Кодекс Суперзлодея

А тут сорокамиллионный город одним махом превратился в единую зону, позволяющую любому человеку, получить магические способности. Как тут оставить всё на откуп японскому правительству и не помочь по-братски в распределении будущих ресурсов?

Что касается отчества, то тут история ещё длиннее. Отец был изгнан из клана Волковых за политические взгляды, несовместимые с дворянским статусом. Тогда-то на него и поставили печать блокировки. Он, будучи убеждённым анархистом, не очень расстроился. Скорее разозлился и вступил в подпольную организацию Русской Анархии, взяв при вступлении псевдоним, Дьябло.

Интересно, что чем более анархическими взглядами обладали люди, тем более тоталитарными становились созданными ими организации. В Русской Анархии, например, была жёсткая структура управления. Те, кто не понимали, что для создания хаоса нужен железный порядок, долго там не задерживались. Они либо гибли на невыполнимых заданиях, либо попадались и отправлялись работать на свежем воздухе. Убирать снег в Сибири.

Чем отец занимался в Анархии два года, мне не рассказывали, ну, кроме как познакомился с моей матерью Ханой, состоявшей в той же организации под кличкой Чума. Они даже поженились, правда, не в церкви, а на корабле, плывущем в Японскую Империю. Отец потом сошёл в ближайшем порту, а мама перешла на двойное подпольное положение. Двойное, потому что стала скрываться не только от охранки, но и от своих бывших друзей.

За пару месяцев до этого отец случайно узнал, что руководство его любимой Анархии чуть более, чем полностью состояло из агентов царской охранки. Потом самая честная английская пресса писала, что царские спецслужбы использовали анархистов для ликвидации неугодных аристократов, но истина была проще и обиднее.

Как служба политического сыска, охранка стремилась завербовать как можно больше агентов во всех революционных организациях. Самой эффективной на тот момент была как раз Русская Анархия. Неудивительно, что на вербовку выделялись баснословные деньги. И что вышло? Завербованные агенты легко продвигались по карьерной лестнице анархии, просто сдавая своих конкурентов охранке. И, в конце концов, все они оказались в Центральном Комитете партии анархистов. Им даже разрешали проводить громкие теракты, для повышения их репутации, ну и заодно, да, тут англичане угадали верно, просто это было не в таких больших масштабах. Ну взорвали один раз Великого князя и ещё одного министра, задумавшего реформировать экономику империи, так это не охранка их заказала, а их агенты чересчур поверили в себя и пошли к успеху. Хотя насчёт министра, там тёмная история. Если бы он смог осуществить все реформы, то и революцию устраивать было бы уже незачем.

Кто знает, чем бы всё кончилось. Но на следующий подпольный съезд анархистов и всех сочувствующих им организаций, отец притащил несколько ящиков английской пластиковой взрывчатки и, по слухам, зачитав с трибуны приговор предателям, отправился на небеса или в иное, подходящее ему место, в компании с почти тысячей пламенных революционеров.

На этом революционное движение в Российской Империи закончилось. Не потому, что больше не было желающих, а скорее из-за опубликованных писем отца во всей ранее поддерживающих революционеров иностранной прессе. Либеральная прогрессивная общественность России (и уж тем более Европы) могла закрыть глаза, на то, что большая часть революционных организаций сотрудничала с английской разведкой. Но вот то, что сама Анархия, как символ борьбы с самодержавием находилась под прямым управлением царской охранки, революционерам простить ни за что не могли.

— Возраст? — спросил самурай клана бывших сёгунов.

— Восемь часов, как исполнилось шестнадцать. — Протягиваю паспорт с белой хризантемой.

— Оу…, — он уважительно берёт его двумя руками.

Так уж повелось, что в Нью-Токио уважают тех, кто родился в ночь атаки демонов. Всё началось с того, что чудом выжившая императорская семья учредила сеть приютов для сирот. Потом, когда в Токио хлынули потоки денег со всего мира, и каждый спонсор обзавёлся своим кварталом, содержание приютов в них легло на их плечи. Император оставил себе только приют, в которых жили его граждане, ставшими сиротами сразу после рождения. У них был ряд льгот, которые скоро распространились на всех выживших детей. Но аристократы выделяли именно выживших в катастрофе младенцев. По слухам, за их безопасностью следила имперская СБ. С чем это связано, в народе не знали, но считали, что это хорошее дело.

