Книжная девочка

Потом в их с мамой жизни появился Александр Васильевич. Такой добрый и радостный, Женя помнила, как тянулась к нему и одновременно боялась. Она долго не могла перейти с ним на «ты», даже после того, как мама вышла за него замуж. Так же, как сейчас не может говорить «ты» собственному мужу.

И до мелочей помнила момент, когда это все же произошло. Они жили на даче, Женя играла на дорожке, а Александр Васильевич пил чай на крыльце, и тут появился соседский кот бандитского вида. И Женя заорала: Саня! Саня! Рыжий кот без хвоста!

С тех пор лед между нею и отчимом был окончательно сломан.

Много лет ей удавалось не вспоминать. У нее получилось убедить себя в том, что мучиться потерей родителей нехорошо и эгоистично. Можно и нужно скорбеть о том, какая печальная участь выпала на долю мамы и отчима, о том, что им суждено было умереть молодыми, на вершине счастья. Но недостойно жалеть себя, терзаться собственным одиночеством. И Женя запретила себе вспоминать и думать о том, что могло бы быть, если бы мама осталась жива.

Все были убиты горем тогда, ни у кого не нашлось душевных сил утешать Женю, ей пришлось справляться самой. И она убежала в книги. В мир, где смерти нет, а если и есть, можно закрыть книгу прежде, чем она наступит…

В воскресенье они с Константином сели в электричку и доехали до станции «Университет». В пути их застал не по-ноябрьски шумный проливной дождь, вода струилась по стеклам электрички, Константин крепко прижимал ее к себе в пустом вагоне и волновался, что прогулка не состоится. Но дождь кончился почти в ту минуту, когда они вышли на перрон. В воздухе еще висела влага, и парк дрожал, как струна после звука.

Обнявшись, они медленно побрели по дорожке, хрустя гравием. Миновали горбатый мостик. Черная вода пруда была неподвижной, словно стекло, а над ней стелился жидкий туман, такой же серый, как небо. Я не бывала здесь раньше, думала Женя, но, когда они вышли к стоящему на пригорке строгому старинному зданию, его очертания показались ей знакомыми. На голых кустах шиповника еще виднелись кое-где багряные плоды, как воспоминания о лете.

Муж повел ее вниз, в овраг, и Женя увидела огромную гранитную голову. Тут-то и настигли ее воспоминания.

Они ездили сюда поздней весной, когда Александр Васильевич еще только ухаживал за мамой. Женя ярко вспомнила густую изумрудную тень этой низины, усыпанную белыми остролистыми цветами-звездочками, узор своего платьица… И голос мамы: «Это анемоны… анемоны, а не подснежники…».

Вспомнила она и свою детскую скуку, она ведь была одна со взрослыми. Будущий отчим добросовестно таскал ее на плечах, купил ей мороженое и растегай, но она скучала по обществу сверстников. Она побежала вперед и тут увидела это чудо – голову с бородой, вырезанную из огромного, больше ее роста, валуна.

Женя сразу поняла, что это голова из «Руслана и Людмилы», и мысленно заговорила с ней, называя ее Глава.

Потом она всегда просила ехать гулять к Главе и вела с ней долгие безмолвные разговоры.

А после смерти родителей она ни разу не вспомнила о Главе. Она мгновенно и полностью стерлась из ее памяти, как все прекрасное, что было в ее жизни и что она потеряла.

Сейчас, стоя рядом с мужем на любимом месте своих детских игр, Женя остро прочувствовала, осознала расхожее выражение, что нельзя войти дважды в одну и ту же реку.

Ничего нельзя вернуть, ничего невозможно исправить, и многое в ее жизни уже никогда не состоится.

– Ты что такая тихая, Женюта? – спросил муж.

– Мне немного холодно.

А воспоминания все всплывали в голове…

Вот мама пригласила в гости подругу, шумную тетю Наташу. Они пьют чай на кухне, а Женя… нет, не подслушивает, просто тихонько возится в коридоре. И мама вдруг говорит: «Я слишком счастлива, чтобы жить».

Это было за несколько дней до аварии.

После поездки к Главе Жене стало казаться, что она тоже скоро умрет. Что смерть притаилась где-то рядом и не сводит с нее своих каменных глаз. Она тревожилась, представляя себе, как это может произойти и что будет после, но боялась делиться с мужем своими переживаниями. Хуже всего было, что она, пройдя курс психологии в институте, понимала ненормальность своего состояния. «Возможно, я схожу с ума, – думала Женя. – Что ж, ничего удивительного».

И еще она слишком часто думала о Руслане. Хотелось видеть его, говорить, иногда взять за руку. Почему бы и нет, если она все равно скоро умрет…

* * *

Возвращаясь из института, Женя планировала обычный одинокий вечер. Она продрогла от стылой сырости и, чтобы согреться, легла на кровать и закуталась в плед. И неожиданно уснула. Бывает иногда такое, сон будто наскакивает на тебя и утаскивает в свои призрачные владения. И так же внезапно возвращает обратно.

Женя открыла глаза и не сразу поняла, где находится. Почему над головой не высокий потолок с облупившейся местами лепниной, а на стене возле изголовья нет гравюры шестидесятых годов? Только через несколько секунд удалось вспомнить, что она замужем. И живет с мужем в гостинице.

Она лежала в темноте, глядя, как по потолку проплывают светлые пятна, отбрасываемые фарами проезжающих машин, слушала шепот моросящего дождя. Потом различила в соседней комнате шелест страниц и шуршание клавиш ноутбука. Константин уже дома, работает. Надо вставать. Муж, наверное, голоден.

А может быть, позвать его в ее уютное гнездышко? Лежать с ним рядом, свившись в один клубок, греть друг друга теплом и нежностью. А за окном пусть моросит дождь и дует ветер…

В детстве они с братьями играли во львят. Открывали все имеющиеся в доме зонтики, ставили их наподобие палатки и прятались под ними, обнявшись крепко-крепко. Считалось, что они львы в Африке, пережидают в норе (почему в норе?) песчаную бурю, а потом выйдут на охоту. Главным в игре было удивительное ощущение безопасности и близости.

Но ведь пока мужчина не поест, он не способен ни на какие нежности.

Она приготовилась вставать, но тут зазвонил мобильный мужа, и Женя решила подождать. Голос Константина скользил по краю ее сознания, она не вслушивалась, но хотела поймать момент, когда пора будет вставать.

– …крыс у себя не потерплю, – вдруг расслышала она, потому что муж заговорил громче. – Слово «нет» непонятно? Разговор окончен.

Женя очень испугалась! Она мало что поняла из сказанного, но этот тон, ледяной, равнодушный, безжалостный…

Она так мало знает о своем муже, почти ничего! Вдруг настанет день, и он так же заговорит с ней? Да, сейчас она нравится ему. А когда влюбленность закончится? В книгах, написанных мужчинами, говорилось, что она всегда заканчивается. (Женской литературе Женя не доверяла, потому что желаемое там всегда выдавалось за действительное.)

Что будет тогда? Он таким же тоном скажет ей: слово «вон» непонятно? Разговор окончен!

Муж вошел в спальню, и от неожиданности Женя резко села на кровати.