Кодекс чести Вустеров

– Слава богу, пронесло, - пискнул он дрожащим голосом и направился к двери на негнущихся ногах.
– Если не возражаешь, я запру дверь. Он может вернуться. Ума не приложу, как ему не пришло в голову заглянуть под кровать? Мне всегда казалось, диктаторы ничего не забывают.

С некоторым трудом я выпутал язык из миндалин.

– Кровати и диктаторы меня не волнуют. Что произошло у вас с Медлин Бассет?

Он поморщился.

– Если не трудно, давай не обсуждать эту тему.

– Нет, трудно. К тому же это единственная тема, которую я намерен обсуждать. С какой стати она расторгла помолвку? Что ты опять натворил?

Он снова поморщился, словно я отдавил ему больную мозоль.

– Понимаешь, я не сделал Медлин ничего плохого. Всё дело в Стефани Бинг.

– В Стефи?

– Да!

– Что плохого ты сделал Стефи?

Он явно смутился.

– Я: гм-м-м: по правде говоря: э-э-э: сейчас-то я понимаю, что совершил ошибку, но в тот момент: видишь ли:

– Кончай мямлить.

Он судорожно вздохнул и с трудом взял себя в руки.

– Не знаю, помнишь ли ты, Берти, о чём мы разговаривали перед обедом: ты ещё согласился, что записную книжку Стефи должна носить с собой: я тогда предположил, она, возможно, прячет её за резинку чулка: мы ещё обсуждали:

Всё поплыло у меня перед глазами. Я понял, на что он намекает.

– Ты не?:

– Вот именно.

– Когда?

Он снова смутился.

– Как раз перед обедом. Если не забыл, она пела в гостиной народные английские песни. Когда я спустился вниз, Стефи сидела за пианино: одна. По крайней мере я решил, что она одна: и внезапно мне пришло в голову, у меня появилась шикарная возможность: понимаешь, я не знал, что Медлин, хоть её и не было видно, тоже находилась в гостиной. Она зашла за ширму в углу, чтобы достать ноты из сундука: и: ну, короче говоря, как раз когда я: как бы это сказать?: как раз когда я начал действовать, она вышла из-за ширмы: и: в общем, сам понимаешь : я имею в виду, только вчера я объяснялся с Медлин по поводу мушки в глазу, а сегодня: короче, мне не удалось отговориться. Вот и всё. Ты умеешь связывать простыни, Берти?

Честно признаться, я не совсем понял, как говорит Дживз, столь резкого поворота мысли.

– Связывать простыни?

– Пока вы со Споудом разговаривали, я лежал под кроватью, обдумывая ситуацию, и понял, что у меня нет другого выхода, как связать простыни с твоей кровати и спуститься по ним из окна. Я читал про такое в книгах и один раз даже видел в кино. Затем я возьму твою машину и уеду в Лондон. А там видно будет. Может, отправлюсь в Калифорнию.

– В Калифорнию?

– Она в семи тысячах миль отсюда. Вряд ли Споуд последует за мной в Калифорнию.

У меня отвалилась нижняя челюсть.

– Надеюсь, ты не собираешься удрать?

– Естественно, я собираюсь удрать. Причём немедленно. Ты слышал, что сказал Споуд?

– Но ведь ты не боишься Споуда?

– Ещё как боюсь.

– Если не ошибаюсь, ты говорил, он гора мышц и мяса, и с трудом передвигает ноги.

– Говорил. Но тогда он собирался свернуть шею тебе. Сейчас мои взгляды переменились.

– Послушай, Гусик, возьми себя в руки. Не можешь же ты просто так взять и исчезнуть.

– А что мне остается?

– Ну, ты должен остаться и попробовать помириться с Медлин. Ты даже не пытался попросить у неё прощения.

– Нет, пытался. За обедом, когда подали рыбу. Она заморозила меня своим взглядом и принялась делать из хлебных крошек катыши.

