Кодекс Крови. Книга VIII
Шрифт:
— Благодарю за оказанную честь и полностью поддерживаю вашу инициативу.
Мы спокойно шагали коридорами Кремля, едва освещёнными макровыми светильниками. Слуги нам практически не попадались, но комарихи исправно докладывали, что на некотором отдалении маячила охрана принца.
Путь наш закончился в тупике. Принц Андрей вставил ладонь в углубление с мелкими иголками, и спустя минуту стена с аккуратной кирпичной кладкой сдвинулась в сторону. За ней нас встречала клеть, сваренная из достаточно мощных прутьев.
Принц первым шагнул в неё, мне же ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.
— Держитесь крепче, — предупредил Андрей и сам ухватился ладонями за пару кожаных ремней, свисающих с потолка. Я последовал его примеру. — Спуск будет несколько экстремальным.
Как же я ошибался, когда решил, что нам предстоит спускаться. Наша клеть постоянно меняла направление, минуту назад мы спускались под землю, а после уже неслись вбок, затем поднимались на несколько этажей и снова спускались, но уже по диагонали. Где-то на пятнадцатом изменении направления я плюнул на попытки запомнить дорогу и сосредоточился на нехитрой задаче — удержать свой ужин внутри.
К слову, Андрей выглядел ненамного лучше меня. Наш спуск продолжался от силы минут десять, но по ощущениям не менее получаса. Выйдя из клети, я усилием воли успокоил кровь в организме и стабилизировал вестибулярный аппарат.
— А вы неплохо держитесь, как для первого раза, — улыбнулся принц, — я, помнится, впервые здесь оставил остатки своего завтрака, ибо со всем остальным успел расстаться по дороге.
— Я едва удержал ужин, — честно признался, следуя за принцем. Он снова приложил ладонь в углубление, и на этот раз в сторону отошла каменная плита. — Если это такая защита для дезориентации гостя и попытки скрыть нахождение библиотеки, то передайте мои восторги разработчикам.
Принц рассмеялся.
— Нет, просто, скажем так, хранилище особо редких и особо ценных экземпляров находится глубоко под землей. Некоторые носители информации и вовсе нуждаются в специальных условиях хранения, поэтому здесь целый исследовательский комплекс, скрытый от глаз, для удобства называемый библиотекой.
— Это как Александрийская библиотека, которая входила в состав так называемого Мусейона, где работали сотни людей, включая учёных, переводчиков, переписчиков и других специалистов? — выудил я из памяти Михаила полезную и уместную информацию.
— Абсолютно верно, — принц искренне улыбался. Кажется, здесь была его стихия. Среди знаний, всевозможных исследований и экспериментов.
Мы вышли в просторный зал с диванчиками, резной мебелью светлых пород и огромными кованными люстрами под потолком, света которых едва хватало, чтобы разогнать полумрак по краям помещения. Возле каждого диванчика был индивидуальный столик, на котором располагались светильник и небольшой колокольчик. Я оглядывался в поисках стеллажей с книгами или шкафов… ничего. Видимо, на лице моём читалась озадаченность, но принц лишь понимающе улыбнулся:
— Присаживайтесь, к нам сейчас подойдут.
Мы выбрали один из диванчиков чуть дальше от входа. Стоило зажечь индивидуальный светильник, как рядом проявилась девушка в сером балахоне, надёжно скрывающем её фигуру и лицо. Собственно, её принадлежность к женскому полу выдавал лишь ярко алый
маникюр и нежный голос:— Что изволят искать судари?
Принц ткнул меня в бок, давая сигнал высказать свои пожелания.
— Мне необходима информация о борьбе Теней с душами своих жертв, — поставил я на первое место ситуацию с вампиршей, — и об изнанках с аномальными атмосферными явлениями, как ураганы, штормы, смерчи и прочее.
— Запрос принят в обработку.
Девушка растаяла, словно дым, а я не удержался от вопроса:
— Она хоть живая? А то от неё веет чем-то таким…
Я не мог облечь в слова свои ощущения. Когда я на автомате отправил комарих на забор крови, те вернулись ни с чем.
— Не уверен, что знаю ответ на этот вопрос, — честно ответил принц. — Это представительница совершенно чуждого нам вида, по желанию изменившая свой облик на более человекоподобный.
— И чем она занимается здесь?
— Читает и даёт ответы на вопросы, как ваш, — пожал принц плечами. — В детстве я часами мог здесь сидеть и спрашивать её обо всём на свете.
Видно было, что эти воспоминания были для него очень личными.
— Когда отец понял, что общество книг мне милее придворного, то стал меня наказывать, закрывая допуск в библиотеку.
Принц не успел закончить мысль, как колокольчик возле нас звякнул и на ближайшем столе появился листок с непонятными обозначениями. Там было всего три строки, состоящих из цифр, букв и значков.
— И что это значит? — уточнил я у принца, как у более осведомлённого о местных порядках.
Тот посмотрел на листок и тяжело вздохнул:
— Это означает, что нам с вами предстоит найти три источника информации по указанным адресам. Пойдёмте.
— А я думал, нам ответят… — вырвалось у меня.
— Я тоже так думал в пять лет, — улыбнулся принц, сворачивая в одно из ответвлений коридора, — но для их расы принцип развития заключается в добыче знаний. Знания, полученные без труда, бесполезны и даже губительны, ибо не несут в себе искры собственного осмысления.
Я хмыкнул, вспоминая обучение в Башне крови. Что-то подобное нам прививали и там. Лишь знания, добытые собственным потом и кровью, накрепко въедаются в память. Остальное забывается, стирается и уходит в небытие.
— Вы знаете, баронесса Комарина, когда гоняла меня по нормативам школы «комаров» говорила примерно тоже самое, — озвучил я несколько иную версию для принца.
— Вы к ней привязаны, — заметил принц, не оборачиваясь, — это слышно по теплоте в голосе, когда вы говорите о ней.
— Я когда-то её люто ненавидел, — вспомнил я отношение Михаила к вампирше, — но, когда её наука не единожды спасла мне жизнь, стал горячо любить.
— Как говорится: «От любви до ненависти…», — прокомментировал принц. — А уж когда дело касается семьи… Мы пришли.
Нас встречала непримечательная дубовая дверь, с кованными заклёпками и засовом, на котором я заметил выплавленные символы и цифры из первого наименования в списке.
За дверью как раз и узнавались вполне классические библиотечные виды. Вдоль стен были расставлены высокие деревянные шкафы с пыльными полками, заполненными толстенными фолиантами. Всюду висели гирлянды паутины, на стенах виднелись ещё канделябры для восковых свечей и даже держатели для факелов.