Кнут

— Что за бред? — Крот все же встал, сгреб одежду со стула и направился к небольшой ванной комнате, отдельной, какой не было больше ни у кого в их небольшом стабе, — С чего Крюк взял, что погонщик идет сюда?

— Говорит, баба какая-то к патрулю вышла и, говорит, собирается наши патрули подлавливать по одному.

— Кто говорит? Кто собирается? Чего ты меня путаешь?

— Крюк говорит, что баба говорит, что погонщик, красивая баба, кстати, и, представляешь, одна. Вышла из леса к патрулю, рассказала про погонщика и ушла, ну, это Крюк сказал. Так вот, баба говорит, что погонщик собирается патрули наши ловить, вот, — объясняя, Пухлый бесцеремонно приподнял одеяло, рассматривая девушку, — Крюк говорит, что патруль говорит, что….

— Все, заткнись! — уже всерьез взбесился командир, — Вали отсюда! Сейчас приду, разберусь.

— Да… я это… сейчас… Можно, а? — помощник кивнул на девчонку.

— Ну, не здесь же… к себе оттащи, — смилостивился Крот и ушел в ванную.

Пухлый, несмотря на видимую грузность, легко подхватил отбивающуюся девушку и унес в свою коморку.

К обеду весь свободный от постов и патрулей гарнизон стаба был поднят «в ружье», погрузился в джипы и выехал на охоту на человека.

Седого обложили по всем правилам. Расставили загонщиков, на холмах и опушках расположили секреты, подняли квадракоптер для разведки и, обнаружив цель, начали облаву. Патрули ревели моторами, переговаривались через громкоговорители, включали в автомобилях музыку, в общем, вели себя так, словно выкатились на совершенно безопасные кластеры пожарить шашлыков, искупаться, потанцевать и поорать песни, а вовсе не прочесывать окрестности в поисках мутантов и возможных врагов.

Седой купился, постарался увернуться от нежелательного соседства, свернул именно в ту прогалину, где его ждала засада. Комендант и Цезарь могли бы заметить врагов издалека, но охотники использовали бойцов с даром скрывать от чужого взгляда и нюха не только себя, но и несколько человек вокруг.

Цезарь попал под удар первым. Сраженный массированным залпом из винтовок и гранатометов, мутант покачнулся, попытался отскочить, упал, покатился по земле, вздрагивая от новых попаданий.

Уверенные в успехе охотники просчитались, начали атаку слишком рано и Седой, прикрываясь Комендантом как щитом, успел отступить в лес. Местность он не знал, в отличие от охотников, но зато имел под рукой превосходный, работающий на сотни метров локатор. Засада впереди? Малейшее шевеление выдавало охотников, позволяло обогнуть их по широкой дуге. Даже те, кто скрывался с помощью специального дара, из-за потери места положения цели нервничали, передвигались, шевелились, выходили за пределы скрывающей ауры и выдавали себя.

Пока Седой бежал, ни на секунду не выпуская из внимания ощущения питомца, времени для мыслей не было, но стоило обойти основную цепь секретов, чуть оторваться от преследователей — душу затопило отчаяние.

Все складывалось совсем не так, как он представлял, выходя из бункера на поверхность. Он был внутренне был готов ко всему: оказаться в одиночестве на вымершей планете и всю жизнь отбиваться от бесконечных волн монстров, всю жизнь прозябать полотером в небольшом сообществе выживших, где основным законом будут ярость и беспринципность. Все что угодно, но не быть изгоем, за которым охотятся только потому, что он есть, и которого готов убить каждый встречный.

Человечество, попадая в лапы Стикса, не сильно то и менялось, если верить рассказам Карны. Были, конечно, совсем маленькие поселки, где правили сила и жестокость, но стоило людям собраться в группы побольше, наладить быт и стабильное снабжение, как на первый план начинали выходить вечные ценности совместного выживания. Ведь если сегодня ты не поможешь соседу, завтра он отвернется, когда будут жрать уже тебя.

И также, как в средневековье, людей как пожар охватывала совместная ненависть ко всему странному и пугающему. Заслышав о погонщике или нимфе, они собирались вместе, вооружались до зубов и бросались в погоню, мечтая вместе затоптать любого, кто может представлять опасность их сообществу.

