Кодекс Агента. Том 2

Я нанес еще один ответный удар. В детстве парня нещадно пороли, чтобы вбить в жирную голову толику ума, но особо в этом не преуспели.

Он не бросится в атаку, по крайней мере, до вскрытия карт, но на всякий случай я делаю шаг назад. Олег молча гипнотизирует меня и, кажется, хочет испепелить взглядом.

— Вскрываемся! — говорю я и предъявляю тройку десяток.

Апраксин смотрит на мои карты, словно загипнотизированный. Он явно не верит собственным глазам. И без того красное лицо становится багровым, и я опасаюсь, что здоровяка хватит апоплексический удар.

— Да ты, никак, шулер, бастард! — орет он, бросая на стол короля с тузом. — Катала, Тьма тебя забери!

В этот момент я искренне радуюсь, что наследник Оранжевых еще не прошел Инициацию, иначе ударил бы Силой, особо не раздумывая.

Он нападет неуклюже, но очень стремительно — бросается на меня прямо через стол. Юсуповы или не успевают среагировать, или не хотят этого делать. Уклоняюсь от удара пудового кулака, хватаю парня за руку и дергаю на себя, упираясь ногами в ножку стола.

Олег падает на столешницу всем своим немалым весом, тяжело охает, и дубовый стол под ним складывается. Зрители бросаются врассыпную, а я пробиваю лбом в бычий затылок.

Апраксин мгновенно затихает, и я, морщась от боли, удовлетворенно осматриваю дело своих рук.

— Все как обычно! — желчно замечает Нарышкина, недовольно кривя губки. — Водка, карты и драка на сладкое! Вам еще не надоело, мальчики?!

Она разворачивается и уходит прочь не прощаясь. Наверняка в купе Цесаревича, думаю я, и ощущаю легкий укол зависти.

— Покажись! — подошедшая сбоку Наталья отвлекает меня от созерцания задницы Нарышкиной.

Она кладет ладони мне на виски, зеленые радужки вспыхивают, и боль медленно уходит. Ее глаза притягивают, будто бездонные озера, и я хочу, чтобы этот миг длился бесконечно.

— Этого дурака даже лечить не буду! — заявляет Романова, бросая недовольный взгляд на тушу Апраксина.

Распростершееся на обломках стола тело окружают Трубецкой и братья Юсуповы.

— За руки, за ноги — и в каюту! — говорит Андрей, а затем обращается ко мне. — Присоединяйся, мы его втроем не дотащим!

Апраксин весит килограмм сто двадцать, и нести его обмякшую тушу жутко неудобно. Хорошо, что в поезде отсутствуют четвертый и пятый вагоны, в которых обычно коротает время императорская чета. Пройдя через тамбур, мы попадаем сразу в шестой вагон.

Заносим Олега в его купе и с трудом укладываем на кровать животом вниз.

— Чтобы в собственной блевотине не задохнулся! — со знанием дела произносит Трубецкой и поворачивается ко мне. — С боевым крещением тебя, мой бесцветный друг! Не обращай внимания на его глупые выходки! Завтра проспится и будет извиняться! Мы с детства привычные, это еще один скучный день в жизни нашей тесной компании! Надеюсь, хотя бы ты ее оживишь!

— Да куда уж больше оживлять-то?! — парирую я.

— Совершенству нет предела! — одновременно отвечают Юсуповы, играя низкими обертонами голосов.

— Синхронные ответы — их фишка, — сообщает Трубецкой. — На барышень действует безотказно!

— Не пали контору! — деланно возмущается Радослав. — Мы еще патент не оформили!

— Лучше бы мы вчетвером вист расписали! — сокрушаюсь я, проявляя максимум дружелюбия, который способен из себя выжать.

— У нас впереди две недели, так что успеем еще! — отвечает Болеслав.

Болеслав или Радослав, их даже Разделенный не различит: парни в одинаковых красных пиджаках, белых свитерах и черных брюках.

— Дело сделано, придурок спасен — можно расходиться по кроваткам? — спрашивает Трубецкой, кивая на недвижимое тело Апраксина.

— А у тебя есть альтернативные предложения?! — интересуются Юсуповы хором.

— Ни одного! — отвечает Андрей и первым выходит из купе. — Встретимся на завтраке!

Близнецы исчезают за дверьми выделенного им двойного купе, я вздыхаю с облегчением и ухожу к себе. В голову лезут невеселые мысли. Сегодня я приобрел первого врага. Если продолжу в том же темпе, то на обратном пути эти ребята убьют меня, как в известном детективе «Кремлевский Экспресс».

Начинаю раздеваться: чтобы принять душ и лечь спать, но меня отвлекает тихий стук в дверь. Открываю, втайне надеясь увидеть Наталью, но меня постигает разочарование: облокотившись на угол резной дубовой панели, в проеме стоит Трубецкой.

— Если ты ждал Воронцову, то она уже развлекается с Юсуповыми в их двойной каюте, — сообщает Андрей.

— А ты завидуешь или стесняешься присоединиться?

— Незачем, я же был ее первым! — отвечает парень, и на его устах появляется горькая усмешка. — Кстати, до твоего члена цепкие пальчики Елены тоже доберутся, можешь не сомневаться!

— Спасибо за предупреждение, но я вряд ли смогу устоять!

— Может, разрешишь войти?!

— Заходи! — смущенно бормочу я и освобождаю проход.

Я уже перестал опасаться, что парни узнают во мне того, с кем они дрались в особняке Воронцовых, но зачем Трубецкой пожаловал на ночь глядя?

— А Нарышкина отжигает с Романовым, — с легкой грустью произносит Андрей и останавливается перед окном.

— Эй, аристо, если ты решил скрасить одиночество и найти утешение со мной…

— Не переживай, бастард, я не покушаюсь на твою мужскую девственность! — со смехом прерывает меня Андрей, разворачивается и легко бьет кулаком по плечу. — Просто боюсь, что с Апраксиным ты в одиночку не справишься! А он сюда заявится, можешь даже не сомневаться!

Глава 13 Прибытие в Царское Село

Поезд замедляет ход, приближаясь к Императорскому вокзалу в Царском Селе. Мы прильнули к стеклам и глядим на проплывающие мимо пейзажи аккуратного, как россыпь пряничных домиков города Пушкин. Провинциальная пастораль разительно отличается от столичных реалий и живо напоминает мне Выборг, в окрестностях которого прошло мое раннее детство.

Вопреки ожиданиям Андрея, ночь прошла спокойно — Апраксин ко мне так и не заявился. На завтрак он пришел мрачнее тучи, даже доброго утра никому не пожелал, и до сих пор ни с кем не разговаривает. Лишь изредка бросает на всех быстрые, виноватые взгляды. На всех, кроме меня.

Раздается громкий гудок паровоза, и мы въезжаем на вокзал. Короткий перрон пуст, если не считать множества гвардейцев, охраняющих помпезное здание. Поезд останавливается, двери вагонов шумно распахиваются, и мы выходим на перрон. Меня окутывает влажный августовский зной, напоенный запахами садов и парков.

Новое здание Императорского вокзала, отстроенное после грандиозного пожара, предстает перед нами во всем своем классическом великолепии. Мраморные колонны, античные портики, капители и высокие узкие прямоугольные окна придают ему историческое величие и делают похожим на летний дворец типичного аристо.