Кобзарь

Иль гордитесь, что казаки

веру защитили?

Что в Синопе, в Трапезунде

галушки варили?

Правда, вам лишь не досталось

ни капли, ни крошки,

А на Сечи мудрый немец

вырастил картошку

и вам продает. Берите,

ешьте на здоровье,

прославляйте Запорожье!

А чьей жаркой кровью

та земля была полита,

что картошку родит, —

все равно вам, лишь бы овощ

росла в огороде!

А хвалитесь, что когда-то

Польшу повалили!

Правда ваша: пала Польша

и вас раздавила!

Так вот как кровь пришлось отцам

лить за Москву и за Варшаву

и дать в наследство сыновьям

и цепи, и былую славу!

Доборолась Украина...

И за что страдает:

хуже ляха свои дети

ее распинают.

Вместо пива праведную

кровь из ребер точат;

просветить хотят сыночки

у матери очи

современными огнями.

Чтобы шла за веком,

шла за немцами слепая

бедная калека.

Что ж, ведите, указуйте

путь! А мать родная

пусть прозреет, сыновей тех

новых узнавая.

Указуйте! И не бойтесь —

наградит вас честно

за науку мать родная:

слепота исчезнет

в глазах ваших ненасытных;

увидите славу,

вживе славу ваших дедов

и отцов лукавых.

Так не лгите ж сами себе!

Учитесь, читайте —

и чужому научайтесь,

и свое познайте,

кто про мать свою забудет,

того Бог карает,

того собственные дети

в хату не пускают,

и чужие прогоняют.

Не найдется злому

на всей земле бесконечной

ни ласки, ни дома.

Тяжело мне, только вспомню

печальные были

дедов наших. Что мне сделать,

чтоб о них забыл я?

Я бы отдал за забвенье

жизни половину.

Такова-то наша слава,

слава Украины.

И вы также прочитайте,

чтоб неспящим снились

все неправды, чтоб могилы —

курганы раскрылись

перед вашими глазами,

чтоб вы расспросили

мучеников: где, какого

и за что убили?

Обнимите ж меньших братьев,

как братья родные, —

мать пусть ваша улыбнется

за века впервые!

Всех детей своих обнимет

твердыми руками

и деточек поцелует

вольными устами,

и забудется позора

давняя година,

оживет иная слава,

слава Украины,

и свет ясный невечерний

тихо засияет...

Обнимитесь, братья мои,

прошу, умоляю!

Холодный Яр

Каждому свои напасти,

да и мне нет счастья,

хоть не свои, а пришлые,

но все же напасти.

К чему, скажем, вспоминать бы,

что давно минуло,

будить старое, былое!

Ладно, что заснуло,

взять хоть этот Яр; ведь ныне

к дикому оврагу

даже тропки не осталось;

кажется, и шагу

там никто вовек не делал,

а вспомнишь — путь старый

от монастыря Матрены

до страшного Яра.

В Яру этом гайдамаки

лагерем стояли,

самопалы проверяли,

копья заостряли.

Шли туда по всем дорогам,

будто с креста сняты,

отец с сыном и брат с братом

для страшной расплаты.

Чтобы сгинул лях жестокий

от того удара.

Где же ты, идущий к Яру

путь широкий, старый?

Сам зарос ты лесом темным

или засадили

палачи другие, чтобы

люди не ходили

за советом, что им делать

с добрыми панами,

людоедами — со злыми

новыми врагами?

Вам не скрыть пути!

Над Яром Зализняк витает

и на Умань взор бросает,

Гонту поджидает.

Вы не прячьте, не топчите

святого закона,

не зовите преподобным

лютого Нерона.

Вы святой войны царевой

не кичитесь славой.

Ведь вы сами не знаете

царских дел кровавых.

А кричите, что кладете

и душу и шкуру

за отечество!.. Ей-Богу,

овечья натура;

дурень шею подставляет,

сам за что не зная,

да еще бесчестит Гонту —

вот ведь мразь какая!

«Гайдамаки — не воины,

разбойники, воры,

пятно в нашей истории...»

Врете, людоморы!

За святую правду-волю

разбойник не встанет,

не раскует народ темный,

что вами обманут

и закован; не зарежет

лукавого сына;

не отдаст живое сердце

он за Украину!

Нет! Вы сами разбойники,

хищные вороны!

По какому праведному,

святому закону

и народом замученным,

и землей, всем данной,

торгуете? Берегитесь:

грянет долгожданный

Грозный суд!.. Детей дурачьте,

темный люд убогий,

самим себе, чужим лгите,

но не лгите Богу.

Знайте: в светлый день над вами

разразится кара,

снова запылает пламя

Холодного Яра.

Псалмы Давида

1

Не явится муж блаженный

в совет нечестивых

и не встанет на путь злого,

с ним не вспашет нивы.

По закону господнему

его дух и воля

мужаются, и станет он —

как на добром поле

над водою окрепшее

древо зеленеет,

все в плодах. Вот так и муж тот

в добром своем зреет.

От лукавых, нечестивых

и след исчезает,

как от пепла, что по свету

ветер развевает.