Код Марвел: Сын Криптона

Мама сделала недовольное лицо, но, скрестив руки на груди, всё-таки заговорила:

— Да, на следующей неделе мы улетаем, я уже всё подготовила и выбрала. Сняла чудесную виллу на побережье. Нас там ждут тёплое море, солнце, фрукты… Я даже наняла повара и горничных, чтобы никто не отвлекался от отдыха.

— Звучит идеально, — отец ободряюще взглянул на маму, затем перевёл взгляд на меня. — А то мы, правда, давно не выбирались вместе. Устроим полноценный семейный досуг.

— Это точно, — согласился я, уже предвкушая, как можно будет отвлечься от мыслей и просто насладиться морским бризом.

— Ну вот и замечательно, а то мы, правда, давно уже всей семьёй никуда не выбирались. Это будет замечательный отдых, — подвёл итог отец, улыбнувшись нам обоим и указав на расставленные на столе блюда, призывая наконец приступить к ужину.

*****

Я стоял с родителями у стойки регистрации, прислушиваясь к приглушённому, едва шипящему голосу динамиков, объявлявшему наш рейс до Гонолулу. Гавайи! Казалось бы, мечта многих: лазурное море, песчаные пляжи и вечное лето. Но я вдруг ощутил странное волнение. Мне предстояло отправиться в отпуск вместе с мамой и папой — и несмотря на то, что моё тело принадлежало пятнадцатилетнему подростку, внутри я чувствовал себя куда старше. Наверняка со стороны я выглядел обычным высоким парнем в джинсах и футболке, который просто радуется грядущему отдыху. А кто бы смог догадаться, что в моей голове живёт опыт «бурчащего старика», успевшего прожить целую взрослую жизнь?

В последние дни меня не отпускало ощущение абсурда. Словно внутри меня рухнула какая-то стена, отделявшая две разные сущности: юного, ещё идущего в школу Брюса — и человека, который уже видел и знал слишком много. Теперь эти два «я» начали срастаться, и всё, что я пережил прежде, резко влияло на мои текущие реакции, мнение, поступки. Мне иногда казалось, что я не «живу», а всего лишь «играю» роль подростка перед окружающими. И это утомляло: хотелось большей свободы действий, свободы решений — во всём.

Между тем родители, казалось, пребывали в приподнятом настроении: мама держала под рукой небольшую сумочку с паспортами, время от времени поправляя выбившуюся из причёски прядь. Отец прижимал к себе папку с документами, оставшимися от его последних деловых встреч. А вокруг нас, словно бесконечные ручейки, текли потоки людей. Кто-то спешил к выходу на посадку, другой пытался совладать с громоздкими чемоданами на колёсиках, кто-то, низко надвинув кепку, клевал носом, видно, устав ещё до взлёта. Гул толпы смешивался со звуками кафетериев, где варили свежий кофе, добавляя в общий букет запаха нотку горьковатой обжарки. Я с удовольствием вдыхал этот аромат аэропорта — смесь топлива, кофеина и искреннего человеческого волнения.

— Брюс, ты нас не потерял? — наигранно озабоченно спросила мама, оглядываясь через плечо и улыбаясь мне.

— Всё нормально, мам, я здесь, — успокоил я её, стараясь держать голос ровным и спокойным. Ведь для них я — всего лишь подросток, который, возможно, волнуется перед первым, по их мнению, большим путешествием.

Наконец мы благополучно прошли все формальности досмотра, где добродушные сотрудники службы безопасности быстро проверили наши сумки и билеты. В нынешнем 1989-м это выглядело чуть проще, чем в моём прошлом мире: меньше внимания к металлоискателям, меньше строгих правил. Добравшись до нужного выхода, мы дождались объявления посадки и неторопливо двинулись по телетрапу, мягко подрагивавшему над перроном.

Я ощутил приятное дежавю: вот салон лайнера с широким проходом, ряды кресел, уютные приглушённые лампы. Мы летели бизнес-классом, что давало дополнительные удобства: просторные кожаные сиденья, вежливые стюардессы с теплыми улыбками, мягкое освещение, делающее пространство камерным и расслабляющим. Я с радостью занял место у иллюминатора: так приятно смотреть, как самолёт взмывает над городом и погружается в небесную тьму.

