Князь Изгой
Шрифт:
Тот схватил её, но не набросился жадно, а стал степенно отламывать кусочки.
— Пошто воеводу то обидел? — спрашиваю пленника, — уж очень занятную историю про то проведали.
— Пёс, то а не воевода! — злобно ощерился пленник.
— Ты язык-то попридержи, а то до самого лета тута поселишься, — бросил ему Никита.
— Не больно то он на Тихоню похож.
— Как-то не похож? Я енто! — донёсся голос из ямы.
Я подошёл поближе, присел на карачки:
— Ты вот что, болезный, пойдёшь ко мне под руку?
— Как так болезный, что за слово чудно? Крепок ещё покуда, а в холопы не пойду. Мне и тута неплохо.
— Ну как знаешь, тако Даниле и обскажу.
— Стой! Откель Данилу знаешь?
— Да ужо знаю. И про него, и про тебя,
— Не знаю, кто ты таков, но ежели сестру выкупишь… Служить буду крепко, живота своего не щадя, и в том тебе даю слово!
— А что, Никита, можно ли слову воя сего верить али нет?
— Может Данила за него слово молвил, да токмо верить али нет сам решай. Разумею, ежели клятву на крови взять, никуды он не денется.
— Добро…
Пять рублей, что я отдал за Тихоню и его сестру парень окупил сразу же, ибо принёс великую пользу. Он не только Новосиль как свои пять пальцев знал, но и прознав суть дела подсказал великолепную потраву для собак. Для задуманного всё было готово, а вот ещё одного крепкого, да нетрусливого мужика, вроде Горына, ой как не хватало. Ибо ни Добрына, ни его сыновей я привлекать не хотел.
Усадьба боярина Олега со всех сторон на виду, чисто форд Нокс на минималках. Лицом тын выходит на улицу, а сзади идёт параллельно городской стене постепенно вытягиваясь в «аппендикс», куда, использовав ограду как опору навеса, закладывали дрова. Напрашивался вариант «десантирования со стены», да только «крыша» навеса больно хлипкая, к бабке не ходи, завалится.
Поступили по-иному. Стена городская двойная. Во внутренних клетях всякий хлам, да сено хранится, а во внешних земля набита, не промерзшая. Само место довольно далеко от ворот, считай трущоба. Днём то людей немного, а уж ночью и подавно. В клетях ни дверей, ни замков, одни щели, да завалы. Нашли подходящее место и устроили захоронку. За ночь выпилили окошко и вытащив землю, начали лаз делать ко внешней стене, подпирая венцовой крепью. Во внешней стене снова окошко пробили, но не до конца, так чтобы не заметили снаружи. Хорошим долотом толстое бревно перерубить дело нескольких часов, а земля, она все звуки глушит.
В тыне боярской усадьбы нашли бревно гнилое, да потихоньку то расшатали с помощью ворота. Пошумели маленько, не без этого. Слава богу, ничего слуги не заметили, хотя и всполошились порядком. Мы то бревно на прежнем месте оставили, только маленько клинышком подбили.
Времени и я не терял, «рейд» готовил по своей части. Оружие: палки сделали окованные, утяжелённые свинцом, да тряпками обмотанные, сети, ножи и топорики воронёные ладили, верёвки и сети чернили. Для защиты от ножей и стрел сладили стёганки: многослойная конопляная ткань саржевого плетения, на ту гибкая кольчуга, комбинированная из колец и шайб (их начали потихоньку штамповать для байдан), поверх снова ткань. Себе фонарик малый скипидарный, с крышкой. Горыну и Тихоне тряпки фосфорные в берестяном цилиндре. Для психической атаки маски окручные, фосфором разрисованные. Ступор, при столкновении с такими «чудаками» гарантирован, а значит время для удара выиграем.
Главное оружие — арбалеты. Их то на Руси пока не знают ещё, а у нас «пружинная» сталь для дуг имелась. С плечами, конечно, мучались: сперва добиться абсолютной симметричности как по толщине, так и по ширине, после шлифовали вручную, практически не выпуская из рук шаблон и штангенциркуль. Не дай бог, царапина какая! После закалка в соли, в две стадии, да отжиг. Ибо если что не так сделаешь, осколки в глаза полетят. По сравнению с этим прочее пустяки: приклад и ложе из вяза вырезали, тетивы тут и без меня хорошие делают, мы их только в две скрутили, да тонкой стальной нитью обвили. Бронзовая планка, удерживающая стрелу, демпфирована и момент спуска почти не слышен. Возможностей столярного цеха уже хватало чтобы сделать полноценный спусковой механизм с винтами, да на стальных пластинах. Механизм с
шепталом, пружинами из фосфористой бронзы и верхним зацепом, то бишь три детали и три пружины.Плечи арбалета стянуты болтами с колодкой, а к той приварено стремя. По большей части детали для арбалета загодя сделаны, ибо он включён в план под номером семнадцать. Из меня стрелок, как сами знаете, из чего пуля. При длине арбалета метр, ход тетивы сорок сантиметров! Мощный аппаратик получился, сто двадцать килограмм сила натяжения тетивы! И натягивать без всяких блоков и воротов придётся.
Ничего, сам силой не обижен, да и богатыри справлялись, хотя и не без труда. Болты кованные, утяжелённые, с шляпкой, обмотанной войлоком и тряпками. В усадьбе баб и детей полно, а устраивать «кровавый» штурм, как тут принято, в планы не входило. Тяжёлый болт «глушит» человека в доспехах. Прилетает, как от хорошего удара кувалдой. Прежде чем идти на дело потренировались пару дней. Слаженность, условные команды и стрельбу по силуэту отработали. Приёмчики ребятам хитрые показал, да узлы разные, чтобы быстро вязать. Про узлы то они и без меня знали, а вот про готовые скрутки на руки и шею нет. Мне их армейские разведчики поведали, такую скрутку накинул, затянул и готово. Куда быстрей, чем вручную пленных связывать.
Днём в город заехали и до ночи в захоронке сидели. Первым Вячко отправил, тот вёрткий как змея. Он цельный час в дровне мусор крепил, чтобы большие дяди без шума пролезли. «Скафандры» отличные вышли, двигаться совсем не мешали. Малец вовсе не дурак, знал на что шел, ибо пообещал и его, и его мать с семьей из долгов выкупить.
Вячко, до того седмицу боярских собак прикармливал, потому, тех кто вокруг, да по двору бегали «угостили», а тех, кто на цепи были Никита снял. Ночью, при свете Луны! Я над этим голову ломал, а оно вон как легко вышло. Данила не зря говорил, что он лучший лучник во всём граде. Фух. С собаками вроде вопрос решили.
Никита со стены страхует, Вячко — с крыши амбарчика. Если какая беда, сигнал тряпицей подаст. Я первый, за мной Горын, замыкающим Тихоня. Арбалет заряжен, а когда в чёрном, да вдоль стен медленно идёшь обвязанными в тряпицу мягкими сапогами попробуй, угляди, да услышь. Немного свезло, что сам боярин, ещё вчера с частью дружины съехал в неизвестном направлении. Подходим к воротам, прицеливаемся. Даю отмашку и пара болтов с тихим шелестом уходит в шлемы сидящих у костра гридней. Промахнуться с шести метров сложно. Оба как кули валятся в снег. Подбегаем, связываем, кляп в рот и снова сажаем у костра. Пару минут, и прежняя картина полностью восстановлена, словно ничего и не было.
В каком из домов живут гридни — не знаем. Из углового дома в терем нырнул челядин с ведром. А как обратно пошёл, Горын его жестким ударом сбил, да подхватил субтильного мужичка как полено, под мышку. Экспресс допрос не вышел, как только «черти» заговорили, мужик, и без того чуть не наделавший в штаны, впадает в полную прострацию. Пожалуй, с этими масками малость пережал. Ладно, делать нечего, даю отмашку и идём в первый барак. Как назло, в нём оказались только челядь, да бабы. В темноте особо непонятно кто есть кто, но зачищали аккуратно. Мужикам по лбу да вязать, бабам же кляп в рот.
— Ежели шуметь будешь, с собою дитя утащим, вняла?!
Слова, произнесенные «нечистым», действовали безотказно и те сидели словно мыши из всех сил успокаивая орущих детей. Работали с «Горыном», Тихоня сторожил. Зачистив оба этажа, нашли разговорчивого «языка», что при виде ножа поднесённому к глазу, выдал нам полную подноготную.
Похоже какой-то шум всё же был, ибо когда мы открыли дверь дружинной избы, столкнулось нос к носу с одетыми в броню кметами. Те, увидев нечто, застыли раскрыв рот и не успели среагировать на удары, а били их уже куда жестче. Первую пару вяжу, а Горын сошёлся в схватке со могучим воём в одной рубашке и коротким копьецом. С дубинами ушкуйник работает виртуозно, чувствуется рука мастера. Ушатывает противника градом ударов по рукам и жёсткими тычками боле длинной дубины очень быстро.