Книги моей судьбы: воспоминания ровесницы ХХв.
Шрифт:
В те годы ценным начинанием Библиотеки явилась организация разнообразного цикла лекций по различным вопросам языкознания и методике преподавания иностранных языков. Здесь и обзорная лекция профессора М.В.Сергиевского "О новейших грамматических течениях на Западе" (1934), и лекция известного английского методиста Пальмера "О методике преподавания иностранных языков" (1931), и сообщения по отдельным вопросам преподавания иностранных языков (например, лекция доцента В.Кунина "Об английских идиомах и путях их изучения (1934). О широте направления работы лектория Библиотеки при учебном зале могут свидетельствовать такие лекции, как "Преподавание иностранных языков в США", "Отчет о Конгрессе по иностранным языкам в Париже", "О грамматической терминологии" и т. д.
1930-е годы характеризуются напряженной работой по распространению иностранных языков под лозунгом "Иностранные языки — в массы". Можно без преувеличения сказать, что Библиотека явилась важным звеном в сети тех
Важно отметить, что 1930-е годы в ГБИЛ начал зарождаться новый тип библиотеки и библиотекарей. Он не был заранее предугадан. Его рождала сама жизнь. Основная деятельность старого типа библиотеки и библиотекаря заключалась в том, чтобы приобрести книги, записать их в инвентарь, от руки заполнить карточку в каталоге, поставить книги на полки, а дальше выдать их читателю, предварительно стерев пыль. Вот и все. Творческий подход здесь относился только к приобретению книги, а дальше уже шла чисто техническая работа. Зато библиотекарь должен был обладать спокойным характером, приятной внешностью, чтобы читатель не отвернулся от него. Библиотекарь должен был иметь хороший почерк и некоторый круг знаний. Вот такие требования были к библиотекарю тогда, когда я вошла в библиотечный мир.
Конечно, были уникальные библиотекари-энциклопедисты, такие как, например, В.В.Стасов, служивший в Публичной библиотеке в Петербурге и дававший консультации, особенно художникам и музыкантам. Сейчас таких энциклопедистов не осталось. Такими были Е.И.Шамурин, А.И.Калишевский, Н.П.Киселев, мой учитель библиотечному делу в Саратове Е.Н.Добржинский. Это была плеяда прекрасных, настоящих библиотекарей, но таких библиотекарей были единицы.
В нашей Библиотеке тоже был такой специалист — Николай Иванович Пожарский (1889–1959). Он окончил МГУ и еще до революции был оставлен при Университете. Но затем перешел на библиотекарскую работу: заведовал библиотекой Государственной академии художественных наук (ГАХН), откуда в конце 1920-х годов перешел к нам. Старый московский интеллигент, он обладал редкой эрудицией, знал несколько языков. Он знал всё! Энтузиаст книжного дела, он был одним из организаторов книжного фонда и библиографического отдела Библиотеки. О нем у нас шутливо говорили: "Если Николая Ивановича разбудить ночью и спросить, кто автор какого-либо, даже малоизвестного произведения зарубежной литературы, он не только назовет автора, но и даст характеристику книги и подскажет, где, на какой полке ее найти". Он чуть ли не называл нужные страницы. Но, увы, все его знания умерли вместе с ним.
Чем же отличалась наша Библиотека и наши библиотекари от стандарта? Во-первых, с самого начала в Уставе ГБИЛ было записано, что Библиотека одновременно проводит консультационную и педагогическую деятельность, что библиотекари одновременно являются консультантами и преподавателями иностранных языков. Раньше такого в библиотеках не бывало. Во-вторых, Библиотека вышла за пределы своих стен, открыв филиалы на заводах, в различных учреждениях, в парках, в вузах, в научно-исследовательских институтах в Москве и в других городах страны. В-третьих, раскрытие содержания источника информации раньше ограничивалось записью в каталожной карточке, а мы стали раскрывать содержание книг: сначала через аннотации, а затем занялись и рефератами. По сей день ВГБИЛ издает реферативный бюллетень "Современная художественная литература за рубежом", который имеет большой тираж и в системе "Союзпечати" пользуется значительным спросом. Издание было прекращено в 1997 году из-за отсутствия государственного финансирования. Еще в Денежном переулке по моей инициативе мы сделали большой индикатор: приделали к стене фанерные коробочки, на которых написали названия журналов и аннотации к ним, а внутрь вкладывали карточки с содержанием отдельных номеров. Это упрощало читателям поиск и экономило их время. Читатель брал карточку, просматривал аннотацию на каждую статью и после этого мог запросить сам журнал. Это было начало.
После войны ГБИЛ стала печатать до одной тысячи листов в год различных реферативных изданий — это и сводные каталоги, и библиографические и систематические указатели, аннотированные карточки на каждую новую книгу, на каждую новую статью в журнале.
