Кодекс Агента. Том 3
Шрифт:
Я услышал то, что и сам осознавал, Андрей лишь закрепил мои догадки. К собственному удивлению, я не расстроился. Даже наоборот, как будто освободился от мягких, но крепких оков и вздохнул свободно.
— Я отвергаю Романову не ради Ольги, а ради себя! — признаюсь я. — Я даже страсть к ней не испытываю, несмотря на ее красоту! Разве что по пьяни или от тотального недотраха!
Какое-то время Трубецкой молчит, переваривая услышанное, а затем его прорывает, и слушателем становлюсь я. Через час я знаю о нем все. Андрей рассказывает о своем детстве, о сложных отношениях с отцом, который с детства учит их с сестрой
Он рассказывает о плачевном положении дел в Империи, постоянных дрязгах между Главами Великих Родов, о тайном засилье Темных в России и реальной опасности, которая угрожает стране из-за рубежа тоже от Темных, но гораздо более могущественных и коварных.
И я верю ему: мой Темный дар подтверждает, что парень говорит правду. Он знает все это, потому что является частью системы, и видит ее недостатки изнутри. Я верю словам Андрея больше, чем официальным источникам, Великому Князю Шувалову, Шефу Приюта, и всем Темным и Светлым, танцующим вокруг меня с бубнами и зазывающим в свои ряды.
— Я хочу быть Императором! — добавляет он, выговорившись и переведя дух. — Империю нужно перестроить, потому что у нас есть единственный шанс ее сохранить: производить больше современного оружия! Больше ракет, самолетов и кораблей! Если у нас будет десять тысяч баллистических ракет, сюда не сунется ни одна тварь, потому что никакая магия не поможет их обезвредить! Политика сдерживания — единственный шанс остаться на плаву и сохранить национальную идентичность! А избавившись от опасности извне, можно будет приступить к ликвидации опасности изнутри — начать процесс выравнивания в правах одаренных и бездарей! В Приюте вам говорили о том же, и это, действительно, нужно делать! Вопрос лишь в сроках и правильных методах!
— А с отцом ты это обсуждал? — спрашиваю я и одновременно размышляю о том, можно ли такие сентенции озвучить Шувалову.
— Очень аккуратно, в рамках обсуждения школьного курса истории! — отвечает Андрей и его взгляд наполняется неподдельным разочарованием. — Старики ничего не понимают! Они слишком озабочены цветом глаз наследников, балансом Силы между Родами и ослаблением друг друга! А Темные за нашими границами не разделены по Родам и не контролируют все сферы экономики, как у нас! Их общества гораздо стабильнее!
— А Романова? — осторожно спрашиваю я. — Ты ее любишь?
— Да! — наконец, признается Андрей.
— А почему все еще не подкатил — ты же ее с детства знаешь?!
— Романов бы меня убил, — нехотя признает Трубецкой. — Он никому не позволял, не только мне. Разрешил лишь тебе, поощрял даже, и теперь понятно, почему…
— Даже если он скрытый Темный, не думаю, что он предатель…
— Дело не предательстве, — возражает Андрей. — Есть еще один путь спасения страны от прямого завоевания…
— Посадить на Престол Темного и постепенно сменить элиту, сделать ее своей для соседних Империй? — высказываю очевидную мысль я.
— Именно! — горячо кивает Андрей и смотрит на меня, сузив глаза и сжав губы. — И если я буду вынужден делать выбор между тобой и Россией…
— Я не стану Императором, — перебиваю его я. — И выбор этот делать не придется!
План таков…Глава 15
В роли мавра
Мы с Трубецким просидели в кафе до позднего вечера и безостановочно говорили, видимо, наверстывая упущенное. Он сопротивлялся моему плану столько, сколько мог, но в итоге уступил. Да и сопротивление его было продиктовано скорее неверием в успех, чем нежеланием в нем участвовать.
Разговор мы продолжили у него дома, а ночью, за то недолгое время, пока я спал в одной из гостевых комнат, Андрей окончательно обдумал мое предложение, просчитал возможные риски и теперь, поздним утром, рвется в бой даже сильнее, чем я сам.
— По-моему, я выгляжу как неопытный охранник! — возмущается он, внимательно разглядывая в зеркале собственное отражение. — Ненавижу эти классические костюмы!
— Мы оба так выглядим, — возражаю я, невозмутимо попивая кофе, сваренный чудо-кофемашиной Трубецкого, которая стоит целое состояние. — Меня больше волнуют наши невыспавшиеся рожи: незачем было всю ночь слушать музыку и орать караоке!
— Ну, да — тебе бы только с бабами трахаться, — язвит Трубецкой, поправляя галстук. — А нужно заботиться о душе! Наши отекшие лица с черными кругами под глазами как нельзя лучше подходят моменту: мы едем проведать друга, находящегося при смерти!
— А ты циник!
— Причем прожженный! — самодовольно заявляет Андрей и поворачивается ко мне. — Может, заедем к тебе, и ты наденешь свой костюм?
— На мне и твой сидит практически идеально, — возражаю я: ехать в Шуваловскую высотку мне не хочется от слова совсем.
— Костюм синий! — продолжает убеждать меня Трубецкой. — А ты из рода Фиолетовых!
— Насрать!
Я встаю с кресла, подхожу к Андрею и становлюсь перед зеркалом.
— Если я надену синие линзы и немного изменю прическу, то вполне могу сойти за тебя! Или ты — за меня!
— Нет уж! — возмущенно произносит Андрей. — Мне позора в Царском Селе хватило!
— Ладно тебе! — я хлопаю друга по плечу. — Если бы к тебе пришла Аллочка, а не Бестужев, ты бы пел совсем другие песни!
— Тьма меня забери! — восклицает он принюхиваясь. — У нас даже парфюм одинаковый!
— Мы едем или так и будем у зеркала крутиться?! — нетерпеливо спрашиваю я.
В Кремле нас уже ждут. Гвардия предупреждена, Службы Безопасности все согласовали, и потому контроль мы проходим быстро. Бестужев-младший встречает нас у входа в скромную квартиру Цесаревича и, поздоровавшись, приглашает внутрь. Его взгляд холоден и отрешен, он смотрит на меня столь же спокойно, как и в прошлый раз, хотя совсем недавно я едва не отправил его отца на тот свет.
Мы идем по уже знакомому мне коридору, и я наблюдаю, как Трубецкой вертит головой и удивленно разглядывает дешевые интерьеры, никак не вяжущиеся с привычным Кремлевским пафосом. Он явно здесь еще не был и не предполагал, что Наследник Престола живет простецки, словно заурядный бездарь.
В бывшей гостиной все также толпятся чиновники и врачи, только охранников стало больше. К рядовым гвардейцам добавили пару зеленоглазых магов, сидящих в креслах по обе стороны от двери в спальню. Они на мгновение отрываются от чтения газет, обводят нас с Трубецким скучающими взглядами и кивают Бестужеву — проходите, мол.