Книжка про Гришку

Гришка залез на коня с забора. Летать в виду зоотехника ему почему-то не захотелось, и вообще ему теперь не хотелось летать. Конь Трактор шел плавно. Возле старой кузницы остановился, понюхал крапиву.

– Здесь мормыши живут, - сказал он и пошел дальше.
– Иногда, когда мне удается подремать лежа, мормыши подходят и расчесывают мне гриву. Очень славные существа.

– А вы не могли бы меня познакомить с ними?
– спросил Гришка.

– К сожалению, невозможно. Мормыши не признают светских манер. Они могут сами предстать, а могут и не предстать. Очень самобытные существа. И очень деликатные.

– Враки!
– крикнул воробей Аполлон Мухолов пролетом.

Конь Трактор мчал по мягкой, нагревшейся за день дороге. Пробежал малиновый лес, черничное болото. Выскочил на выпас.

Коровы стояли сгрудившись. Громко ревели, трубили и стонали. Козел Розенкранц под кустом лежал и не обращал на их вопли никакого внимания.

– Изгородь сломана, - сказал конь тревожно.
– Наверное, коровы в клевер ходили. Оттого и ревут и стонут - объелись. Они помереть могут. Что вы, Григорий, такое дело...

ЕЩЕ ПОБЕГАЮТ И - СПОКОЙНО

– Эй, Розенкранц!
– крикнул Гришка.
– Что ж вы лежите?

– Не мешайте, - ответил козел.
– На них пираты напали.

– На кого?
– спросил Гришка, слезая с коня.
– На коров?

– При чем тут коровы? На путешественников!
– Козел нервно дрыгнул ногами, он книжку читал.

– Розенкранц, где пастух Спиридон Кузьмич?
– спросил конь Трактор. Почему вы один?

– На свадьбе. В деревне Городище. Его внучка туда замуж ушла.

– Вставайте!
– крикнул конь.
– Коров гонять нужно.

– Сейчас, главу дочитаю...

Козел вытянул шею по земле, дотянулся до куста незабудок и принялся их жевать, закатив глаза, - козлам перевоспитываться нелегко, это им дается не сразу. Бывают у них такие рецидивы.

Коровы ревели. В их глазах Гришка видел боль и страдание.

– Глупые вы, глупые, - говорил Гришка шепотом.
– Чего же вы клевер ели без меры, знаете, что нельзя.

– А вкусно, - сказал конь Трактор.
– Коровы как дети: пока не заболеют, будут вкусное кушать... Их обязательно и немедленно нужно гонять. Тогда организм справится... Смотрите, они уже ложатся! Ни в коем случае нельзя им давать ложиться. Розенкранц, коровы погибнут!

– А ему наплевать. Козел - он козел и есть, - сказал воробей Аполлон Мухолов пролетом.
– Козлы лишены чувства ответственности.

При этих словах козел Розенкранц подпрыгнул.

– Ах ты пернатая промокашка! Ах ты кошачья закуска!
– Не достав воробья рогами, козел бросился на коров.

С другой стороны на них скакал конь. Коровы поднялись с трудом. Они страдали... И побежали они, как бы перескакивая через свою боль, словно она была разбросана по земле.

– Живее!
– кричал Розенкранц.
– Кому говорят! Полундра! Свистать всех наверх! На абордаж!

Но одна корова лежала, не могла встать.

– Григорий, поднимайте ее всеми средствами!
– пробегая, скомандовал конь Трактор.

Гришка корову уговаривал. Гришка корову за хвост тянул.

Корова лежала. И закатывались коровьи глаза.

– Ее только палкой, - сказал Аполлон Мухолов пролетом.
– Иначе никак.

Гришка взял палку. Палка непривычно тянула руку. Он замахнулся на корову и почувствовал себя скверно.

– Корова, - сказал он, - пожалуйста, беги... Беги, ну, корова. Ударить Гришка не мог. За что ударять? Заметил Гришка в коровьих глазах такую отрешенную тоску, что чуть-чуть - и перейдет эта тоска в забытье. Вставай!

– крикнул Гришка.
– Вставай, тебе говорят! Вставай!
– крикнул Гришка, ударив корову палкой. Мысль у него в голове мелькнула: "Как же хирурги, они ведь тоже боль причиняют, спасая?.." Гришка зажмурился, огрел корову изо всей силы.

И еще...

И опять...

Корова смотрела на него почти с ненавистью.

Гришка опять зажмурился, чтобы не видеть, и еще ударил корову изо всей силы. Она поднялась тяжело. Выпрямила ноги, как бы Гришке назло, с большим усилием. Ноги ее дрожали.

Она постояла и пошла. Гришка гладил ее, пинал и плакал. Колотил палкой и орал не своим голосом. Потихоньку, усилие за усилием, шаг за шагом, побежала корова. Гришка вперед заскочил. Сквозь сизый слепой туман и упрямство проглядывала в коровьих глазах забота.

Гришка обрадовался.

– Ишь ты, Буренка... Давай, коровушка, двигай!

Конь и козел ловко гоняли стадо но кругу.

Внезапно нахлынула на Гришку радость, может быть, даже счастье. Но было оно такое, от которого не взлетишь, от которого люди садятся в уединении и устало молчат.

– Григорий, - сказал конь.
– Слетайте мигом за этим молодым человеком, зоотехником. Для чего он, спрашивается, науку прошел на колхозные деньги?

Гришка подпрыгнул и побежал.

Кочки мелькали, кусты хватали за волосы. Пыль набивалась в глаза.

– Куда вы несетесь, Григорий, - услышал он возле уха. Скосил глаза воробей летит рядом, Аполлон Мухолов. Крыльями машет так, что они слились в серый шар.
– Григорий, на такой скорости разговаривать невозможно! прокричал воробей.
– Вы знаете, я, кажется, снова влюбился...

Гришка хотел ответить: "Потом. Сейчас некогда". Но Аполлон Мухолов отстал с криком: "Это, Григорий, счастье..."

Гришка ворвался в контору. Крикнул прямо с порога:

– Товарищ зоотехник! Коровы!

Зоотехник выскочил на крыльцо.

– Что коровы?

– Объелись клевером!

– Что смотрел Спиридон Кузьмич? Я ему!

– Вы же его отпустили на свадьбу.

Зоотехник прямо с крыльца прыгнул на мотоцикл. Завел его в треть секунды и ринулся. Гришка на заднем сиденье прилип.

Еще издали услышали они рев и страдание стада.

– Умрут!
– Зоотехник схватил себя за волосы.

Мотоцикл вильнул, чуть не врезался в пень от такого опрометчивого движения.

"А на коне сидя и волосы себе можно рвать", - отметил про себя Гришка.

Коровы бегали по кругу гораздо резвее. Бока их вздымались и опадали. Козел Розенкранц иногда выскакивал вперед, резко осаживал стадо для энергичной встряски и поворачивал его в обратную сторону, чтобы коровы не закружились.

– Давай!
– закричал зоотехник.
– Молодцы! Гоняй их, блудливых!

Зоотехник помчался на мотоцикле поворачивать корову, которая отбилась от круга и залезла в кусты. Корова вильнула вбок, зоотехник за ней. Влетел со своим мотоциклом в канаву и замер. Гришка пошел его вынимать.