Я напряг свои мозги как никогда. Не могло такого быть, чтобы Вустер не выкрутился из любой передряги, и точно: не прошло полминуты, мне стало ясно, как надо действовать.

– Тебе необходимо вернуть свою записную книжку, - сказал я.

– Если ты покажешь её Медлин, и она прочтёт твою писанину, даже ей будет понятно, что ты полез под: э-э-э: обыскивал Стефи с самыми чистыми, непорочными намерениями. Медлин осознает, что твоё поведение было: было: так и вертится на кончике языка: актом отчаяния, вот. Она всё поймёт и простит.

На какое-то мгновение стёкла его очков блеснули лучом надежды.

– Это мысль, - согласился он.
– Где-то ты прав, Берти. Идея совсем не плоха.

– Можешь не сомневаться, она сработает. Как говорится, tout comprendre, c`est tout pardonner.

Стёкла его очков погасли.

– Но как мне вернуть мою книжку? Где она может быть?

– У Стефи её точно нет?

– По-моему, нет. Сам понимаешь, при сложившихся обстоятельствах мои исследования были весьма поверхностными.

– Тогда книжка, скорее всего, у неё в комнате.

– То-то и оно. Не могу же я забраться к девушке в комнату.

– Почему? Видишь книгу? Я читал её, пока ты торчал под диваном. По странному совпадению, - я сказал, совпадению, но возможно, это знак свыше, посланный нам с определённой целью, - я как раз дошёл до того места, где банда преступников обыскивает комнату девушки. Так что действуй, Гусик. Не медли. Наверняка Стефи сейчас в гостиной и проторчит там не меньше часа.

– Вообще-то, она ушла в деревню. Приходской священник решил прочитать деревенским матерям лекцию о Святой Земле и проиллюстрировать своё выступление цветными слайдами, а Стефи будет ему аккомпанировать на пианино. И всё же: нет, Берти, не могу. Наверное, ты прав: ты даже наверняка прав: но я боюсь. А вдруг Споуд зайдёт и увидит меня в комнате Стефи?

– Ну, знаешь! Вряд ли Споуд шляется по комнатам девушек.

– Нет, не знаю. Нельзя строить планы, основываясь на столь легкомысленных предложениях. Споуд ещё тот тип. Он может шляться где угодно. Всё кончено, Берти. Моё сердце разбито, моё будущее мертво, и мне ничего не остаётся, как смириться с неизбежным и начать связывать простыни. Помоги мне.

– Мои простыни ты связывать не будешь. Даже не надейся.

– Но, прах побери, моя жизнь в опасности!

– А мне плевать. Я отказываюсь становиться соучастником твоего позорного бегства. Если собираешься улепётывать без оглядки, на меня можешь не рассчитывать.

– И это говорит Берти Вустер?

– Тебе не надоело повторять одно и то же?

– Нет, не надоело. Последний раз спрашиваю, Берти, ты одолжишь мне свои простыни?

– Ни за что.

– Ну, тогда мне придётся куда-нибудь спрятаться, а на рассвете уехать товарным поездом. Прощай, Берти. Я в тебе разочаровался.

– Это я в тебе разочаровался. Ты жалкий трус. Кишка тонка остаться, что?

– Я не трус. А что касается кишок, мне вовсе не хочется, чтобы Споуд начал выяснять, какого они у меня цвета.

Он посмотрел на меня взглядом издыхающего тритона и осторожно приоткрыл дверь. Повертев головой и убедившись, что путь споудободен, он выскользнул из комнаты и был таков; а я, чем сидеть и мучиться, накручивая самого себя, вновь углубился в книгу.

Прошло некоторое время, и неожиданно я ощутил рядом с собой присутствие Дживза. Я не слышал как он вошёл, но, сами понимаете, в этом не было ничего удивительного. Моё подозрение, что невидимый малый перемещается из пункта А в пункт Б по воздуху, давно превратилось в уверенность.