Княгиня Ольга

Святослав тогда засмеялся: «Ты сильно постарел, мой учитель! Это я распоряжаюсь жизнями своих подданных и своих врагов. Ты все перепутал!»

«Нет, мой князь. — Порсенна нисколько не рассердился. — Мы не можем видеть, сколь длинна нить нашей жизни, судьбы, это знают мойры, как говорили греки, а у нас, этрусков, это были служанки Лазы с крыльями за спиной. У нее в руках было зеркало, чтобы увидеть в нем будущее, таблички для того, чтобы написать на них все проступки своей жертвы, и цветы — их Лаза подносила людям, опьяненным любовью, высшим счастьем, что посылается земным богами. Только высокие жрецы знали, но они все умерли, кого и когда посылала Лаза людям — Еван, Альпан и Млакус. Думаю, что Еван — как потом Ева в ваших писаниях — связана была с созданием человека, его рождением; Млакус — с кормлением, может быть, и молоком, была покровительницей коров. Альпан же приходила к роженице вместе с Еван — та помогала в родах, Альпан была несчастьем. Так приходят у вас Доля и Недоля… Кто из них первой схватит новорожденного — Альпан или Еван…

— А кто схватил меня, мамо? — Святослав был весел. И княгиня Ольга ответила ему: — Конечно, Доля! — А цветы тебе приносили сами девицы! — подхватил шутку Порсенна. — И никто не осмеливался ни на каких табличках отмечать твои проступки!»

Князь Святослав не любил тайн. Ему казалось все ясным и очевидным, а если что-то было запутанно, то это следовало не распутывать, а скорее разрубить.

Древляне убили отца, мать княгиня Ольга присоединила мощное их княжество к Киевскому, сломила хребет всей древлянской знати, всем, кто мог поднять народ к сопротивлению. И нечего об этом толковать. А уж все эти мойры, Лазы с зеркалами и цветами — просто сказки для малых детей. Кто в них верит, кроме Порсенны? Нянька верит в свои…

Святослав не любил говорить о том, где нельзя было бы ответить «да» или «нет».

Все предчувствия, предсказания, намеки казались ему бабьими затеями, о чем он не раз и говорил Марине. Святослав решительно отказался, когда она стала уговаривать его идти с ней ночью на берег Днепра, чтобы с помощью особых заговоров отыскать там клад, о котором ей стало известно. Он был зарыт супругами, поэтому и достать его могли только муж с женой. Хотя Марина принесла и показывала Святославу «вызывные книги». И разрыв–трава была у нее и девять ножей для того, чтобы идти в коровник и в том месте, где коровы спят, сделать этими ножами магический круг, а потом с ними на место, где клад зарыт, но Святослав бросил ножи в окно и чуть не кинул в огонь «вызывные книги», писанные глагольской азбукой. Холопки тогда шептались, что князь княгиню за косы оттаскал…

Ножи эти потихоньку отыскали в траве, спрятали и принесли княгине Ольге, а она отдала их няньке. Та качала головой, удивлялась, где Марина взяла «вызывные книги», что спрятаны были в пещере Матери Сырой Земли, а все схороненное в земле ей принадлежит. Говорили, что клад древний, еще готских времен. Княгиня Ольга тогда только рукой махнула: «Откуда же знают, что супругами зарыт?!»

Так и неизвестно осталось, откопали потом этот клад или «вызывные книги» только Марине сказали, где его искать, а больше — никому.

Глагольская азбука была на Руси с незапамятных времен.

Князя Святослава учили обеим грамотам — глаголице и азбуке просветителя Константина–Кирилла.

Когда при русских князьях Аскольде и Дире появились в Киеве христиане — ведь и сами князья крестились в Царьграде! — тогда глаголицей написали и христианские книги.

После крещения князей киевских Аскольда и Дира в Царьграде появились на Руси в глагольской азбуке Евангелие и Псалтырь. Тогда киевляне зависели от хазарского кагана, книг переписывали в изобилии и постоянно, христиан все прерывало. И каган послал к византийскому императору послов, чтобы он прислал хорошего философа, способного растолковать в Хазарии учение Христа и сравнить его с другими верами, прежде всего Магомета и Моисея [236] . Каган опасался, что христианство проникнет в Хазарию, и надеялся, что христианский философ будет посрамлен. Император послал в Хазарию братьев Мефодия и Константина–Кирилла. Кириллом он стал называться потом, приняв монашество, но память о нем так и сохранялась — Константин–Кирилл…

236

…другими верами… Магомета и Моисея— Магомет— устаревшая транскрипция имени основателя ислама Мухаммеда. Моисей— в библейской мифологии — предводитель израильских племен, призванный богом Яхве вывести израильтян из фараонова рабства. На горе Синай Бог вручил Моисею скрижали с 10 заповедями.

Хазары призвали философа из православной Византийской страны, чтобы он объяснил всем вопрос о Едином Боге, в которого верили евреи, и о Троице, которую исповедовали православные.

В Киеве до сих пор вживе помнили братьев Константина–Кирилла и Мефодия. Сохранялись предания об их ученом споре с мудрецами хазарского кагана, и многие были уверены, что и сам он произошел именно здесь, в Киеве, а не в далекой столице Хазарии.