База муров рядом? Плевать, все уже привыкли. Можно еще и поторговать с ними, в тайне от чужих глаз и собственной совести. Внешники? Их не свернуть, в какую толпу не соберись. Бандиты? Работорговцы? Милости просим в нашу гостиницу! У нас отличный бордель и ежемесячные поставки свежих девочек. Погонщик? Отличная мишень! Ату его!

Уйдя из треугольника облавы, Седой продвигался медленно, посылая Коменданта в разные стороны в разведку, тщательно продумывая каждый шаг, и все же загнал себя в ловушку, вышел к открытым полям, раскинувшимся между двумя стабами, расположенными достаточно близко, чтобы организовать совместное патрулирование. Идти вперед было бы самоубийством. Стоять на месте слишком рискованно, а продвигаться назад — значит встретить плотную цепь противников, озлобленных, раздраженных и совсем не уставших от многочасовой погони. И все же что-то надо было делать.

Седой двинулся назад, стараясь найти брешь в рядах охотников. Нашел почти сразу. Побежал, напрягая последние силы, продираясь через буреломы и кусты, и только когда свалился в небольшой овраг, стараясь отдышаться, и послал Коменданта изучить окрестности, понял, что та самая брешь была ловушкой. Цепь охотников замкнулась в круг. Жертву еще не видели, но уже подходили на расстояния действия локатора питомца, возникая на нем шумными пока еще далекими силуэтами.

«Комендант!» — позвал инженер, и когда питомец подбежал, нервно ворочая мордой, обнял его за шею, — «Ввали им за меня, достань хоть нескольких».

Поговорить бы с Мелкой, но девчонка осталась с Цезарем, который был еще жив на момент начала бегства, и судя по тому, что галлюцинация еще не вернулась — у этого монстра был шанс выжить.

Где-то в стороне прошелестела по стволам деревьев очередь. Били наугад, по укрытиям и темным пятнам среди деревьев.

«Туда!» — скомандовал Седой, указывая в сторону, где цепь охотников казалась пореже, — «И не возвращайся».

Комендант дернулся вперед и тут же застыл, напуганный ровно настолько, насколько был способен испугаться зараженный, ведь если верить его радару, в двух местах, сразу за цепью врагов, появился еще кто-то. Три человека и шесть или семь мутантов, возникших ниоткуда, напавших сзади и уничтожающих охотников со скорость, с которой лисы резали бы кур в сарае.

Охотники даже не подумали дать бой. Сплоченные, под единым командованием они бы могли сражаться, но разбросанные по лесу, были слишком простыми мишенями для разбушевавшихся мутантов, а потому бросились врассыпную, каждый спасая свою жизнь.

Напавшие на охотников бойцы не стали преследовать беглецов, сошлись в одну группу и двинулись к Седому. Рисковать не стали. Остановились неподалеку и отправили парламентера.

Карна остановилась на краю оврага, слишком старательно подавляя усмешку. Грязный оборванный запыхавшийся Седой вряд ли мог вызвать сейчас другую реакцию. Погонщица справилась наконец с эмоциями и заговорила уже всерьез:

— Я же говорила, они тебя не примут.

Седой поднялся, потер руки, пытаясь очистить ладони от грязи. Надо было что-то ответить, но слова на ум не шли. Карну это не особенно смутило.

— Ты нам нужен Седой. Ты нужен клану. Ты будешь великим погонщиком, может быть, лучшим из нас.

Погонщица смотрела так будто у инженера был теперь выбор и, не увидев протеста, попросила:

— Только Цезаря мне верни, — Карна обернулась туда, где должен был остаться ее бывший питомец, — Он еще жив, я чувствую. Пожалуйста.

Мелкая, проявившаяся при первых звуках голоса Карны, посмотрела на «шефа» взглядом, полным расплавленной от огнем ее гнева стали.

— Нет, — Седой с сожалением покачал головой, — Извини за ту сцену. Спасибо за помощь. Я пойду с вами. Но Цезаря я тебе не верну, просто не смогу.

Мелкая не взвизгнула от восторга, как хотелось бы, и все же пожар в ее глазах поутих.

Карна тоже промолчала и даже не выглядела разочарованной, словно сразу поняла, что Седой говорит правду.