Книги моей судьбы: воспоминания ровесницы ХХв.

Можешь порадоваться за меня — вчера закончила погрузку в Дрездене, и так как отправка будет числа 5-го мая, на майские дни решила приехать к себе и ночью приехала. Конечно, на вечер опоздала, но сегодня хоть у себя в комнате. Радио, письма и относительный уют. А то последние недели все время в чужих номерах, да еще не кормят, и бывали сутки, что только один хлеб был. Но это не так плохо. Я уже немного похудела, а то ни в один костюм не влезала и боялась, что ты такую разлюбишь. Ты ведь всегда предпочитал худых, а не толстых. Мне иногда кажется, что ты меня разлюбил, и так страшно становится за дальнейшую жизнь. Много, много думаю о тебе и всегда с тобой. Мне думается, что ты не веришь… Слишком мы с тобой крепко связаны за двадцатидвухлетнюю жизнь, чтобы за год могла связь ослабеть. Жалею, что не удалось мне тебя заполучить сюда, но я сама понимаю, что положение дома делает это невозможным. А помимо этого и трудно сделать. Сергею удалось, т. к. он остается. Когда Ляля [85] собирается? Хотелось бы ее здесь повидать.

85

К.М.Винцентини с одиннадцатилетней дочкой Наташей собралась поехать на лето к мужу С.П.Королеву в Блайхероде (Тюрингия).

Давно мне хочется тебе написать о весне на юге. Очень напоминает наш Кавказ. Присутствовала на всем периоде перехода зимы к весне и пробуждения природы. Сейчас уже весна в разгаре. Распустились персиковые, вишневые, яблоневые и др. деревья. Все в цвету. Очень красивы декоративные кустарники — желтые, розовые и лиловые. Такие я только на фото видела — все ветви точно снегом запорошены, цветочки вроде маленьких розочек. Особенно поражает в разрушенном Дрездене. Едешь по улице среди развалин и вдруг видишь лиловое или розовое дерево. Как-то даже страшно становится. А сейчас полностью распустился лес — зеленый цвет всех тонов. Красивы магнолии, которых масса почти в каждом саду. Масса цветов на клумбах. Так захотелось домой, посадить у нас цветы. Осенью обязательно надо кустарником засадить сад — очень красиво и не так хлопот много. Ты просишь клубней тюльпанов, а их здесъ-то и нет, или очень мало, это скорее северный цветок. Красивы здесь азалии, но я не знаю, как их привезти, летом клубни перевозить нельзя, а семенами нам трудно вырастить. Придется лучше за счет наших ботанических садов. <…>

3 мая 1946 г. 7 ч. в.

Перечитала твое письмо и как-то не по себе стало. Описывая природу, не сказала главное — что она сама по себе, а я сама по себе. Все это время настолько некогда было, что не до красот. Вообще, Талик, боюсь и ехать — я стала как сумасшедшая, раздражаюсь из-за любого пустяка. Накидываюсь на людей, и главное — ужасное, гнетущее состояние.

<…> Письмо кончаю, т. куже ждут. Поздно, а завтра в 5 ч. утра ехать в Дрезден.

Крепко, крепко всех целую. М.

В мае 1946 года к Сергею в Германию приехали жена Ксения Максимилиановна с дочерью Наташей, уже одиннадцатилетней девочкой. Летом мы часто бывали друг у друга, ездили на экскурсии и совместно проводили воскресные дни. В фотоальбоме у нас много фотографий встреч того времени. Хотя Сергей большей частью был занят, но мы находили время для бесед, и что-то новое открылось мне в Сереже в эти месяцы нашего общения, и я по-настоящему почувствовала его незаурядность.

Служебный документ.

"АКТ

1 июля 1946 года мы, нижеподписавшиеся, начальник книжной базы СВА Германии на заводе АЦЕТА подполковник Гаврилов Т.К. и Уполномоченный Комитета Культуры при Совете Министров РСФСР в Германии подполковник Рудомино М.И. составили настоящий акт в том, что согласно приказу маршала Соколовского, подполковник Гаврилов сдал, и подполковник Рудомино приняла книжные фонды на базе СВА в количестве 17 объектов общим числом около 970 000 книг, причем около 20 000 подлежат упаковке, а часть (около 20 тысяч) переупаковке. Библиотеки гр. Шенебург из Вальденбурга (ок 30 000 книг) и герц. Мекленбургского (из г. Шверин) — ок. 5 000 кн. подлежат предварительному просмотру представителей Отдела Народного Образования СВА для отбора литературы, предназначенной для библиотеки СВА в Германии.

