Княжич, Который Выжил

Княгиня резко тянется к телефону, вырывает его из руки Рогова, пальцы побелели от напряжения.

— Если ты хоть пальцем тронешь моих детей… — её голос звенит, словно натянутая струна.

В ответ — только злой, хриплый смех. Наглый, беспардонный.

— Рогов. Один. Не забудь.

Связь оборвалась. Тишина. Гудки.

Княгиня медленно опустила голову, её взгляд замер в одной точке, а кожа побледнела, став почти такой же белой, как тонкая кружевная манжета на запястье.

— Что это значит? — её голос сорвался на шёпот, испуганные глаза широко распахнулись. — Почему он так сказал про Славу? Почему смеялся?

Матвей ответил осторожно, будто боялся неосторожным словом разбить хрупкое стекло:

— Похоже, княжич не у него, Ирина Дмитриевна.

Княгиня подняла на него глаза, полные тревоги и неуверенности:

— Но где тогда Слава? Где мой мальчик?

В этот момент на столе завибрировал её личный телефон. Дрожащими пальцами она схатила мобильник, будто боялась услышать самое страшное:

— Да?..

И тут из динамика раздался голос сдержанный и деловой:

— Мама. Дай Логова.

Она застыла.

— Слава?.. Это ты? Ты цел? Не ранен? Где ты?

— Всё холошо, — отозвался сын чётко, деловито, без паники, но с торопливостью, которая резала сердце княгини — ее мальчик явно в опасности. — Надо вытащить Ксюню. Для этого нужен Логов. Я не знаю наизусть его номел, потому позвонил тебе. Не тлать, пожалуйста, влемя. Его у нас мало.

Княгиня, включив громкую связь, торопливо протянула телефон Рогову.

— Да, ученик, — тихо произнёс Мастер, принимая трубку.

Слава продолжил:

— Я на заводе ЖБИ. Том самом. Меня не заметили, тут их всего двое. Одного ты белёшь на себя. Самь знаешь кого. Втолого я сниму сам и освобожу Ксюню.

— Ты можешь уйти, если не связан, — строго отрезал Рогов.

— Без Ксюни я не уйду, — твёрдо ответил княжич. — Сплавишься с Бележковым, учитель?

— Конечно. Не впервой, —бросил Мастер.

Княгиня не выдержала, склонилась ближе к телефону, голос её стал резким, торопливым, срывающимся на полушёпот:

— Слава, это не приключение! Тут нет ни романтики, ни геройства. Ты должен выжить, а не играть в спасителя.

— Ма, я уже на теллитолии завода. Сейчас уйти — значит засветиться. А еще тут ластяжки воклуг завода. Под огонь себя выставлю и их всех встлевожу. Это слишком лискованно.

Матвей Максимович нахмурился, наклонился ближе к телефону:

— Княжич, ты уверен, что выхода нет? Точно не можешь уйти?

Слава усмехнулся на том конце провода:

— А я когда-нибудь влал?

Повисла пауза. Княгиня и воевода переглянлись.

— Влемени больше нет, — добавил княжич твёрдо. — Увидимся, Логов.

Щелчок. Связь оборвалась. В динамике остались только гудки, тянущиеся, как эхо, по пустой комнате.

* * *

Я затаиваюсь недалеко от Ксюни. Жду сигнала от Рогова. Пока тихо.

Осторожно прохожусь по этажу, выискиваю хоть что-то полезное. Хоть молоток, хоть цепь, хоть ломик. Но, как назло, пусто. Вековая пыль, ржавые болты, обломки мусора — и ничего, чем можно бить.

Наконец нахожу гаечный ключ — тяжёлый, с ладонь толщиной. Покручиваю в руках, взвешиваю. Для драки в узких коридорах — бестолковая штука. Махать негде, развернуться негде, только себя подставлю. Бросаю обратно.

Но дальше везёт больше — наталкиваюсь на нож. Туповатый, ржавый по краю, но лезвие ещё держится. Сойдёт. Засовываю в пустую кобуру из-под потраченного ножа — пусть хоть вид создаёт.

Ну и где носит Рогова? Мог бы и пораньше явиться, думаю, Бережков бы не возражал.

Скоро вечер, а давать этому уроду лишнее время на размышления — а не поотрубать ли Ксюне пальчики? — мне совсем не хочется. Против Сечевика в одиночку лезть не хочу, да и он, похоже, ещё и маг в придачу.

Решаю, что пора проведать девочку. Тот Гридень-наркоман мне совсем не нравится.

Подкрадываюсь к комнате, где держат Ксюню. Осталось всего пару шагов до двери, когда вдруг из глубины завода раздаётся грохот.

Взрыв? Выстрел? Неважно. Главное — началось.

Срываюсь с места, несусь по коридору, не оглядываясь. В ушах гремит кровь, сердце удар за ударом подгоняет вперёд. Снова рушить чужую жизнь.Снова ставить точку.И поделом ублюдкам. Вперёд. Только вперёд. Уже почти влетаю в комнату — и слышу голос. Наркоман, что сидел на стрёме.

Приостанавливаюсь у порога.

— Прости, деточка… — бубнит он. — У меня приказ. Как грохот начнётся, я тебя понемногу резать буду… Чтоб ты погромче кричала, поняла? Босс велел. По кусочку тебя порежу, чтобы визжала на весь завод. Чтоб враг босса слышал, ага…

Я не даю ему договорить. Мгновенно хвата/ «Беретту», поднимаю на уровень груди, захожу в дверной проём.

— Эй, утылок. Не в этот лаз.

Он поворачивает голову, глаза мутные, рот приоткрыт. Но уже поздно. Две поли в лоб. Третья в сердце. Тело валится набок, хлопком ударяется об пол.

Подхожу ближе, смотрю сверху вниз. Обычный Гридень. Не маг. А я уж думал… Ладно, подскакиваю к Ксюне. Она сидит, руки связаны, глаза огромные, но слёзы больше не бегут. Вся на пределе, держится из последних сил, и я это чувствую — она на грани, но ещё не сломалась.

— Сава…

— Дыши ловно, сейчас, — шепчу, достаю нож, быстро срезаю верёвки.

Руки работают сами, механически, времени на аккуратность нет. И тут за спиной раздаётся хриплый голос. Сдавленный, с надрывом:

— Гадёныш…

Всё же маг, значит. Что ж, тем ему будет больнее.

Глава 14

И сразу следом сзади раздается глухой, тяжёлый звук, будто кто-то опёрся о стену, но не удержался и навернулся.

Резко оборачиваюсь. Ну ничего себе! Хел меня дери!

Наркоман жив. Шатается, весь в кровище, башка течёт, но держится. Встает, гад. Глаза бешеные, рот в пене, руки трясутся, но больше не падает. Живучий ублюдок. Маг, значит. Атрибутика Жизни, сто процентов. Вот я и не почувствовал — я ж всего лишь карапуз, чужую Атрибутику тяжело сканирую. А у него ее с гулькин хвост, вот и пропустил. Слабый маг, но заряда ядра хватает на неполную регенерацию. Ладно, надо исправлять положение, а то Ксюня уже испуганно икает, жмётся, глазами цепляется за меня — боится этого наркомана.