Домой? Господи, о чем я говорю? Ведь наш дом вот-вот снесут. Сровняют с землей. Боже, какой кошмар! – простонала она. – И зачем ты все это устроил?

Этого он вынести не мог. Мэри, его Мэри, прежде так себя не вела.

– Может, и не снесут, – промолвил он и взял ее за руку. – Может, они передумают. Я схожу, поговорю с ними, объясню ситуацию…

Мэри отдернула руку. В ее глазах застыл страх.

– Барт, – прошептала она.

– Что… – Он осекся в недоумении. Что он ей наговорил? Почему она смотрит на него, преисполненная ужасом?

– Ведь ты знаешь, что наш дом снесут. Ты давно это знал. А мы сидим здесь и разговариваем…

– Нет. – Он покачал головой. – Ничего подобного. Все совсем не так. Мы… Мы… – Но чем же они на самом деле занимались? Он вдруг почувствовал себя растерянным, сбитым с толку.