Однажды в начале пятидесятых годов у меня в кабинете Библиотеки открывается дверь и входит большой, солидный человек, кланяется в пояс и говорит: "Большое
вам русское спасибо". В первый момент я ничего не поняла, а он продолжал: "Я академик Андронов из Горького. Мне 60 лет, и я уже 40 лет занимаюсь научной работой. Из этих сорока лет по крайней мере 20 лет я разыскиваю литературу, т. е. занимаюсь библиографической работой — подсобной работой к моей непосредственной деятельности. А вот сейчас, благодаря вашим библиографическим указателям и аннотированным карточкам, я сэкономил буквально 90 % своего рабочего времени и могу его потратить уже на мою непосредственную научно-исследовательскую работу. Я в свое время был в Томске, ездил в Иркутск и в Новосибирск, Казань и Саратов, был в Прибалтике. Искал журналы по своей специальности — физике. Находил и не находил… У вас открылось новое… Вы дали сразу всё! И мне не нужно уже сейчас не только никуда ехать, но я уже ретроспективно знаю, где, что и как сегодня выходит. И на моем столе лежит то наиболее интересное, что мне нужно в моей работе".В-четвертых, в Библиотеке был широко развит лекторий — тоже новое в библиотечной деятельности. Сколько интересного он дал москвичам! Я вспоминаю наших лекторов. Например, помню шекспировский цикл лекций М.М.Морозова — того Мики Морозова, которого пятилетним нарисовал Валентин Серов. На лекции Михаила Михайловича стояли очереди. У нас шутили: очереди в Москве только на Тверской к Филиппову за свежими булочками и на Морозова в Библиотеке иностранной литературы. Представитель старой русской интеллигенции, Михаил Михайлович очень много хорошего дал новой советской интеллигенции. Кстати, его первая жена, Н.Г.Рогаль-Левицкая, работала у нас консультантом по английскому языку и тоже пользовалась популярностью. На ее доклады и особенно семинарские занятия попасть было непросто.
Вот это и есть новый тип библиотеки! Создавалась не просто библиотека, а "библиотечный комбинат", осуществляющий не только библиотечную деятельность, но и консультационную, учебную, методическую, научно-исследовательскую работу по всей стране. Это то, что сейчас очень интересует весь мир. И уже новые библиотеки, особенно в развивающихся странах, берут с нас пример. А мы начинали в 1922 году! Вот что писал мне по этому поводу президент Государственной академии художественных наук (ГАХН) П.С.Коган:
"Глубокоуважаемая Маргарита Ивановна, я вынужден уехать и лишен возможности выразить Вам привет и чувство глубокого уважения по поводу начала новой эры в истории созданного Вами учреждения.
Есть библиотеки — книгохранилища. Есть библиотеки — советники и друзья. Ваша Библиотека принадлежит к последней из этих двух категорий. Все мы — Ваши должники. У Вас находятся не только книги. Здесь целый университет, своего рода Академия. Отсюда уносишь не только книги, но и руководящие указания.
Это — библиотека наших дней, библиотека-просветитель, библиотека-учитель.
Самый горячий привет Вам и всем строителям замечательного дела. Искренние пожелания дальнейшего роста и преуспевания этому славному институту.
Президент ГАХН П.С.Коган".
К сожалению, рождение нового типа библиотеки не всегда проходит гладко. Например, была у нас Фундаментальная библиотека общественных наук (ФБОН), во главе которой стоял чудеснейший человек — Виктор Иванович Шунков. После войны был организован Всесоюзный институт научно-технической информации (ВИНИТИ) по естественным наукам и технике. Тогда В.И.Шунков задумал организовать подобного типа институт и по общественным наукам на базе ФБОН. Библиотека должна была стать основой Института, там должна была бы сосредоточиться вся информация. Шунков начал это дело, но, к сожалению, не успел его завершить — умер. А после его смерти его идею исковеркали. В новом здании оказалась не ФБОН, а ИНИБОН — Институт научной информации и Библиотека общественных наук, а на сегодняшний день Библиотека вообще выброшена из названия и остался ИНИОН — Институт научной информации общественных наук, а библиотека при нем. Мне кажется, Виктор Иванович перевернулся бы в могиле, если бы узнал, как исказили его идею. Рано или поздно придет время, когда поймут, что именно библиотека является центром информации. Нельзя же информировать без книг, журналов и других источников информации, хранящихся в библиотеках.
Меня часто спрашивают: "Скажите, а вам не было бы проще сделаться каким-либо институтом? Вы же такое большое дело делаете! Одна ваша издательская деятельность чего стоит!" Я всегда отвечала: "Нет, не стоит. Только для того, чтобы получить немножко больше денег? Это сегодня, а завтра еще неизвестно, может быть, и библиотекари будут получать большую зарплату. Библиотеки — это вечно. До нашей эры уже были библиотеки. А институты — это детище XIX и XX веков, и еще неизвестно, что с ними будет в XXI веке. Может быть, институты заменят еще чем-то новым. Но библиотеки останутся. Им замены нет. Я уверена, что библиотеки должны сохраниться, так как книгу не заменят никакие микрофильмы, никакие микрокниги. Разве можно лечь спать без книги? Разве можно посидеть или прилечь без книги? Как же можно жить без книги? Как можно не подержать в руках интересную, нужную для работы книгу? Это невозможно".