Кодекс чести Вустеров

– Я вполне допускаю, Его королевское высочество не одобрил бы поведения мисс Бинг.

– Он перегнул бы её через колено и отхлестал бы домашним тапочком, прежде чем она рот успела бы открыть. Кстати, я бы не удивился, если бы он точно так же поступил с тётей Делией. И, раз уж мы заговорили о тёте Делии, наверное, мне пора навестить старушку.

– Судя по нетерпению, проявленному миссис Траверс, сэр, она срочно хотела с вами поговорить.

– Тут наши желания не совпали. По правде говоря, Дживз, я отнюдь не жажду попасть на этот seanse.

– Нет, сэр?

– Нет, Дживз. Видишь ли, прямо перед чаепитием я послал ей телеграмму, где указал, что не собираюсь умыкать никаких коров, а тётя Делия наверняка уехала из Лондона задолго до того, как получила моё сообщение. Короче говоря, она уверена, что её племянник вкалывает как бобр на запруде, стараясь ей угодить, и теперь мне придётся как-нибудь помягче сообщить, что наша сделка расторгнута. Тёте Делии это не понравится, Дживз, и не стану от тебя скрывать, чем больше я думаю о предстоящем мне разговоре, тем быстрее душа у меня уходит в пятки.

– Если позволите предложить вам, сэр: разумеется, это всего лишь полумера, но по имеющимся наблюдениям вечерний туалет, строго соответствующий этикету, в трудные минуты сильно поднимает дух.

– Считаешь, мне надо надеть белый галстук? Споуд говорил, черный.

– Я думаю, крайняя необходимость оправдывает некоторое отклонение от правил дома, сэр.

– Может, ты прав.

И, естественно, Дживз оказался прав. В тонкостях психологии он плавает как рыба в воде и никогда не ошибается. Не успел я облачиться, так сказать, в парадную форму, как мгновенно почувствовал уверенность в себе. Моя душа вернулась из пяток куда ей полагалось, в моих глазах появился стальной блеск, а сердце радостно забилось в груди, словно его подкачали велосипедным насосом. Я смотрел в зеркало, любуясь происшедшими во мне переменами, нежно поглаживая узел галстука и размышляя, как я цыкну на тётю Делию, если она вздумает буянить, когда дверь отворилась и в комнату вошёл Гусик.

* * *

Как только я увидел этого очкарика лапчатого, меня захлестнула волна сострадания, потому что он, совершенно очевидно, не был в курсе последних событий. Поведение придурка яснее ясного говорило, что Стефи не сочла нужным посвятить его в свои планы. Короче говоря, он был бодр и весел, и мы с Дживзом многозначительно переглянулись. «Ничего-то он не знает», - сказал мой взгляд, и взгляд Дживза сказал то же самое.

– Салют!
– радостно воскликнул Гусик.
– Салют! Привет, Дживз!

– Добрый вечер, сэр.

– Ну, Берти, что новенького? Видел Стефи?

Волна состр. нахлынула на меня с новой силой. В глубине своей души я тяжело вздохнул. Сами понимаете, мне предстояло отправить старого друга в нокаут, и эта прискорбная обязанность смущала меня, дальше некуда.

Тем не менее, неприятности надо встречать мужественно, лицом к лицу. Я имею в виду, иногда бывает не обойтись без хирургического вмешательства.

– Да, - сказал я.
– Да, видел. Дживз, у нас имеется бренди?

– Нет, сэр.

– Ты не смог бы где-нибудь раздобыть рюмку-другую?

– Вне всяких сомнений, сэр.

– Ну, тогда тащи сюда полный бокал.

– Слушаюсь, сэр.

Он растаял в воздухе, а Гусик уставился на меня с неподдельным изумлением.

– С ума сошёл? Неужели ты собираешься пить бренди перед обедом?

– Естественно, нет. Я заказал бренди для тебя, о мой страдающий друг и великомученик перед распятием на кресте.

– Я не пью спиртного.

– Могу поспорить, что выпьешь и попросишь добавки. Присядь, Гусик, и давай поболтаем о том, о сём.

И, поместив его в удобное кресло, я принялся рассуждать о погоде и урожаях. Мне не хотелось его ошарашивать, пока восстанавливающая силы жидкость не окажется у меня под рукой. Я молол всякую чушь, одновременно пытаясь своей болтовнёй подготовить его к самому худшему, и вскоре обратил внимание, что он как-то странно на меня смотрит.

– Берти, по-моему, ты в стельку пьян.

– Ничего подобного.

– Тогда зачем ты несёшь околесицу?

– Просто тяну время и жду Дживза. Ах, вот и он. Спасибо, Дживз.

Я взял из рук Дживза бокал, наполненный до краёв, и нежно вложил его в пальцы Гусика.

– Мне кажется, Дживз, тебе следует сходить к тёте Делии и объяснить ей, что по независящим от меня обстоятельствам я не смогу к ней присоединиться. Некоторое время я буду занят.

– Слушаюсь, сэр.

Я повернулся к Гусику, который стал похож на изумлённого палтуса.

– Гусик, - сказал я, - пей бренди и слушай. Боюсь, у меня для тебя плохие новости. Я имею в виду записную книжку.

– Записную книжку?

– Да.

– Ты имеешь в виду, у Стефи её нет?

– В том-то всё и дело. Твоя книжка у Стефи, но она собирается вручить её папаше Бассету.

Я не сомневался, что от моего сообщения Гусик подпрыгнет до потолка, но не учёл, что в руках у него всё ещё был полный бокал. Когда он взлетел с кресла, бодрящая жидкость брызнула во все стороны, и в комнате запахло как в пивном баре субботним вечером.

– Что?!

– Увы! Ничего не попишешь.

– Но: Боже великий!

– Да.

– Послушай, а ты не шутишь?

– Нет.

– Но почему?

– У неё есть на то свои причины.

– Она просто не понимает, что произойдет.

– Не бойся, она прекрасно всё понимает.

– Мне конец!

– Само собой.

– О, господи!

Недаром говорят, что когда Вустеров припирают к стенке, они действуют решительно и хладнокровно. Я ощутил в себе ледяное спокойствие и потрепал бедолагу по плечу.

– Мужайся, Гусик! Вспомни Архимеда.

– Зачем?

– Он погиб от руки простого солдата.

– Что с того?

– Ну, вряд ли ему это было приятно, и тем не менее он, несомненно, умер с улыбкой на устах.

Моё бесстрашное поведение оказало на него самое благоприятное действие, и он немного успокоился, хотя, не скрою, оба мы в тот момент слегка напоминали двух французских аристократов, ожидающих свидания с гильотиной.

– Когда она тебе об этом сказала?

– Совсем недавно, на аллее.

– И она говорила вполне серьёзно?

– Да.

– Скажи, ты случайно не заметил: