Князь Кий

Что же касается сомнений и укоров совести, то они были чужды ему. На решительный шаг он был давно готов. Так сейчас ли ему колебаться?

–  Воины, отроки!
– воскликнул он.
– Помните, я - ваш князь! Положитесь на меня! Я вас спасу! Только не смейте ввязываться в бой с гуннами! Я сам поеду к ним на переговоры! А вы оставайтесь на месте!

Он тронул коня и, подняв в знак мирных намерений правую руку, тронулся навстречу быстро приближавшимся гуннам.

–  Не стреляйте!
– закричал он громко по-гуннски.
– Я князь полян Чёрный Вепрь, племянник кагана Эрнака, внук Аттилы!

Гунны замедлили бег коней, потом и вовсе остановили их. Из отряда выехал всадник и быстро помчался к Чёрному Вепрю. На полпути он остановился, оскалился в улыбке.

–  Крек! Ты?
– обрадовался Чёрный Вепрь, узнав гунна.

–  Да, это я, княжич, - ответил тот.
– Мне приятно видеть тебя живым и невредимым.

–  И мне также - тебя.

–  Великий каган Эрнак ждёт встречи с тобой, княжич.

–  Значит, он здесь?

–  В знак покорности и верности ты сойдёшь с коня, подойдёшь к великому кагану и поцелуешь его сапог…

–  Но я же не раб!
– вспыхнул от возмущения Чёрный Вепрь.
– Неужели мой вуйко захочет так унизить меня?

–  Этим ты засвидетельствуешь свою преданность ему и тогда станешь князем!… А поцеловать великому кагану сапог - высокая честь. Не каждый может её удостоиться.
– Крек искренне удивился, что княжич полян придаёт этому обычаю такое значение.
– Поехали.

Чёрный Вепрь нахмурился. Он никогда никому не целовал сапог, даже князю, своему отцу. Как же быть - целовать вуйку?

Но тут его тревожный взгляд упал на недвижимые тела воинов-полян, в великом множестве лежащих на зелёном поле, и он молча тронул коня. Понял - станет целовать сапог не брату своей матери, не родственнику, а грозному и беспощадному победителю. К тому же - целовать не даром, а за багряное княжеское корзно.

Они ехали молча, и гунны расступались перед ними. Наконец Крек остановился и, мгновенно спрыгнув с коня, согнулся в низком поклоне перед обрюзгшим всадником в богатом ромейском наряде.

–  Великий каган, я привёл твоего сестринца, княжича полян Чёрного Вепря…

–  Вижу, - ответил Эрнак, пристально всматриваясь выцветшими коричневыми глазками в своего племянника.

Был каган среднего роста, тучный, с широким тёмно-бронзовым лицом. В левом ухе золотая серёжка. Золотом и самоцветами сверкали сабля и сбруя его коня. В серебряных стременах желтели покрытые пылью мягкие, расшитые серебром сапоги.

Чёрный Вепрь некоторое время рассматривал своего вуйка, потом спешился и, подойдя вплотную, припал к сапогу, разившему конским потом и дорожной пылью.

–  Великий каган… Вуйко… Я… - начал хрипло.

–  Знаю, - перебил его Эрнак и положил тяжёлую руку племяннику на голову.
– Я рад, что у моей сестры такой разумный и достойный сын. Она жива?

–  Ты можешь увидеть её сегодня или завтра, как только того пожелаешь, каган.

–  Ладно… Что же ты мне скажешь, княжич?

–  Мой великий повелитель, - поднял на него глаза Чёрный Вепрь, - поздравляю тебя с победой над полянами. И твой и мой ворог воевода Радогаст погиб. А для племени полян ты отныне верховный повелитель…

–  Кто же станет его князем?
– глаза кагана спрятались в узкие щёлочки.

–  Кого ты захочешь, тот и станет князем, - стараясь выглядеть как можно скромнее, ответил Чёрный Вепрь.

–  Мудро сказал, - похвалил его Эрнак.
– Сразу видно, что в твоих жилах течёт кровь великого Аттилы! Быть тебе князем полян - пусть бережёт тебя Тенгрихан!.

Чёрный Вепрь покорно склонил голову.

–  Благодарствую, великий каган! Я буду верно служить тебе. Никогда и ни в чем, я не дам ни малейшего повода усомниться в моей преданности тебе, вуйко!…

–  Хорошо сказал. Чего ещё тебе надо от меня?

Чёрный Вепрь посмотрел ему прямо в глаза.

–  Хочу, каган, чтобы ты помог укротить роды, которые сами мне не покорятся…

–  Укротим.

–  Прошу, чтобы твои люди не тронули Родня. Там моя мать… И там моя дружина…

–  Мою сестру никто и пальцем не коснётся! Твоих воинов тоже…

–  Благодарствую… А ещё хочу, чтобы ты отдал мне воинов-полян - раненых и тех, что взяты в полон. Я сам посмотрю, кого взять в войско, а кого покарать за то, что подняли меч против тебя.

–  Ладно.

–  И ещё одно…

–  Не слишком ли много, «сестринец» [34] ?
– уже раздражённо пробурчал каган.

–  Последняя просьба… Умер мой отец, князь Божедар…

–  Я знаю об этом.

–  Дозволь схоронить его по обычаю их предков… А заодно - и брата моего, Радогаста…

–  Дозволяю… А теперь слушай, что скажу я… Послезавтра будь готовым с дружиной выступить в путь. Посмотрим твои земли и, если нужно, принудим к покорности строптивые роды… Отца и брата похоронишь завтра… А сегодня с матерью прибудешь ко мне в стан - хочу повидаться с сестрой… А чтобы ты ничего не забыл и делал всё так, как я повелел, оставляю тебе Крека с сотней воинов, - каган сурово глянул на Чёрного Вепря.
– Все они должны быть сыты, обуты! За их безопасность… сам понимать должен - отвечаешь головой!

[34] Сестринец– сын сестры, племянник.

Последние слова Эрнака задели Чёрного Вепря за живое, но он промолчал и низко поклонился.

–  А теперь поедем по полю - поглядим, что натворил твой неразумный брат… Следуй за мной!

Эрнак тронул коня и направился к полю брани. Чёрный Вепрь вскочил в седло и присоединился к ватаге знатных гуннов, сопровождавших кагана. Позади пристроился Крек.

Ехали медленно.

По всему полю, от леса до леса, лежало множество воинов-полян убитых и раненых. Гунны сдирали с них одежду, забирали оружие, тяжело раненых тут же добивали.

Завидев кагана, гунны замирали в подобострастном поклоне.

–  Так где погиб твой брат?
– спросил Эрнак, обратив к Чёрному Вепрю своё круглое тёмное лицо.

Кулич указал на невысокий холм неподалёку от дороги.

–  Смотри внимательно! Хочу увидеть его!

Чёрному Вепрю и самому хотелось найти Радогаста. Мёртвого! Чтобы избавиться от тревоги и сомнений, не отпускавшими его, - а вдруг попал не точно, и Радогаст жив? Как тогда ему быть?

Каган подъехал к груде мёртвых тел. Чёрный Вепрь из-за его спины быстро окинул взглядом лица мёртвых и раненых - облегчённо вздохнул. Вон лежит Радогаст. Недвижим! С застывшим взглядом открытых глаз… Нет, он уже не встанет, и нечего его бояться!…