Князь мертвецов
Шрифт:
Глава 7. Железный заговор
– ... Благодарю, Раисе существенно лучше. Доктор сказал, скоро и бинты снимут.
– Душевно рад за вашу рыжую красавицу!
– Арон Исакович, ваше сочувствие весьма приятно, но хотелось бы знать, чему обязан такой настойчивости?
– Видно занятого человека - сразу к делу!
– отозвался еще один голос. Холодноватый. Чуть надменный. И одновременно льстивый, будто приказчицкий. Так мог бы говорить приказчик личной императорской лавки, если бы такая существовала в природе. С затаенным ощущением причастности к величию и превосходства над прочим и, непричастными.
–
– Секретарь акционерного общества Путиловских заводов, - все тот же высокомерно-приказчицкий голос вмешался надменно, и одновременно - торопливо.
Митя мог поклясться, что фамилию свою господин Гунькин не любит.
– Прибыл специально из Санкт-Петербурга по поручению правления, - и с прорезавшимся недовольством добавил.
– Неделю то поездами, то в коляске! А у меня в секретариате, к вашему сведению, дела, господа!
– Мы ценим стремление правления Путиловских заводов способствовать решению непростой ситуации! Со своей стороны, также стремимся сделать все возможное...
– новый собеседник едва заметно картавил, но, когда начинал частить, картавость слышалась сильнее, а голос становился невнятнее.
– Ваша светлость, речь пойдет о пропавшем после варяжского набега железе.
Митя прикусил губу, чтобы не заорать. Железо! Гости, которых он еще сомневался - подслушивать или нет, и не стал бы, не разозли его старый портной, - приехали ради того самого железа!
«Великие Предки, отныне я буду подслушивать и подглядывать все, что только можно, везде и всегда!»
– Железо, которое варяги успели вынести со складов в Екатеринославе, а также со склада у села Каменское, - продолжал картавый.
– Погодите, господин Карпас, я лучше объясню! Все дело в паровозах, ваша светлость, - безапелляционно вмешался Гунькин.
– Путиловские заводы расширяются - мы начинаем делать паровозы! Что, как вы понимаете, без железа решительно невозможно! Давние деловые отношения с синдикатом Брянских и Варшавских сталелитейных заводов подвигла нас передать заказ им. – Некая царственность в голосе Гунькина заставляла думать, что передавал он лично, собственными руками.
– Нас заверили, что никакие обстоятельства не помешают выполнить наш заказ. А теперь железа нет!
– невозмутимость слетела с него в один миг, голос сорвался почти на визг.
– Мы, изволите ли видеть, в ближайшее время обязаны выпускать не менее восьми четырехосных паровозов системы «Кампаунд» в месяц.
– А мы, соответственно, обязаны поставить питерским заводам соответствующее количество железа.
– подхватил Карпас.
– И вот, все обязательства срываются!
– И что же вы хотите от меня, господа?
– отозвался Урусов.
– Поиски ведутся непрерывно.
– Не сочтите за обиду, ваша светлость, так ли уж непрерывно?
– в голосе Гунькина появились неожиданно склочные нотки.
– Варяги, насколько мне известно, захвачены, а железо так и не найдено!
– Правильно ли я вас понимаю, сударь? Вы полагаете, что Департамента полиции ваше железо… присвоил?
– голос Урусова был мягок и опасен, как пушистая лапа его любимой рыси.
«Да что ж сразу - присвоил?
– искренне обиделся Митя.
– А как же «Уложение о воинской добыче»? Что с боя взято - то свято!» Хотя случись в данных обстоятельствах судебное разбирательство - кому принадлежит взятое с варяжского паро-драккара железо - оно бы тянулось годами! А господа заводчики спешат. Митя почувствовал, как губы неудержимо растягиваются в улыбке. Как удачно он нынче сюда зашел! А задержался
– Как можно, ваше светлость!
– переполошился Гунькин - почти искренне. Не будь у Мити опыта питерских гостиных, фальшивая нотка могла и проскользнуть мимо ушей.
– Всё волнение мое. Однако я уполномоченный секретарь, и обязан отчетом правлению. Как человек служащий, вы должны меня понять.
– Я, господин Гунькин, служу царю, отечеству и роду, а не частному капиталу. Извольте не сравнивать!
– сухо отрезал Урусов.
– Было сделано все возможное. По приказу господина Меркулова, главы губернского Департамента полиции, прочесан маршрут, по которому двигались варяжские паро-драккары и пешие отряды. Осмотрены места нападения, опрошены свидетели, и наконец, мы неоднократно допрашивали пленных. Те рассказали, что командовавший набегом ярл велел верным людям увести и спрятать драккар с уже захваченным железом. Куда – они не знают.
– А сам ярл?
– явно волнуясь, а от того все больше картавя, вмешался Карпас.
– Зарублен при попытке варягов захватить женскую гимназию.
– Экие у вас тут страсти!
– хмыкнул Гунькин.
– Вы правы, господин секретарь правления.
– в голосе Урусова звучала насмешка.
– Страсти у нас тут действительно нешуточные. Увы, с момента набега минуло больше месяца, а сведений никаких. Два дня назад его высокоблагородие начальник Департамента приказал прекратить поиски, в связи с малыми шансами что-либо обнаружить. Если появятся новые сведения, мы вас оповестим.
– судя по звукам, Урусов попытался подняться.
– Я не за тем сюда приехал, чтоб мне сказали, что ничего сделать нельзя!
– возмущенно выпалил Гунькин.
– Если железо не найдется, и мы не получим его вовремя, правительственный заказ на паровозы уйдет в Коломну или в Сормово! Деловые интересы и репутация Путиловского общества пострадает изрядно, а следовательно, мы не можем этого позволить. Ежели вы, господа, не способны выполнить свои обязательства, я имею полномочия встретиться с представителем бельгийских заводов «Шодуар» и «Коккерель». Для Путиловского общества договор с ними мало выгоден: их железо несколько... изрядно дороже. Да и в качестве мы пока не имели возможности убедиться. Но выбора у нас нет и... полагаю, выплаченная вами неустойка скомпенсирует наши потери, не так ли?
– в голосе Гунькина была откровенная угроза.
«К бельгийцам? И доход уйдет Лаппо-Данилевским? Да ни за что!» - за дверью возмутился Митя.
– тише, сударь, не стоит так волноваться, ведь еще ничего не потеряно! – вмешался Карпас.
– Ваше светлость! Вы патриот империи, как любой Кровный, - вместо претензий, отчетливо звучащих в голосе Гунькина, его голос был полон просительной вкрадчивости.
– Но смею думать, вы и патриот губернии тоже! Разве можете вы допустить, чтоб заказ ушел иностранцам?
– Видал я вчера бельгийского управляющего.
– проворчал старый Альшванг. – Рожа довольная, как у кота, что целую куру стащил!
– Мы не успеем провести плавку, достаточно масштабную, чтобы удовлетворить срочные нужды Петербурга.
– продолжал Карпас.
– Вынуждены будем вернуть задаток и выплатить неустойку столь масштабную, что само существование наших заводов в Екатеринославе встанет под угрозу, в то время как не пострадавшие в недавней бойне бельгийцы окажутся в выигрыше.
– Никто с вашими заводами дела иметь не будет, если их в любой момент ограбить могут!
– отрезал Гунькин.
– И останется в губернии один лишь иностранный капитал, доходы которого, как вы сами знаете, в изрядной степени уходят за границу, да и развитию губернии весьма мало способствуют. Ваше светлость, господа Альшванги полагают вас лучшим сыскарем губернии.