Я тоже хотел бы верить, что это объясняется нормальными политическими мотивами, а не тем, что власти просчитали вероятность, что в момент моей смерти, я сразу реинкарнировал в первого попавшегося новорождённого. Правда, паранойя говорила иное, да и я не думал, что император глупее меня. И у него нет своей, развитой здоровой паранойи, подсказавшей ему, что какой бы низкой ни была вероятность моей реинкарнации, лучше постараться обеспечить такому существу счастливое детство, чем потом заново собирать город по кусочкам.

И за это я ему благодарен. Хотя я стал сиротой не в момент катастрофы, а через пять лет, но меня всё равно приняли в тот императорский приют, как родившегося в ночь атаки. Это, кстати, подтверждает теорию о здоровой императорской паранойи. А по какой ещё причине принимать в лучший приют Империи сына наёмного убийцы, не вернувшейся с миссии? Был, конечно, вариант, что мама работала на правительство, но, насколько я знаю, они не брали на работу анархистов, даже бывших.

В приюте я окончил начальную и среднюю школу и выпустился совершеннолетним пятнадцатилетним гражданином Японской империи и свободной зоны Нью-Токио. Двойное гражданство и возможность самостоятельной жизни в пятнадцать лет, как принято у клановых, а не в восемнадцать лет, как у нормальных людей, были признанием, того, что императорский приют знает своё дело и готовит полноценных граждан.

Когда я в первый раз услышал слово «приют», в моей русской голове возникла, не иначе как из генетической памяти, картина полуармейского — полутюремного места заключения, а в итоге всё больше напоминало пансион со стипендией и возможностью выхода в город.

После выпуска и обретения воспоминаний прошлой жизни, я сразу поступил в старшую школу и закончил её экстерном за год. И вот теперь пришёл на вступительный экзамен в одну из самых известных Академий Авантюристов Японии, да и, пожалуй, всего мира. Правда, моя причина была более личной.

Хотя у меня и льготы, но их хватило, только чтобы принять участие в экзамене. Всё-таки это третья по значению академия в Империи. Вторая — Академия Охотников, а первая — Академия Героев.

На экзамен допускаются все граждане Нью-Токио, окончившие старшую школу, но не старше восемнадцати лет. Экзамен состоит из пяти теоретических и одной боевой части.

Казалось бы, меритократия в чистом виде, вот только победить в нескольких поединках тем, кого к этому не готовили с детства, шансов мало. А учитывая, что организаторы стараются, чтобы клановые не выходили друг против друга, когда есть возможность поставить их против простолюдинов, то у последних шансов почти нет.

И у меня бы их точно так же не было, если бы за три дня с получения силы клоуна, я не разобрался с ней. Она, конечно, не сняла блокировочную печать, но дала, или, правильнее сказать, вернула мне способность управления аурой! Вообще, эта странная сила собирала ауру и материализовала её в виде маски, но я нашёл ей более достойное применение.

Правда, энергии для воплощения её в реальность в виде щупалец у меня пока нет, но зато я смог сконцентрировать её на кончиках пальцев. А это значит, что я снова могу наносить удары отложенной боли. Пусть и не такие эффективные, как в прошлой жизни, но много-то для выигрыша у клановых детей и не надо.

— Тут сказано, — самурай смотрит на меня с нечитаемым выражением, — что у тебя блокировка способностей.

У японцев на это бзик. Стоит печать, значит, твои дети тоже родятся с блокировкой. Значит, девушкам ты неинтересен. А чтобы это отсутствие интереса не перекинулось и на них, парни тоже с тобой не хотят лишний раз общаться. Те, кто поумней, и не зависит от мнения толпы, считают тебя бесперспективным и не желают тратить на тебя своё время. Даже те, кто знает, что печать, блокирующую инициацию, можно снять инициацией того же порядка. Они просто не верят, что сирота без поддержки клана сможет завалить монстра второго уровня. Ведь общеизвестно, что все кланы и дворянские рода блокируют способности своих нежеланных родственников печатями второго уровня. Просто потому, что первый уровень довольно легко снять, а печать третьего уровня слишком дорога.