Берлин. Подполковник Гаврилов

Подполковник Рудомино".

Письма к Василию Николаевичу Москаленко:

Берлин, 9 июля 1946 г. Талик, мой милый — не знаю, с чего и начать, так много разных событий. Давно хочу тебе написать подробнее о своей жизни и все как-то не выходит. Теперь, когда приехал Адриан [86] , уже совсем времени не стало.

На этот раз начну с себя. В апреле — начале мая я тебе писала, что стало страшно — это действительно так [87] . Но после отъезда М<аневского>, здорово все изменилось. Перестала нервничать и внутренне для себя решила немного заняться собой, чтобы хоть мне быть дома здоровой и сильной. Удалось. Как-то получилось так, что работа стала не такой напряженной, я смогла к обеду возвращаться регулярно домой, и в результате здорово поправилась. Нагнала все свои потерянные кило и сейчас просто толстая стала. Настроение хорошее, бодрое. Нервы как будто в норме. Так что все твои пожелания в письме ко дню рождения выполняю. Осталось только — выполнить срок возвращения домой, а именно 16 июля — это трудно, но, м.б., и выполнимо. Я понимаю тебя, что ты потерял все доверие ко мне из-за бесконечных откладываний сроков. Все дело в том, что я по спискам прохожу персонально уполномоченной, и до тех пор, пока меня не сменят, я не могу уехать. Недавно послала Зуевой опять телеграмму о моем отзыве, но ответа до сих пор нет. Чтобы ты был по-настоящему в курсе дела, привожу текст — "…очень прошу для отправки эшелонов, а также замены меня — командировать работника. В связи длительным пребыванием здесь и необходимостью моего выезда в Москву по семейным обстоятельствам, прошу ускорить присылку уполномоченного…" На днях посылаю опять, хочу уже сейчас за подписью ген. Жукова [88] . Если бы ты смог приехать (я, конечно, понимаю, при каких обстоятельствах это могло бы быть), то я еще осталась бы, чтобы набраться сил. Или если бы возможно было бы куда-ни-будь поехать на юг вместе с тобой (Гаспра, Сочи, Кисловодск), то было бы еще лучше. Но тебе виднее, а пока я эгоистично привожу себя в порядок.

86

А.В.Рудомино был командирован в Берлин с 21 июня по 17 сентября 1946 г. Главным управлением кадров Вооруженных сил СССР.

87

Напряженную обстановку в Комиссии культуры Особого комитета нагнетал представитель музеев Маневский, который постоянно провоцировал склоку.

88

Заместитель начальника Особого комитета в Москве.

А знаешь, страшно стало, когда пятый десяток кончается… Но я надеюсь, по крайней мере еще десяток лет также себя чувствовать, как сейчас, т. е. не стареть. <".>

Теперь о работе. Упаковку организовала, на прошлой неделе привезла из-под Дрездена 5000 пустых ящиков, и проблема упаковки сразу была разрешена. Упаковку и маркировку производят трофейные бригады, я занимаюсь лишь вагонами, да и то это делают другие. У меня много текущей работы — учет, отчетность, всякая писанина. Но работается, как я уже тебе писала, плохо, и дело не движется.

Очень, очень грустно за Анну Ивановну, но что же делать? Приехала ли Варя [89] ? Как девочка? Только одно прошу тебя, Толек, пиши хоть открытки по почте, но пиши чаще.

Целую. М.

P.S. Сейчас из Москвы передают вальсы Шопена, а до этого ставила пластинки классической музыки — Лист, Бетховен — симфонии, Шуберт, Шуман — Карнавал — и так захотелось быть с тобой!

89

Варвара Ивановна Марченко — сестра Анны Ивановны, была няней С.П.Королева

* * *

Берлин, 2 августа 1946 г. 12 ч.д.

Милый, милый мой родной Толинька! Только что получила телеграмму о бедной Анне Ивановне. Хороший мой, любимый мой, знаю, как тебе одному тяжело — возможно, сейчас хороните Анну Ивановну и все время ты один. Впервые за двадцать три года постигло нашу семью горе, и горе, которое отразится на благополучии всей нашей семьи. Больше всего мне жаль Марианку, никто и никогда не сможет ей заменить ее бабушку. Как рано ей было умирать! При ее энергии и жизнеспособности можно было еще лет 10–15 бодро прожить. И жаль, что именно сейчас, после войны, когда так близко улучшение материальной стороны нашей жизни, ее не будет. Когда я вспоминаю всю ее жизнь, отданную нашей семье, становится тяжело и стыдно, что при жизни не так ценили. Хотя ты знаешь мою благодарность ей всю жизнь. Но какой от этого толк, когда она достаточно этого не чувствовала. Я знала давно, что так будет, но когда это случилось, когда мне с телеграфа сообщили, что Вам маленькая телеграмма — было чрезвычайно неожиданно и тяжело.

