Когда боги смеются

Чеботаев не был уверен в том, что Доценко прав, но совету решил последовать исключительно в виде эксперимента. Кроме того, он примерно представлял себе, каково на вкус варево пол названием "шоу-бизнес", и вполне справедливо предполагал, что для сотрудников отделов по экономическим преступлениям там немалый простор для деятельности. А вдруг в ходе плавного обсуждения проблемы безумного поклонника всплывет случайная фраза, вроде бы не имеющая к убийствам никакого отношения, но на самом деле дающая зацепку для коллегсмежников? Но обратить внимание на эту случайную фразу можно будет только тогда, когда знаешь, о ком идет речь. Хотя, глядя на обстановочку в квартире молодой певицы, никак не скажешь, что у нее много денег. Чистенько, очень уютно, но вещи недорогие и не особо новые. Да и квартирка небольшая. Видно, пресловутый Папа не стремится обогатить своих подопечных. Андрей знал, что директора обычно кладут в свой карман примерно половину того, что получают за выступления, а оставшуюся половину распределяют между мероприятиями по продвижению группы и собственно членами этой группы. И зарплата эта бывает не так уж велика, как принято думать. А иногда и просто мизерна.

Каламбур про Папу возымел свое действие, Медведева и Бейсенов заулыбались. Андрей понимал, чего они испугались и почему не захотели разговаривать без Папорова. Они же не понимают разницы между уголовным розыском и службой по борьбе с экономическими преступлениями, им, как и большинству людей, кажется, что вся милиция - это один сплошной многорукий и многоголовый многостаночник, и один человек может одновременно заниматься хищениями, убийствами, кражами и банковским мошенничеством, а заодно и выдачей разрешений на хранение оружия. Если бы дело было в "черном нале" и уклонении от уплаты налогов, то к ним пришел бы сотрудник совсем не из уголовного розыска. Однако такие тонкости им не по зубам, они испугались, что приход Чеботаева связан с финансовыми вопросами, и их следовало успокоить. Но не в лоб, не грубо, не говоря им: "Спокойно, друзья мои, я не по поводу налогов", иначе они ощетинятся и замкнутся, боясь проронить лишнее слово. Делать это следовало тонко и незаметно, давая понять, что с экономическими вопросами беседа связана не будет.

–  А чего вы смеетесь?
– сделав наивные глаза, спросил Андрей.
– Я сказал что-то смешное?

–  Вы насчет папы хорошо сказали, - вытирая выступившие от смеха слезы, сказала Светлана.
– Прямо как бы в точку.

–  Не понял.

Андрей нахмурился и сделал сердитый вид, изо всех сил давая понять, что фамилию Папоров, а уж тем более прозвище Папа никогда в жизни не слыхал.

–  Мы нашего директора называем как раз Папой, - объяснил Бейсенов.
– Его фамилия Папоров.

–  А, понятно, - протянул Андрей.
– С ним я тоже встречусь и побеседую, но это потом. Может быть, и не понадобится, если мы с вами сейчас все выясним. Светлана, знаете ли вы, что у вас есть фанаты?

–  Еще бы!
– фыркнула девушка.
– Тоже мне, тайна. Мы их всех в лицо как бы знаем.

Это ценно. Только сомнительно. Что ж, проверим.

–  Всех-всех?
– недоверчиво переспросил Чеботаев.
– И сколько же их?

–  Ну...
– Светлана задумалась, наморщив носик.
– Самых преданных человек, наверное, двадцать пять - тридцать. И остальных как бы человек пятьдесят.

–  А по какому критерию вы разделяете преданных и остальных?

–  Преданные все время рядом с группой отираются, как бы в друзья набиваются и всякое такое. Вот Бек, - она кивнула на Бейсенова, - уже несколько месяцев от одной девахи отбиться не может, она его преследует прямо по пятам, в подружки пролезть хочет. Правда, Бек?

–  Правда, - коротко ответил Бейсенов.

–  Ну что еще... Преданные всегда стараются узнать, где мы будем выступать в следующий раз, пробираются в служебные помещения, где мы гримируемся и переодеваемся.

–  А если не удается пробраться?

–  Тогда ищут Папу в зале или к "саунду" подходят. В общем, как бы находят возможность узнать, что им нужно.

–  Хорошо, с этим понятно. А остальные - это кто?

