Князь Николай Борисович Юсупов. Вельможа, дипломат, коллекционер

Юсупов-экономист оказался сторонником прогресса. Он понимал, что рано или поздно крестьянин перестанет быть «курочкой, несущей золотые яички», чего не осознавало большинство дворян на рубеже XVIII и XIX веков. Во многом это и стало причиной массового разорения дворянства к середине XIX столетия. Юсупов же, наоборот, постепенно снижал роль оброчных средств в формировании своего бюджета. В 1798 году оброк приносил 40 % дохода, а в 1831 — только 10,5 % и находился на третьем месте.

При этом Николай Борисович активно увеличивал свои земельные владения, приобретаемые, понятно, вместе с крепостными крестьянами. В 1811 году у него имелось уже 33 тысячи крепостных (по уточненным В. И. Ивановой данным) [214] .

214

ГМУА № 924 НА.

Фабричные доходы предприимчивого князя, — прежде всего доход от поставки сукна, — составляли в разные годы от четверти до половины княжеского бюджета. Цифровые показатели сумм по фабричным производствам князя в различных источниках несколько различаются, и здесь нет возможности и нужды входить в поиски истины в последней инстанции, тем более что все фабрики Юсуповых давно уже национализированы, частью перепрофилированы, частью приватизированы — остальные умные экономические слова читатель при желании может самостоятельно найти в словаре иностранных слов [215] .

215

Сивков К. В. Указ. соч.

С 1807 года Николай Борисович активно принялся за кредитные операции и постепенно доход от них стал составлять до трети от общего бюджета. Именно эти операции и привели к образованию самой значительной части двухмиллионного долга, имевшегося на момент кончины князя. Тут действовал известный русский принцип — берешь «чужие», а отдаешь «свои». Отдавать долги не хотелось, потому что на это пошли бы деньги из оборотных средств, находящихся в деле, поэтому Юсупов погашал долги казне путем закладки в Опекунский Совет Московского Воспитательного Дома все новых и новых крепостных душ, а не выплатой «живых» денег.

Надо заметить, что пресловутый двух миллионный «долг» Николая Борисовича, обнаруженный после его смерти, пришедшийся как раз на середину финансового года, не являлся долгом чистой воды. Просто эти средства находились в постоянном обороте, а вовсе не проедались, проигрывались в карты или пропивались. Поспешная ликвидация этого долгового обязательства отца, произведенная после смерти князя его сыном Борисом, просто свидетельствовала об иных принципах извлечения доходов, которые исповедовал и на практике применял наследник Николая Борисовича — сын Борис — настоящий делец-капиталист, а отнюдь не худосочный разорившийся дворянин эпохи отмены крепостного права и «великих реформ».

Под залог крепостных Юсупов получал средства во Вспомогательном и Заемном банках и Опекунском Совете. К 1818 году одна треть Юсуповских крепостных оказалась заложена (7537 душ), за что князь получил 693 630 рублей, ставших оборотными средствами бюджета. Платежи по этому займу составлялись следующим образом — капитал равнялся 522 352 рублям, а процент по нему — 144 393 рубля. По годам сумма процентов уменьшалась — в 1821 — 120,5 тыс. руб., в 1822 — 107 100 руб. Однако здесь в делах Юсупова произошел странный сбой, объяснить который ученые пока не могут. Для погашения долга казне Николаю Борисовичу пришлось закладывать все новых и новых крепостных.

В 1830 году в залоге находилось уже 47 % крепостных князя — 10 208 человек (в это число не входят дворовые и фабричные, число которых достигало до 12 тысяч; понятно, что фабричные преобладали.)

Архангельское. Южный фасад Большого дома. Фотогр. 1930-х гг. Открытка из собр. автора.

При этом большой капитал князя хранился под проценты в Сохранной казне, откуда брались деньги в случае неотложных текущих нужд.

На момент смерти Николая Борисовича у него имелось наличных денег 27 тысяч 496 рублей и 25 копеек. Долгов же — 2 миллиона 542 тысячи 42 рубля и 61 копейка. Структура долга оказалась такова: в Московском Опекунском Совете по 11 займам — 1 585 290 руб. 73 коп., «партикулярных долгов» — по частным обязательствам — 349 095 руб., «пансионов» — 7 948 руб. 22 коп. Согласно духовному завещанию, полагалось «выдать двум воспитанникам и разным людям в награду — 418 391 руб.» И только порядка 30 тысяч предстояло выплатить купцам по делам фабричного производства, т. е. использовать непосредственно на деловые расходы [216] .

