Кодекс Агента. Том 2

— Еще водки! — кричит Апраксин, и у нашего стола материализуется официант с небольшим серебряным подносом.

Олег берет рюмку и опрокидывает ее в рот. Кривит лицо, шумно выдыхает и встает с кресла. Двигает все свои фишки на середину стола, опирается на его край и нависает над ним, свирепо глядя мне в глаза. Сегодняшним вечером его враг — я.

Импозантный крупье с густыми бакенбардами и приклеенной на лицо доброжелательной улыбкой подсчитывает фишки. Все это время Апраксин смотрит только на меня. Судя по выражению лица парня, карта у него неплохая, и он уже в который раз за вечер надеется отыграться.

— Ва-банк, значит?! — удивленно констатирует Цесаревич. — Транжиришь батюшкины деньги?

— Благодарю за заботу, Ваше Высочество! — громко говорит Апраксин, подкрепляя свои слова витиеватым жестом. — Я разберусь с личными финансами и без вашей помощи!

— Что ж, разбирайся! — отвечает Цесаревич после небольшой паузы и швыряет карты на стол. — А я выхожу из игры!

Его глаза сверкают, на скулах вспухли желваки — Романов явно взбешен, но сдерживается несмотря на изрядное подпитие.

— Благодарю за приятный вечер и желаю всем спокойной ночи! — громко произносит Алексей и, развернувшись на каблуках, удаляется к выходу.

— Сорок пять фиолетовых, четыре розовых и девять красных фишек, — оглашает результат подсчета крупье.

Девушки подходят к нашему столу, привлеченные громкими голосами.

Я оцениваю шансы на выигрыш. У меня пара десяток. С точки зрения теории вероятности не самая лучшая карта, но и не безнадежная. К тому же игра подходит к концу, и мой выигрыш перекрывает эту ставку с лихвой.

— Отвечаю! — негромко произношу я и передвигаю необходимое количество фишек к центру стола.

— Флоп! — объявляет крупье после затянутой, театральной паузы и переворачивает первую карту.

С картонного прямоугольника нам криво лыбится бубновый король. Ухмылка Апраксина еще гнуснее. Парень взирает на меня с неприкрытым торжеством. Возможно, у него пара старших карт. В дополнение к королю на стол ложатся червовая восьмерка и крестовая тройка.

— Ты должен дать мне возможность отыграться! — нагло заявляет он. — Ставлю еще сотню фиолетовых! Они хорошо подходят под цвет твоих глаз, бастард!

— Что ты себе позволяешь?! — возмущенно восклицает Наталья Романова, но я останавливаю ее.

— Олег не грешит против истины, я — бастард! — медленно подтверждаю я, не отрывая взгляд от вмиг покрасневшей рожи Апраксина. — Принимаю ставку в долг и удваиваю!

В поросячьих глазках мелькнул испуг, я разглядел это совершенно точно. Сотня фиолетовых фишек — это стоимость доходного дома на Сретенке, а парень уже проиграл мне в несколько раз больше.

— Уравниваю! — объявляет он, немного подумав, и смачно сплевывает на пол. — Тоже в долг!

Крупье невозмутимо протягивает чипер к моим фишкам и последовательно перемещает на середину стола двадцать фиолетовых столбиков.

— Остановись! — беззвучно шепчет мне Андрей Трубецкой одними губами, чем изрядно удивляет.

Моргаю и едва заметно качаю головой. Он лишь нервно выдыхает в ответ.

— Терн! — объявляет крупье и выкладывает на стол пикового туза.

На лице Олега появляется победная улыбка, он скрещивает руки на груди и смотрит на меня свысока, словно позабыв об огромной сумме, проигранной за вечер. У него старшая пара — туз с королем? Тогда откуда взялся острый отблеск страха в его глазах после фолда?

— Еще две сотни! — не предлагает, а настаивает он.

— А расплачиваться ты чем будешь, аристо?! — с кислой ухмылкой интересуюсь я, решив впервые за вечер ответить на его оскорбительные уколы, применив древний принцип «Око за око, зуб за зуб!». — Уведомляю официально: я натурой не беру!

К лицу Апраксина приливает кровь, глаза краснеют, рискуя вывалиться из заплывших жиром глазниц, и он, пьяно покачнувшись, подается вперед.

— Я утоплю тебя в собственном дерьме! — цедит он сквозь зубы. — Ты не жилец, бастард!

— Успокойтесь, парни, успокойтесь! — кричит Трубецкой и подает знак Юсуповым.

Братья стремительно перемещаются за спину Апраксина и становятся по обе стороны от него. Девочки молчат и периодически закатываю глаза к потолку: видимо, они не раз становились невольными свидетельницами подобных сцен.

Ирония судьбы, иначе не скажешь. Действующие лица те же, что и в особняке Воронцовых в начале этой истории, но сейчас трое из четверых на моей стороне.

— Я принимаю ставку наследника Великого Рода Апраксиных, сделанную в долг! — громогласно объявляю я, глядя в камеру над столом. — Всего ты должен на банк четыреста фиолетовых фишек!

— Все достанется мне, можешь не напрягаться почем зря! — говорит Олег, устремив на меня презрительный взгляд.

Апраксина учил покеру отец, а меня — профессиональный игрок, катала. Для накачанного водкой Наследника Рода игра — одно из развлечений, будоражащих кровь, а для меня — необходимый навык. Не могу сказать, что читаю лица игроков, как открытую книгу, но весьма близок к этому. А такие, как Апраксин, пьяные и неконтролирующие эмоции — всегда были самой легкой добычей.

— Ривер! — объявляет крупье, поднимает карту над столом, задерживает ее на несколько секунд, а затем бросает на зеленое сукно.

К моей двойке десяток пришла еще одна! Фантастическое везение, но у Апраксина может оказаться тройка королей или даже тузов! Олег пьяно улыбается, он успокоился так же быстро, как завелся. Взгляд немного расфокусирован, но хорошо транслирует работу мысли. Парень явно рассчитывает размер ставки. Если бы он блефовал, то оглушил бы меня огромной суммой не раздумывая.

— Еще двести в долг! — предлагает он. — Не хочу разорять вновь испеченного аристо и ставить банк! Великий Князь Шувалов тебе не папочка, денег может и не дать!

Я смотрю на жалкую кучку жетонов, оставшуюся после наших безумных ставок, и лихорадочно размышляю. Для Шувалова оплатить эту сумму — сущий пустяк! Мы с Трубецкой на мою одежду потратили раз в десять меньше, но я не хочу унижаться перед стариком. Апраксин прав — Князь мне не папочка, чтобы гасить карточные долги непутевого сына.

— В долг больше не принимаю! — твердо заявляю я. — А то приемный папуля розгами выпорет!

— Ах ты ж мразь бесцветная! — Апраксин багровеет от гнева, презрительно щурится и замолкает, сжимая и разжимая огромные кулаки.