Философом считался Константин–Кирилл, его-то и послал император, а уж он позвал брата своего Мефодия. Во всяком случае, точно известно, что в Херсонесе, куда прибыли братья из Царьграда, Константин–Кирилл увидел Евангелие и Псалтырь, писанные русскими письменами, и меж братьями и человеком, который принес эти письмена (как говорят, киевлянином), состоялась беседа. Почему-то в пространном Житии Константина–Кирилла, написанном учениками вскоре после его смерти и ставшем известным в русских землях, особо была указана эта встреча и беседа и то, что он уловил смысл речи, понял собеседника и «выделил гласные и согласные». Вот это особое упоминание и говорит скорее всего о том, что беседовали они об азбуке русской, то есть глаголической, или глаголице. И ее увез потом Константин–Кирилл в Великоморавскую державу, куда был послан тоже византийским императором по просьбе моравского славянского Ростислава. Братья приехали туда, уже имея на руках славянскую азбуку и христианские книги, на ней написанные. Однако потом создал и еще одну более простую азбуку, ее и назвали кириллицей. Всюду употреблялись эти две азбуки, но глаголицей, существовавшей с глубокой древности, было написано слишком много языческих манускриптов, которые подверглись уничтожению. Когда князь Рюрик захватил с дружиной Киев и убил христианских князей Аскольда и Дира, то велел уничтожать и христианские манускрипты, и тогда и потом их было уничтожено немало.

Известно, что братья сели на корабль и отправились на берега озера Меотиды в Хазарию и к Каспийским воротам Кавказских гор. Не сохранилось упоминания о том, где состоялась их встреча с хазарским каганом. На обеде у правителя, но в каком именно месте земли — не сказано. Но важно ли, где это было, ведь главное, что происходит между людьми, это разговор. И порой то, кто и что говорил, бывает важнее упоминания о месте этой беседы.

Каждый христианин в киевской общине — в том числе и княгиня Ольга — знали, что именно произошло на обеде у хазарского кагана. Придворные спросили прибывшего на обед Константина–Кирилла: «Каков твой сан, чтобы тебя посадить в соответствии с ним?»

На это славянский философ — ибо он был славянин, хотя и происходил родом из греческой земли — ответил: «Мой дед был великий и славный и стоял близко к царю, но потом сам отверг данную ему великую честь и был за это изгнан. На чужбине же он обнищал и родил меня. Поэтому у меня нет былой дедовой чести, я — Адамов внук». Все были поражены мудростью ответа, и гость был усажен на почетное место.

Хазарский каган взял в руки чашу с вином и сказал: «Пью во имя Бога Единого, сотворившего всякую тварь».

Философ взял свою чашу и сказал: «Пью во имя Бога Единого и Слова Его, ибо Словом сотворена всякая тварь, и Словом утверждены небеса, и за Духа Животворящего, от коего исходит сила их».

Далее он объяснил собравшимся, почему вера в Святую Троицу более истинна, чем все другие веры: «Христовы заповеди открывают суровость Божия жития, но потом в вечных чертогах приносят стократный плод».

После бесед Константина–Кирилла в Хазарии крестилось двести человек, а каган предложил ему многие дары, но тот отверг их и попросил правителя отпустить пленных греков. Так братья увели с собой двести пленных греков, что, по словам Константина–Кирилла, было для него дороже всяких даров.

А когда вернулся он в Царьград, то на чаше Соломона, которая хранилась в храме Святой Софии после взятия Иерусалима римлянами уже восемь веков, сумел прочитать надписи еврейские самаритянские [237] , которые до него никто не смог ни прочитать, ни растолковать.

Вот что было прочитано философом Константином–Кириллом на чаше Соломона [238] , хранящейся в храме Святой Софии в Константинополе: «Чаша моя, чаша моя, прорицай, пока взойдет звезда! Напои сперва Господа, бдящего и ночью!» Другая надпись гласила: «Из иного дерева сотворена для вкушения Господнего. Пей и упейся радостью и возопи: Аллилуйя». И, наконец, третья надпись: «Вот — Князь, и узрит весь сонм славу Его, и Давид среди них» [239] .

237

Самаритяне— этническая группа и религиозная секта, отошедшая в VI веке до н. э. от иудаизма. Разрыв начался после возвращения евреев из вавилонского плена, которые упрекали самаритян, что они смешались с ассирийцами. Самаритяне признают только Пятикнижие в Библии.

238

Соломон— иудейский царь в 965–928 гг. до н. э., по преданию, автор некоторых книг Библии (в том числе «Песни Песней»).

239

Надписи на чаше Соломона приводятся в «Пространном житии Кирилла» (IX век).

После надписей стояло число 909, а сама чаша была сделана из драгоценного камня, философ считал это число пророчества о рождении Христа со времен Давида…

Когда княгиня Ольга была в Царьграде, то слышала об этой чаше, но не видела ее, а толкований числа было множество.

Вскоре после Хазарии призвал опять философа Константина–Кирилла византийский император и сказал, что просил его моравский князь Ростислав прислать учителя и епископа для объяснения и вразумления христианской веры.