З.УIII. 10 ч.в.

Вчера пришлось уехать в Берлин; летчики отлетают завтра, и поэтому пишу сейчас. Весь вчерашний день была с Вами, шаг за шагом следила за предполагаемым ходом событий. Страшно становится за будущее — неужели и другие, и мы в там числе, будем уходить один за другим. Такова жизнь. Но я все равно без тебя жить не буду.

Только что приехал Адриан из Тюрингии. Мне было очень больно ему сказать, но пришлось, т. к. летчики торопят, отправляются на рассвете и хотят спать. Он сильно переживает, и мне его жаль — первое настоящее горе в его жизни. Тебе буду звонить в среду-четверг. Последний эшелон отправляю в десятых числах. Опять задерживают пропуска на машины. В двадцатых числах думаем быть дома. Адриан поедет с машинами — или с эшелоном, или своим ходом. Жду твоего письма, мой родной и близкий дружок Не падай только духом. Крепко тебя и дочку обнимаю — помню.

Рита.

Служебные документы.

"ПРЕДСЕДАТЕЛЮ КОМИТЕТА КУЛЬПРОСВЕТУЧРЕЖДЕНИЙ ПРИ СОВЕТЕ МИНИСТРОВ РСФСР тов. ЗУЕВОЙ Т.М.

Рапорт

Сообщаю Вам, что 21 августа 1946 г. мною отправлен эшелон № 176/8036 в адрес: Москва, Белорусский вокзал, Комитету Культуры, Госфонду литературы.

Эшелон состоит из 44 вагонов, причем 8 вагонов (1055 ящ.) переданы нам в уже загруженном и закрытом виде Отделом Репараций СВА. Все вагоны опечатаны. Груз: 6711 ящиков (шесть тысяч семьсот одиннадцать), состоящий из 5206 ящиков базы на заводе "Ацета", 450 ящиков базы на Штеттинском вокзале и центральной базы в г. Потсдаме и 1055 ящ. от Отдела Репараций. Из общего количества ящиков — 48 ящиков с различным оборудованием и музейными ценностями. Остальное (6663 ящ.) — книги и архивные материалы. Кроме того, с эшелоном идет одна автомашина марки "Опель Р 4" и прицеп к ней.

До границы эшелон сопровождает охрана в составе 6 чел.

Настоящий экземпляр всех материалов (2-я копия) — на 100 листах.

УПОЛНОМОЧЕННЫЙ КОМИТЕТА КУЛЬПРОСВЕТУЧРЕЖДЕНИЙ ПРИ СОВЕТЕ МИНИСТРОВ РСФСР Подполковник РУДОМИНО Берлин, 1/IX-1946 г.".

"ЗАМ.УПОЛНОМОЧЕННОГО ОСОБОГО КОМИТЕТА

ПРИ СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР по Германии ГЕНЕРАЛ-МАЙОРУ СКОРОДУМОВУ

Рапорт

Сообщаю, что работы по изъятию и вывозу книг в СССР Комитетом Культуры при Совете Министров РСФСР в Германии закончены. Последний эшелон отправлен в Москву 26 августа с/г.

Согласно распоряжению Комитета Культуры из Москвы, закупка книг прекращается, а руководство работой технических бюро № 1 и № 2 должно быть передано одному из работников СВА или Особого Комитета. Прошу Вашего распоряжения о передаче руководства Техническими бюро одному из работников Особого Комитета или одного из министерств по совместительству.

Одновременно прошу Вашего распоряжения об откомандировании меня в Москву по месту моей постоянной работы.

УПОЛНОМОЧЕННЫЙ КОМИТЕТА КУЛЬТУРЫ Подполковник РУДОМИНО Берлин, 1/IX-1946 г.

Резолюция: В связи с невозможностью выделения работника из Особого комитета и министерств предложить т. Рудомино самой закончить работы до 1 октября.

3/IX-46.

Генерал-майор СКОРОДУМОВ".