Кодекс Агента. Том 3

— Первое сохранившееся батальное полотно, — сообщает он, указывая на древний выцветший гобелен, висящий напротив входа. — Наши предки тогда знатно отымели армию войска польского, и отжали множество земель! Следующий гобелен более поздний…

Апраксина я слушаю лишь краем уха. Его разглагольствования мне неинтересны. К тому же вся древняя история Великих Российских Родов — сплошная мистификация, потому что летописи, как известно, пишут победители, а победителями уже тысячу лет являются Цветные.

Некоторые ученые считают даже, что образ самого Разделенного излишне мифологизирован, и на самом деле наш Бог является пришлым потомком Темных, но вслух об этом лучше не говорить. Наш Хранитель поведал мне это как величайшую ересь и взял обещание, что я не выложу ее никому и ни при каких обстоятельствах.

Все события седой древности интересны мне лишь в части, могущей объяснить мои выходящие за рамки привычного магические способности, но лишь в теории. На практике они ничего подсказать не могли.

Экспозиция музея не особо отличается от двух, уже виденных мной: сплошь гобелены, полуистлевшая одежда, оружие черни, схемы величайших сражений с Темными и Великими Родами Империи и портреты предков.

Упомянутая Апраксиным пра-пра-пра-бабка, действительно, страшна. Страшна даже с учетом того, что художник ей явно польстил и скрыл недостатки бочкообразной фигуры и широкого плоского лица с глубоко посаженными глазками как мог.

Несмотря на дань традиции изображать на портретах великих князей и княгинь, женщин-аристократок особым вниманием не балуют, потому что цвет глаз детей и способности к магии всегда передаются от отца. Почти всегда. Я редкое исключение.

Оранжевая маска мало чем отличается от двух других, виденных мной раньше. Тот же легкий и полупрозрачный материал, природа которого не вполне ясна, лишь цвет отличается.

Я аккуратно снимаю ее с бархатной подушечки и подношу к лицу. Апраксин, наконец, замолчал и превратился в само внимание. Даже в его тупой башке зародилось подозрение, что маска и есть главная цель моего визита в обитель Оранжевых.

Я прикладываю маску к коже и ощущаю знакомое покалывание. Она как будто проникает в кожу лица и начинает срастаться с ним, точно облегая все его изгибы. Я отдергиваю маску и, дождавшись, когда тусклое оранжевое свечение на ее внутренней стороне погаснет, возвращаю ее на законное место.

Третий по счету артефакт как будто снят с моего лица. Случайностью это быть точно не может. А если добавить в копилку знаний факт наличия моих полных биологических копий, вопросов становится не меньше, а больше.

Теоретически и основатели Великих Родов, и мы с моими клонами можем быть братьями-близнецами. И даже близнецами с разным цветом глаз. Науке такое не известно, но чем Разделенный не шутит. Вот только тысячу лет назад семеро близнецов не выжили бы, потому что родились бы недоношенными.

Я выхожу из состояния задумчивости и обращаю взор на моих приятелей. Апраксин и Трубецкой наблюдают за мной с явным интересом. Свечения на внутренней стороне маски они не видели, возможно, заметили лишь мимолетный сполох в моих радужках, но я теперь одаренный, и подозрений это вызвать не должно.

— Колись, Шувалов — зачем тебе понадобилась маска?! — спрашивает Олег, хмуря брови.

— Пытаюсь вывести определенные закономерности нашей наследственности, — туманно отвечаю я.

— Да что их выводить! — ухмыляется Апраксин. — Суй глубже и кончай чаще — вот и весь секрет!

Он громко смеется собственной шутке, а Трубецкой вновь закатывает глаза.

— Скажи лучше: ты уже трахался после обретения Дара? — продолжает Апраксин. — Ощущения изменились? Отец говорит, что сексом можно будет заниматься часами напролет…

Признаться, что я и дрочил-то после Инициации всего пару раз? Да еще и на скорую руку?

— Пусть это станет для тебя сюрпризом! — я улыбаюсь и подмигиваю.

Апраксин разочарованно кивает и разливает по бокалам остатки вина.

— Давайте выпьем за сюрпризы! — говорит он, и поднимает свой бокал. — Учитывая, что вы у меня гостях в первый раз, кое-что я для вас приготовил.

Мы допиваем вино и покидаем музей. Трубецкой сразу предупредил, что посещение музея Рода Апраксиных без посещения его знаменитой оргии организовать невозможно, но меня это не смутило. Признаться честно, даже заинтересовало. К тому же все соответствует мои планам. Соответствует просто идеально.

Мы следуем стандартным маршрутом, но вне стен музея нас сопровождает четверо дюжих охранников. Зачем их приставили к нам, я не понимаю, потому что могу уничтожить их небольшим усилием воли, но, возможно, отец Олега считает иначе.

На верхние этажи мы поднимаемся на лифте. Апраксин несет какую-то околесицу, я его не слушаю, но вижу, как его взгляд становится маслянистым, а сознание обуревает похоть.

Я уже изрядно пьян, но догадываюсь, что нам предстоит, и убеждаю себя, контролировать собственные мысли и поступки все еще в состоянии.

Апартаменты Олега Апраксина разительно отличаются от моих. Они расположены на том же этаже, и в той же части высотки, но внутреннее наполнение может вызвать недоумение. Может вызвать, если предварительно не выпить пару бутылок вина с фамильных виноварен Апраксиных.

Ощущение, что я оказался в пафосном и дорогом борделе, возникло сразу, как только я переступил порог. И дело не в сцене с шестом, на которой красивые обнаженные девушки совершают акробатические кульбиты, постоянно сменяя друг друга. Не в многочисленных, вмонтированных в стены экранах телевизоров, на которых демонстрируется отборное порно. И даже не в том, что девушки постоянно садятся рядом с нами на мягкие кожаные диваны и оказывают недвусмысленные знаки внимания, игнорировать которые невозможно.

Здесь собралось несколько десятков молодых, полураздетых оранжевоглазых одаренных обоих полов. Стараниями Андрея Трубецкого я, наконец, оказался на знаменитой оргии Апраксиных, о чем, впрочем, ничуть не жалею. Оторваться по полной мешает лишь картинка моего мертвого клона перед глазами и ощущение его холодной кожи под пальцами.

Мы продолжаем накачиваться алкоголем, сидя на мягком диване перед сценой и любуясь красотками, вертящими совершенными телами на шесте. Трубецкой пьет мало и неодобрительно поглядывает меняющиеся бокалы с вином в моих руках. Обнаженные девушки по очереди садятся к нему на колени и ластятся как кошки, но, несмотря на возбуждение, Андрей вежливо уклоняется от поцелуев и излишне откровенных ласк.