216

ГМУА № 924 НА, Сивков К. В. Указ. соч.

Действительно, сразу справиться с ликвидацией такого большого количества долговых выплат оказалось не так-то легко, хотя значительная часть долговых обязательств просто находилась в обороте. «В угоду Бориньке» — наследнику Борису Николаевичу Юсупову московская контора показала резкий упадок княжеских доходов до 55 тысяч годовых, хотя одного только оброка в год смерти Николая Борисовича ожидали порядка 200 тысяч. Вероятно, Борис Николаевич, тогда уже много больше отца поднаторевший во всевозможных тайных финансовых махинациях, просто создавал пресловутое «общественное мнение», дабы отсрочить ряд крупных частных выплат и тем самым выиграть время и деньги. К тому же и собственных его долгов, по большей части карточных, наделанных по молодости и глупости, имелся не один миллион, тогда как «долги» отца просто находились в обороте, то есть в доходном деле, из которого деньги нельзя было изъять в одночасье, без убытка.

«Геркулес». Неизв. скульптор. Середина XVIII в. Италия. Парк Архангельского. Фотогр. 1900-х гг.

За 30 последних лет жизни бюджет князя Николая Борисовича вырос ровно в 12 раз (без учета падения стоимости ассигнаций — пресловутых бумажных денег). В отличие от большинства дворян своего времени, Юсупов смог вовлечь в деловой оборот значительные средства. Княжеский бюджет не был «типичен». Он не жил «как все». Николай Борисович, как деловой, мудрый человек, умел и «вертеться» — зарабатывать, и достойно жить — проживать заработанные деньги [217] .

217

ГМУА № 924 НА, Сивков К. В. Указ. соч.

В конце этого «невольного экономического трактата» хочется заметить, что он, по обстоятельствам вполне объективным, оказался очень далек от полноты и стройности общей картины развития Юсуповского хозяйства — материала, в него не вошедшего, при желании хватит на очередной том «Капитала» Карла Маркса. Мне на собственном опыте пришлось познать всю горькую скуку чтения «сплошной цифири», как говорили прежде, и потому я не рискнул ставить на читателе экономические опыты. Для этого в нашей стране во все времена и без меня находится достаточное число всевозможных теоретиков и экономистов-реформаторов.

Как же складывались последние десятилетия «домашней» жизни Николая Борисовича, его «пышное затуханье»? [218] . Это тем более интересно, что показатели «домашней» хозяйственной жизни — верный показатель развития всего в целом хозяйства человека.

С момента выхода в отставку Николай Борисович зимами чаще всего жил в Москве, в своем родовом дворце на Хомутовке, а позднее также в купленном доме Позднякова на Большой Никитской. Летние месяцы он проводил в Архангельском, после его счастливой покупки, а до того отдыхал в Спасском или Васильевском, а также в любимом курском имении Ракитное. Возраст и состояние здоровья уже не позволяли князю часто ездить в далекие вотчины, хотя от необходимых деловых поездок он отказывался только в самых крайних случаях. Только в Петербург Николай Борисович ездил регулярно.

218

Подлинные документы, рассказывающие о повседневной жизни князя Н. Б. Юсупова, хотя и сохранились в Юсуповском архиве в большом количестве, но все еще не введены в научный оборот. Исключение составляет обширный аналитический разбор части архивного фонда Юсуповых В. И. Ивановой, который используется мною и в настоящей главе. К сожалению, читателю отчасти придется довериться не только документам, но и рассказам современников князя, повторюсь, чаще всего крайне недоброжелательно относившихся к Николаю Борисовичу. Обзор хранится в научном архиве ГМУА инв. № 924 НА. В дальнейшем — ГМУА № 924 НА.

Содержание Приходно-расходных книг Московской канцелярии Юсупова показывает, что в начале XIX столетия Николай Борисович не устраивал в своем доме пышных праздников. «Давал три бала ежегодно и промотался, наконец», — сказано это про мелких дворян, а вовсе не про князя Юсупова. Вседневная жизнь самого Николая Борисовича и его обширного «крепостного двора» со всевозможными чадами и домочадцами оказалась на деле относительно скромной.

В чем же она состояла и как была обустроена? Перво-наперво покупался годовой билет стоимостью в 2 рубля 30 копеек, позволявший каждое утро отправлять в село Преображенское водовозные бочки для покупки Преображенской воды. Она предназначалась исключительно для барских нужд — питья, приготовления еды, умывания. Прислуга пользовалась колодезной и речной водой — уже и тогда не самого лучшего качества.