Кодекс калибра .45

– Я… не знаю, – произнеся эти слова, она замолчала.

Возникла пауза. Мое сердце замерло. Дыхание перехватило. Я ожидал ответа, словно осужденный приговора.

– Плейс-авеню, 114. До свидания.

– До свидания, Наташа.

Счастливый, не замечая ничего вокруг, я пошел к своему столику, но не успел сделать и нескольких шагов, как меня окликнули: – Эй! Мистер – храбрец! Ты так торопишься, что даже забыл поговорить с нами!

– Как насчет мужского разговора?! – поддержал его другой голос.

Я обернулся. За одним из ближайших столиков сидела та самая пара лавочников.

– Это вы, что ли, мужчины? Вы на себя хоть раз в зеркало смотрели, боровы канадские?!

Из-за столиков раздался приглушенный смех. Верзилы резко вскочили, злобно оглядываясь по сторонам. Потом Франк, многозначительно глядя на меня, сказал: – Ты сам, мистер, на это напросился! Никто тебя за язык не тянул!

– Идемте! – бросил я им. – Только сразу заплатите!

– Ты нам тут, щеголь, не указывай!

К нам подошел Стив Рейнольд.

– В чем дело, Дик?!

– Возьми у них деньги, Стив! Они сегодня уже не вернутся!

– Парни, оплатите, а потом идите! Так одним грехом на душе меньше будет, когда на тот свет попадете!

– Почему на тот свет?! – спросил его второй здоровяк, который в отличие своего приятеля воспринимал происходящее более адекватно. Охранник что-то негромко сказал ему на ухо. Багровая пьяная физиономия забияки сначала вытянулась, а затем стала медленно бледнеть. Пьяный кураж испарялся прямо на глазах. Еще минуту назад они собирались разобраться с франтовато одетым молодым парнем, а теперь оказалось, что перед ними стоит известный бандит и убийца Автомат Дик, о котором столько раз писали газеты.

– Чего застыли! Мне некогда! – прикрикнул я на них.

– Сэр! Вы нас извините, сэр! Черт попутал! – начал извиняться Франк. – Ей богу….

Второй лавочник, услышав извинения приятеля, резко развернулся к нему:

– Ты что?! Совсем сдурел!

– Молчи, дурак, потом все объясню! – резко оборвал его приятель. – Сэр! Это недоразумение! Лишнего выпили, и вот…

– Извинения приняты! Гуляйте дальше!

– Премного благодарны, сэр!

Франк дернул за рукав, сажая обратно за столик своего ничего не понимающего приятеля, продолжающего смотреть на него выпученными от изумления глазами.

– Садись! Потом все объясню!

– Пока, Стив! – сказал я охраннику и подмигнул.

Тот улыбнулся и сказал: – Всего хорошего, Дик!

Выйдя на улицу, я спросил Левшу: – Куда едем? У меня здесь, за углом машина.

– Тебе, что, она больше не нужна?

– Не понял.

– Там, куда мы едем, автомобили не рискуют оставлять на улице.

– Ясно. Тогда ловим такси.

Когда-то это был район для средних слоев населения, но со временем пришел в запустение и теперь выглядел ненамного лучше, чем окраины Чикаго. Дом, в который мы вошли, также переживал не самые лучшие времена, но стоило мне переступить порог, как я застыл от изумления при виде богатой отделки комнаты. В ее глубине, за черным полированным столом, чьи ножки утопали в пушистом ковре, сидел невысокий, тщедушный старичок. Один его глаз был закрыт черной повязкой. На большом черепе виднелись редкие завитки темных волос. Одет он был в черный шерстяной пиджак, черный жилет и белую со стоячим воротничком рубашку.

– Здравствуйте, мистер Дантон.

– Здравствуйте… Гм! Извините, не знаю вашего имени.

– Зовите меня мистер Смит.

– Хорошо. Так что за дело у вас ко мне, мистер Смит?

Вместо ответа старичок встал и вышел из-за стола, после чего не спеша подошел к журнальному столику, стоявшему у стены, в обрамлении двух кресел с темно-красной обивкой. Не садясь, он указал на одно из них и сказал: – Присаживайтесь, мистер Дантон.

Подделываясь под речь старика, я ответил ему предельно вежливо: – Благодарю вас.

На столике стояли стаканы, бутылка шотландского виски, коробка сигар «Коронас дель Риц» и черная лакированная шкатулка. Старик уселся в кресло напротив и спросил:

– Виски? Сигары?

– Виски.

Старик взялся за бутылку одной рукой, другой подвинул к себе стаканы. Разлил.

– Это правильно, – неожиданно сказал он, протягивая мне стакан. Пока я пытался понять, что он этим хотел сказать, как тот сам все разъяснил. – Не доверяю людям, которые остерегаются пить. Если человек боится напиться, значит, не доверяет себе. Боится выдать то, что прячет внутри себя.

Я взял стакан и слабым кивком поблагодарил хозяина. Одноглазый старик поднял свой стакан и сказал:

– Предлагаю тост за откровенность и понимание.

Мы отпили по глотку и опустили стаканы. Удовлетворенно вздохнув, старичок сказал:

– Перед тем, как мы начнем говорить, прочтите письмо, оставленное вам.

Одноглазый поставил стакан на столик, открыл шкатулку и достал серый конверт. Отдав мне его, сам он откинулся на спинку кресла. Я повертел письмо. Конверт был чист и не заклеен.

– Вы знаете его содержание?

– Знаю.

Достав из конверта сложенный вдвое плотный лист бумаги, развернул и стал читать. Пробежав глазами весь текст, я с минуту сидел и пытался понять, что все это значит.

– Послушайте! Даже не знаю, как сказать… Завещание, враг. Что все это значит?

– Вам лучше знать.

– Откуда?! Я понятия не имел обо всем этом до этой самой минуты.

– Странно! Мне казалось, что вы более близки с Морисом. Тогда, может быть, вам больше скажет его адвокат Александр Дювуар.

– Может быть, – и я снова взялся за письмо.

«Дик! Если ты читаешь эти строки, значит меня нет в живых. К сожалению, помимо наследства (подробности найдешь в завещании), я тебе оставляю врага. Думал, что больше никогда его не увижу, но недавно вдруг узнал, что он здесь, в Чикаго и ищет меня. Это страшный человек…».

– Как погиб Антиквар?

– Его нашли привязанным к креслу. Долго пытали. Полицейский, который видел его тело, сказал, что у него не лицо, а кровавое месиво. Часть пальцев сломана, один глаз выколот. Правда, в отчете коронера сказано, что умер он не от ран, а от болевого шока. Сердце не выдержало.

«… и место ему в аду. Так уж получилось, что мне некому завещать все, что нажил, кроме тебя. Я долго думал: стоит ли подвергать твою жизнь опасности, но как мне кажется, ты из тех людей, которые могут постоять за себя. Впрочем, решать тебе. Человеку, который передаст тебе это письмо, можешь смело доверять. Антиквар».

– Что за враг такой?

– Не знаю. Но очень хотел бы знать!

– Вам-то зачем?!

– Мне не хотелось бы оказаться в положении Антиквара, когда убийца решит, что я имею отношение к его наследству.