Князь Кий

У самых ворот с дружинниками Святослава дралась небольшая дружина дюжих воинов в белых рубахах, без кольчуг. Тяжело взмахивая мечами, они упорно стремились прорваться вперёд, к кургану.

–  Что за вои?
– кивнул в ту сторону Святослав.
– Бьются люто…

–  Не знаешь, княже?
– с удивлением посмотрел на него сотник Путята, ровесник Мечника и давний его боевой товарищ.
– То русичи.

–  Русичи? Пошто ж они против нас пошли?

–  Видать, они из наёмной дружины каган-бека. В Хазарии немало русского люда - и на Дону, и в Тмутаракани, и в самом Итиле. Смерды, а вой добрые…

–  Скачи к челу, вели Перенегу или тысяцкому Колывану взять в полон одного из тех воев и привести ко мне.

Сотник с сомнением поскрёб пятерней затылок, сдвигая на лоб шелом. Перехватил сердитый взгляд Святослава, подобрался:

–  Добре, князь, сполню твою волю…

Путята ускакал, а князь продолжал хмуро наблюдать за полем брани. Он думал о том, что в Саркел без пороков не пробиться даже на плечах защитников крепости, сделавших отчаянную вылазку. Закроются ворота - и всё. А за ними - кипящая смола, рогатки, стена воинов.

–  Подсобить бы надо пешей рати, - нарушил раздумья Святослава подъехавший к нему воевода Вуефаст, с перевязанной головой, весь в кровяных пятнах.
– Много смердов уже полегло. Ударить бы по хазарам молодшей дружиной…

Святослав ничего не сказал. Только на лбу его ещё резче обозначилась глубокая морщина, светлые брови сдвинулись к переносице.

Конский топот заставил князя обернуться. На грузном коне размашисто рысил к нему по вытоптанной траве Путята. Он тянул за собой на длинном сыромятном ремне окровавленного рослого воина со связанными руками.

–  Вот он, полонянник.

Пленник, хватавший воздух запёкшимся ртом, едва держался на ногах. Тонкая струйка крови стекала у него с виска, разорванный ворот рубахи открывал зияющую рану на ключице.

–  Ты кто?
– спросил Святослав. Голос его был тих, но дрожал от гнева.

–  Ответствуй князю, холоп!
– потянул пленника за ремень Путята.

Раненый воин покачнулся и едва не упал, но всё-таки устоял на ногах и бесстрашно посмотрел в глаза князю.

–  Не всё едино, кто кончать меня будет - князь или раб?

Говор у него был русский, певучий и мягкий, говор земли Полянской.

–  Ты кто?
– будто не расслышав его дерзких слов, повторил вопрос Святослав.

–  Атар я… А на Руси меня кликали Туром…

–  Пошто пошёл служить ворогам нашим, хазарам, вере отцов изменил?

–  Видит Перун: веру отцов я не бросил. А с родной земли бежал в Хазарию от щедрот твоих тиунов (34) , княже, от их плетей. Осел на Сурожском море, под Тмутараканью. И там не сладко пришлось. Хазарский бек допёк, силком в свою дружину взял.

(34) Тиун– чиновник в древней Руси.

–  Так пошто бился против русских воев, пошто не повернул оружие на хазарина?

Тур молчал, опустив голову.

–  Ну, говори!
– подтолкнул его Путята.

–  Мы, русичи, клятву давали на мече, на верность Иосифу присягали. Можно ли клятву свою нарушить, хоть и тяжкая эта клятва? Ты же сам воевал, княже.

–  Так, - вздохнул Святослав, и в глазах его погас огонёк, - клятву нарушать вою не годится. А всё же…

Он отвернулся от Тура, махнул рукой Путяте: делай, мол, с ним, что хочешь. До него донёсся глухой звук удара, но князь смотрел уже в другую сторону.

На вытоптанных травах, где вчера ещё густо полыхали степные цветы, яростно схватывались пешие и конные воины, рубились мечами и саблями, кололи друг друга копьями. Тучи стрел затмевали солнце. Хазары навалились на русские обозы, загромоздили конскими и людскими трупами тесно сдвинутые возы, и через них живая лавина хлынула к кургану, к самому сердцу русского стана.

–  Гей, рында! Труби в рог! Гридни, поднимите повыше знамя! Пришёл и наш черед…

Святослав скинул с плеча алое корзно - подхваченное ветром, оно кровавым стягом запылало над курганом в руках подскочившего к князю Богдана. Святослав натянул на себя тонкую кольчугу, меч поднял в руке. Белый Кречет под князем заплясал, перебирая точёными ногами.

–  За Русь!

Следом за князем и Богдан послал вперёд коня. Все гридни, окружив Святослава, обнажили мечи. И тотчас из балки вырвалась на застоявшихся конях молодшая дружина, ринулась на хазар, прорвавшихся с тыла.

Степной ветер ударил в лицо воинам, засвистели над ними стрелы. Перед Богданом вздыбил коня грузный хазарин в богатых доспехах, замахнулся Кривою саблей. Богдан едва успел уклониться, закрылся щитом, поднимая меч, а кто-то уже опередил его: выронив саблю, хазарин со стоном откинулся на конский круп. Только краем глаза увидел гридень, что это князь спас его и уже впереди рубится с другим противником. Будто ото сна пробудился Богдан, кинулся вдогонку.

Злость охватила молодого воина: как же это он оплошал? Всю свою силу вложил он в удар меча, доставшийся первому встретившемуся на его пути неприятелю. Лязгнул меч, скользнув по шелому хазарина, разрубил железное оплечье, врезался в тело. А гридень уже другого степняка достал, свалил с коня. Но не уберёгся - самого зацепили боевым топором по плечу. Хорошо, что кольчуга выручила. А Чеглок, что конь о конь дрался с Богданом, срубил хазарина.

Вот и возы; заваленные трупами. Храпят кони, по мёртвым телам идти не хотят. А хазары уже повернули вспять, в степь уходят. Вдогонку за ними мчится князь с молодшей дружиной, с верными гриднями своими. Настигают врага Улеб и Спирк, машет шестопёром, будто цепом на току, коренастый Чудин, Мечник с Путятой дружно перехватывают отставших неприятелей.

И ещё громче, ещё жалобней застонала земля - из синего леса, что поодаль от Дона раскинулся, вырвались русские конные сотни, ждавшие своего часа в засаде. Впереди - Борислав.

–  За Ру-у-усь!…

Лава с лавой схлестнулись в чистом поле. Страшен был этот удар, и вскоре заметались по степи хазарские кони без всадников. Те степняки, кто уцелел, мчались куда глаза глядят, объятые страхом. Только часть их прорвалась к Саркелу, укрылась там.

4

Киевское войско обложило Саркел с трёх сторон, с четвертой стороны путь хазарам к отступлению преграждал Дон. Задержка пешей дружины вятичей и осадных орудий раздражала Святослава. Это Свенельд уговорил князя взять в поход вятичей, а затем и болгар, если те согласятся. «Пусть бывшие хазарские ратники по-настоящему почувствуют, что они хазарам больше неподвластны. Ну и у нас поболе воев будет». Свенельд привык вести войну по старинке, не спеша, а теперь и вовсе тяжёл на подъем стал - годы его немалые. Святослав же умел наваливаться на врага, как барс, бить его с малой дружиной. И сейчас побил хазар изрядно, но взять крепость голыми руками - немыслимо. Всё равно придётся ждать лодьи с пороками.