Книжный вор

Они побывали еще в нескольких экспедициях с Артуром Бергом и его друзьями, стремясь доказать, что чего-то стоят, и расширить собственный воровской репертуар. На одном огороде они крали картошку, на другом – лук. Но своей главной победы они добились сами.

Как мы уже увидели, одной из выгод в прогулках по городу была вероятность найти что-нибудь на земле. Другая выгода состояла в наблюдении за горожанами, и что важно – за одними и теми же горожанами, из недели в неделю совершающими одни и те же действия.

Одним из таких персонажей был мальчик из их школы, Отто Штурм. Каждую пятницу на своем велосипеде он ездил в церковь – возил продукты для клира.

Они наблюдали за Отто месяц, а погода тем временем из хорошей сделалась скверной, и Руди – в особенности он – твердо решил, что в одну из пятниц, в небывало холодную неделю октября, Отто свой груз не довезет.

– Все эти попы? – развивал мысль Руди, пока они с Лизель шли через Молькинг. – Они и так уже вон какие жирные. Неделю могут обойтись без жрачки, если не больше.

Лизель не стала спорить. Во-первых, она не была католичкой. Во-вторых, ей самой изрядно хотелось есть. Она, как всегда, несла мешок с бельем. Руди нес два ведра холодной воды, или, как он это назвал, два ведра будущего льда.

Около двух он принялся за работу.

Без всяких колебаний вылил воду на дорогу точно в том месте, где велосипед Отто будет сворачивать за угол.

Лизель пришлось согласиться.

Поначалу ее покалывала совесть, но план был идеален – или, по крайней мере, близок к идеалу, насколько такое вообще возможно. Каждую пятницу вскоре после двух Отто Штурм выворачивал на Мюнхен-штрассе с корзиной провизии на руле. В эту пятницу он только досюда и доедет.

На дороге и без того была наледь, но Руди добавил новый слой льда и с трудом сдерживал ухмылку. Она словно бы юзом проскальзывала по его лицу.

– Пошли, – сказал Руди, – вон за тот куст.

Спустя приблизительно пятнадцать минут дьявольский план принес, так сказать, свои плоды.

Руди ткнул пальцем в просвет между ветками.

– Вон он.

Отто выехал из-за поворота, мечтательный, как теленок.

Не затягивая дела, потерял управление, пошел в занос и ткнулся лицом в дорогу.

Когда он не шевельнулся, Руди с тревогой посмотрел на Лизель.

– Иисусе распятый, – сказал он. – По-моему, мы его убили! – Руди тихонько выбрался из-за куста, забрал корзину, и они двинули прочь.

– Он дышал? – спросила Лизель, когда они немного отошли.

– Keine Ahnung, – ответил Руди, прижимаясь к корзине. Понятия не имею.

Спустившись еще дальше по склону, Руди с Лизель стали смотреть, как Отто поднялся, почесал в голове, почесал в паху и принялся озираться в поисках корзины.

– Глупый Scheisskopf, – ухмыльнулся Руди, и они начали рассматривать добычу. Хлеб, побитые яйца и гвоздь программы – Speck^[9]. Руди поднес жирный окорок к носу и восторженно потянул ноздрями. – Здорово.

Как ни подмывало их воспользоваться победой единолично, верность Артуру Бергу оказалась сильней. Они добрались до его убогой квартирки на Кемпф-штрассе и показали провиант. Артур не смог скрыть одобрения.

– У кого стырили?

Ответил Руди:

– У Отто Штурма.

– Ага, – кивнул Артур, – кто бы он ни был, спасибо ему от меня. – Он скрылся в доме и вернулся с кухонным ножом, сковородой и курткой, и три вора зашагали по многоквартирному коридору. – Позовем остальных, – объявил Артур Берг, когда они выбрались наружу. – Может, мы и преступники, но не совсем бессовестные. – Точно как книжная воришка, он, по крайней мере, где-то подводил черту.

Постучали еще в несколько дверей. Выкликнули несколько имен под окнами, и скоро все фруктокрадное воинство Артура Берга в полном составе держало путь на берег Ампера. На поляне за рекой разожгли костер и рачительно зажарили все, что осталось от яиц. Порезали хлеб и шпик. Руками и ножами подчистую доели всю корзину Отто Штурма. Без всяких попов.

И только в конце произошел спор – из-за корзины. Большинство мальчиков хотели ее сжечь. Фриц Хаммер и Анди Шмайкль предлагали оставить себе, но у Артура Берга, выказывавшего нелепую приверженность к морали, возникла мысль получше.

– Вы, – обратился он к Руди и Лизель. – Может, вам лучше вернуть ее этому чудику Штурму. Мне кажется, бедолага хотя бы это заслужил.

– Ой, перестань, Артур.

– И слышать не желаю, Анди.

– Господи Иисусе.

– И он тоже не желает.

Шайка рассмеялась, и Руди Штайнер взял корзину.

– Я отнесу, повешу им на калитку.

Он прошел метров двадцать, и его нагнала Лизель. Теперь она попадет домой поздно, и будут неприятности, но она хорошо знала, что должна сопровождать Руди Штайнера через весь Молькинг до фермы Штурмов на другом конце города.

Сначала они долго шли молча.

– Тебе стыдно? – спросила наконец Лизель. Они уже возвращались домой.

– Чего?

– Сам знаешь.

– Конечно стыдно, зато я сейчас жрать не хочу и, могу спорить, он – тоже. Ты ж не думай, что они возили бы еду попам, если б у них дома ее не было навалом.

– Но он так треснулся об землю.

– Не напоминай. – Однако Руди Штайнер не удержался от улыбки. В ближайшие годы он станет подателем хлеба, а не похитителем – еще один образец противоречивой человеческой природы. Столько-то доброго, столько-то злого. Разбавляйте по вкусу.

Через пять дней после этой кисло-сладкой победы Артур Берг появился опять и позвал Руди и Лизель на новую воровскую затею. Они столкнулись с Артуром на Мюнхен-штрассе в среду, по дороге из школы. Артур был уже в форме Гитлерюгенда.

– Завтра вечером опять пойдем. Будете?

Тут им было не устоять.

– А куда?

– На картошку.

Спустя двадцать четыре часа Руди с Лизель опять храбро одолели проволочную изгородь и набили свой мешок.

Неприятность обнаружилась, когда они уже удирали.

– Иисусе! – завопил Артур. – Хозяин! – Но страшным было его следующее слово. Он выкрикнул его так, будто это слово уже занесли над ним. Его рот разорвался в крике. Слово вылетело, и слово это было – топор.