Кодекс Крови. Книга I

Пытаясь взять под контроль всех трёх охотников, я не мог их удерживать из-за печати. Она блокировала два из трёх каналов контроля, оставляя только один! Выбрав самого близкого к эрге охотника, я сосредоточил на нём все силы, мешая ему прицелиться.

Суки! Когда вернусь, а я обязательно вернусь, я вам такие печати поставлю, что моё посмертное проклятие вам детским лепетом покажется!

Чтобы хоть как-то отвлечь остальных двух охотников, направил всех доступных комарих на людей с приказом атаковать. Но как же мало их было, все остальные сейчас были далеко и просто не успевали вернуться.

Сука, история повторялась! Я снова не успевал. Звуки автоматных очередей разрезали лесной полумрак. Я уже слышал гортанные выкрики на незнакомом языке, восторженные и жадные. Твари!

Крик боли и отчаяния самки разрывал мне сердце. Она уже не бежала, она ползла, пытаясь сохранить своё дитя.

На первого охотника я набросился со спины, просто вгрызаясь ему в горло. Горячая кровь, пузырящаяся азартом, лилась живительным потоком. Я вытягивал жизнь из человека не защищаясь, но защищая.

Через кровь смог просмотреть, как охотники уничтожали стаю молочно-белых диких кошек, внешне похожих на тигров. И не просто уничтожали, они издевались над ними перед смертью. Эта кошка осталась последней, её оберегали и защищали. Но всё равно охотники настигли и её.

Обмякшее тело упало к моим ногам, кровь придала сил, да и комарихи подоспели. Они стайками нападали на охотников, высасывая кровь.

Я успел прикончить второго, просто свернув ему шею, когда крик агонии матери разлетелся по лесу.

Третий охотник, ни на что не обращая внимания, ножом полоснул израненную кошку по животу, и пытался вынуть из неё малыша.

Глаза мне застила красная пелена, всё происходящее далее я видел и даже осознавал, но не хотел, да и не мог контролировать.

Ножом перебил шейные позвонки, уложил парализованную жертву возле умирающей кошки и начал ритуал. Охотник поменялся местами с жертвой.

Я расчленял его на части, получая максимум боли и ужаса, принимал эти эмоции в себя и перерабатывал в тепло, заботу, любовь. Лавина моих эмоций тоненькой струйкой вливалась в умирающего котёнка.

Я видел разумные глаза тигрицы, с мольбой смотрящие на меня и просил прощения, что не успел. Пришлось мазнуть пальцами по крови эрга, впитывая её в себя и устанавливая связь с умирающей матерью.

— Мне жаль, я не смогу спасти вас двоих…

При всём моём желании, эрги — не люди, их энергетическая структура мне незнакома, да и никому, в принципе, она не знакома. Каждое такое существо уникально, имеет свой собственный путь развития и обретения сознания. Поэтому всё, что я сейчас делал, это лишь попытка спасти малыша, пока ещё ближе всего находящегося к животной ипостаси. Казалось, тигрица прочитала мои мысли.

— Спасибо! — пришёл слабый отклик, — посмотри мне в глаза!

Я перевёл взгляд с котёнка на тигрицу, и меня прошибло молнией. Изумрудный омут глаз утягивал в себя, лишал воли, расщеплял в пыль любые стены и барьеры.

— Не сопротивляйся, — ласково мурчали рядом, — прими и поделись!

Я опустил руки в горячую кровь. Энергетические каналы трещали, натягивались, словно стальные канаты, готовые вот-вот лопнуть. Порции силы, незнакомого дара и невообразимой энергии пронизывали меня насквозь, проходя через сердце, средоточия магии и перетекая в малыша. Материнская любовь, смешиваясь с моими эмоциями заботы и нежности, защиты и опеки, формировала едва заметную паутину привязки. Всё это я наблюдал отстранённо, совершенно не способный контролировать процесс.

Чужеродная сила щадяще перестраивала мой организм под свои нужды. Тело и энергетический контур тянули ресурс из крови тигрицы, компенсируя огромные затраты.

Тело матери истончалось, бледнело, пока не превратилось в туман, посреди которого лежал, свернувшись калачиком белоснежный котёнок и мирно сопел.

— Ну и что мне с тобой делать, а? — я как мог обтёр руки о влажную траву и погладил котёнка по загривку. Малыш тут же начал мурлыкать, но глазки не открывал.

Забрав его за пазуху, посмотрел на тела охотников. Бросать их так, пусть и в безлюдной местности, не стоило. Зверьё, конечно, съест всё, что плохо лежит, но всё же. Отдал приказ комарихам высосать всю кровь, и им радость для потомства, и мне потом меньше мороки с телами.

Ожидая, пока девочки закончат свою трапезу, я гладил котёнка, отчего тот растянулся, подставляя пузико под ласку.

Белоснежная шерстка серебрилась лучами в разные стороны, периодически вставая дыбом и делая котёнка похожим на пушистый шар. Казалось, что каждый волосок искрит электричеством и щекочет ладонь, потрескивая от прикосновений.

Вот такой милый и дерзкий пушистик, дающийся в руки далеко не каждому.

Я почему-то вспомнил блондинистую шевелюру Подорожницы. Мысли плавно перетекли на воспоминания о ладной фигурке девушки и её ершистом характере. Треск всё нарастал. Интересно, как там у неё дела? Искорки уже мелкими иголочками кололи подушечки пальцев. Смогла ли отвадить Медведя? Перед глазами мелькнула вспышка света… И я снова оказался под водой. Только на этот раз меня хлестала струями вода из душа, а в шаге напротив с огромными ошалелыми глазами стояла обнажённая мокрая Подорожница.

Глава 14

«Песец котёнку», — мелькнула непрошенная мысль, и я оказался прав.

Первая оторопь прошла, и Подорожница из растерянной стесняшки превратилась в фурию.

— Глаза закрыл, — шипела не хуже дикой кошки лекарка, пытаясь прикрыть грудь руками, — если хоть кому-то проболтаешься, до конца дней своих на полшестого висеть будет.

— Где-то я это уже слышал, — вырвался у меня самоубийственный комментарий, пока я, не стесняясь, рассматривал девушку. А посмотреть было на что. Высокая грудь с торчащими розовыми сосками, плоский живот, подтянутая упругая попка. И всё это под стекающими струями воды…да в белой пене…

Мужчины меня поймут. Я не только не закрыл глаза, а пользуясь тем, что у девушки заняты руки, прижал стене и поцеловал, жадно, напористо и властно! Плевать! Вылечусь!

Подорожница дёрнулась пару раз, но не оттолкнула. На этом пора было завершать кавалерийский наскок, всё-таки не дворовую девку зажимаю, а аристократку. Я с видимой неохотой отстранился.

— В мой душ вам всегда открыты двери, — подмигнул девушке и вышел вон, пока мне, чего доброго, и правда, не укоротили мужские амбиции.

Из душевых я выбирался перебежками. Ещё повезло, что в раздевалке было небольшое окошко, через которое удалось выбраться наружу, а не дефилировать в мокрой одежде по казарме.

— Я через пять минут буду в казарме инструкторов, приготовьте мне сухую одежду, — отправил общий запрос по кровной связи, в ответ получил изумлённое молчание, а затем посыпался шквал вопросов:

— Как? Какая магия? Контур не сработал? Откуда?

Игнорируя вопросы, передал ещё одну мысль:

— Если заметите на территории белого пушистого слепого котёнка, то не прикасайтесь к нему, а зовите меня.