— Как тебе кресло, дружок? — спросил отец, усаживаясь рядом. — Должно быть вполне комфортно. Я специально попросил именно эти места, чтобы ты мог смотреть на город при взлёте.

Я улыбнулся ему, стараясь передать эту благодарность без слов.

— Спасибо, пап. Лучшего и не придумаешь.

Рядом с ним устроилась мама — она сразу же достала журнал о дизайне интерьеров и погрузилась в чтение. Её глаза весело блестели, выказывая радость предстоящих каникул.

— Так, все пристегнулись? — бодро спросила стюардесса, проходя мимо нашего ряда. — Взлетаем через пару минут, уважаемые пассажиры. Желаете что-нибудь выпить перед взлётом?

Она предложила нам на выбор соки, воду или шампанское и коньяк для взрослых. Мне было бы интересно пригубить бокал игристого, но, учитывая моё официальное пятнадцатилетие, ограничился апельсиновым соком.

Самолёт начал разгоняться по взлётной полосе: я почувствовал вибрацию корпуса, лёгкое давление в спину, а затем мягкий толчок, когда шасси оторвались от земли. Сквозь небольшой иллюминатор я наблюдал, как ночной Нью-Йорк остаётся внизу. С высоты птичьего полёта город казался огромной светящейся сетью: переплетения дорог, блестящие ручейки автомобильных фар, неоновые огни рекламы, мерцающие и сменяющие на вывесках небоскрёбов. В 1989-м году мегаполис бурлил своей особой энергией — одновременно гламурной и сумасшедшей. Небоскрёбы выглядели словно игрушечные макеты, а река, серебрящаяся лунным светом, — тонкой лентой фольги.

Постепенно огни начали растворяться в темноте, и самолёт взял курс над Атлантическим океаном. Облака, подсвеченные снизу огнями большого города, теперь сменил бескрайний сумрак. Я впился взглядом в это чёрное полотно, ощущая странную тоску. «Как же я хочу научиться летать сам… — промелькнуло в голове. — Мои способности раскрываются почему-то постепенно, словно кто-то включает их по одному, когда считает нужным. Но я так жажду обрести умение парить в небесах, свободно, без всяких там турбин и кресел… Когда же это произойдёт?»

Я вздохнул, мельком взглянув на родителей. Мама что-то негромко говорила отцу, он кивал и улыбался, но, похоже, тоже подустал после хлопот с подготовкой к поездке. Зрение у меня было превосходное: если захочу, могу сфокусироваться на мельчайших деталях, но сейчас я попытался отключиться от всего, просто слушая ровный гул двигателей. Лёгкая вибрация корпуса самолёта вгоняла в дремоту, глаза начинали слипаться.

Вдруг сзади раздался резкий окрик, пронзительный крик, перешедший в неразборчивый шум. Я инстинктивно встрепенулся и включил своё «зрение», позволяющее, словно сквозь стены, видеть, что творится в салоне. На картинке, появившейся перед моим внутренним взором, я различил троих незнакомцев, одетых в тёмную одежду. Они судорожно размахивали оружием — пистолетами, прокричав, что самолёт захвачен, и все должны сидеть тихо. Один из них уже перебирался в бизнес-класс.

«Ну здорово… — горько подумал я, ощутив, как азарт молнией пронзает каждый нерв. — Будто я притягиваю неприятности, словно магнит для всей этой дурацкой драмы. Нельзя даже спокойно отдохнуть?»

Отец и мама пока ничего не понимали, они лишь встревоженно обернулись на звуки суматохи. Я почувствовал, как сердце начинает колотиться чаще — не от страха, а скорее от интереса. Ведь у меня есть способности, и я могу предотвратить катастрофу.

И тут дверь между салонами резко распахнулась — один из террористов, судя по тяжёлой поступи, влетел в бизнес-класс с перекошенным от ярости лицом, сжимая пистолет так, что у него побелели костяшки пальцев…