–  Ну, остальные - это просто те, которые тащатся от нашей группы и с удовольствием приходят нас послушать, если подворачивается такая возможность. Но к нам они как бы не лезут.

–  Откуда же вы их знаете, если они к вам не подходят?

–  Так у меня глаза есть, - усмехнулась Светлана.
– Рожи-то как бы примелькались.

–  А у вас зрение хорошее?

–  Не жалуюсь. Послушайте, я что-то не понимаю. Какой интерес у милиции к нашим фанатам? Они что, драку устроили и кого-то покалечили? И вообще, при чем тут я?

Чеботаев вздохнул.

–  Меня интересует только один ваш фанат. Причем не фанат всей вашей группы, а ваш, Света, личный поклонник.

–  Какой именно?

–  Если бы я знал...

–  Но я-то уж тем более не знаю. Говорите, пожалуйста, попонятнее, ладно? Что это за поклонник и что он натворил?

–  Да он, понимаете ли, убивает тех, кто плохо о вас отзывается.

* * *

Бек ушам своим не верил. Вот это пируэт! У нашей пустоголовой дурочки завелся поклонник, да какой! Который на все пойдет, вплоть до убийства. Псих, что ли?

–  Он что, псих?
– тут же спросил Бек.

–  Очень похоже, - кивнул парень из милиции.

Как ни силился Бек, он не мог вспомнить, как зовут этого парня с ресницами. Он же назвал свое имя, и фамилию назвал, Бек это точно помнил, но вот какое он назвал имя... Бек никогда не обращал внимания на то, что не касалось танцев и его любви к Ксюше. Поскольку парень из милиции к ним отношения не имел, он пропустил его имя мимо ушей. Бейсенов из-за своей невнимательности частенько попадал в ситуации, когда не мог вспомнить, как человека зовут или где он с ним познакомился. И каждый раз безуспешные попытки что-то вспомнить ассоциировались у него со сценой на кладбище из "Жизели". Кажется, вот она, Жизель, ан нет, она уже выбегает из-за другого могильного камня, но это снова не она, да нет же, вот она... нет, опять не она.

Парень между тем рассказывал невероятную историю про письма и про какую-то девушку, которая очень похожа на Светку в гриме и парике и которая понятия не имеет, кто же это ей пишет и почему. Бек слушал вполуха, ему это было не очень интересно. В конце концов, Светкин поклонник - пусть она и вникает. Его это не касается.

–  А вы, Биримбек?
– донесся до его слуха вопрос. Собственно, он и вопроса-то толком не слышал, просто отреагировал на свое имя.

–  Я?
– переспросил он.
– Что - я?

Ему стало неловко. Опять он ушел мыслями куда-то далеко-далеко и все прослушал.

–  Вы случайно не видели среди постоянных посетителей ваших выступлений высокого блондина с голубыми глазами?

–  Нет, не видел. То есть я хочу сказать... Блондинов с голубыми глазами много, это же как бы славянский тип, половина москвичей так выглядит. Я не присматривался.

–  Может быть, вам бросилось в глаза чье-то необычное поведение?

–  Нет, ничего такого я не видел.

Он действительно ничего не видел. Во время выступлений Бек вообще не смотрит в зал, что он там забыл? Светка поет, Борька не то поет, не то пританцовывает, а его, Бека, задача - пластикой, точными выверенными движениями донести до зрителей видимый образ того, о чем сказано в песне. Донести так, чтобы не только поняли, но и почувствовали. Это Светка и Борька стоят на сцене лицом к зрителям, вот пусть они и вспоминают, кого они там в зале видели. А Бек двигается, ему в зал смотреть некогда. Да и не интересно.

* * *

Светлана слушала Чеботаева, приоткрыв рот. Вот это да! О такой удаче никто в их группе и мечтать не смел. Даже изощренный Папа такого не придумал бы. А Бек чего сидит как пришибленный? Неужели не допирает? Или опять о своей Ксюше замечтался?

–  Бек, да очнись ты!

Она повернулась к Бейсенову и с силой тряхнула его за руку.

–  Ты представляешь, как это можно классно обставить! Папа устроит, чтобы завтра же во всех газетах об этом было написано. И ребятам сказать, чтобы в Интернет запустили. На наши выступления такой лом начнется! Да клубы передерутся за право предоставить нам площадку! И не Папа теперь им как бы предлагать пас будет, а они сами в очередь выстроятся. Хоть денег наконец заработаем.