Когда цветут реки

…Ему не брат пеньковый канат,Дидль-дудль-дидли-ди,Он жив, и счастлив, и богат,Хэйо! Гляди!Теперь мы все за ним идем.Дидль дудль-дидли-ди,И, что не дадут нам, сами возьмем!Хэйо! Гляди!..

Ю находился во дворе, возле своего склада спиртных напитков. Луна показалась над тополями Сунцзяна в туманной дымке. Чей-то нетвердый голос произнес на веранде:

Сегодня сыро. Не простудитесь, Генри.

Бросьте шутить! — отвечал Бэрджвайн. — Вы так и не ответили на мой вопрос: на чьей вы стороне? Вы за меня или за Уорда?

Я не могу быть за янки, вы это сами понимаете, — отвечал полупьяный Джонс.

Согласен с вами. Черт бы побрал торгашей из северных штатов! А если я устрою ему свидание с тайпинскими генералами — да где нибудь подальше…

Вы сошли с ума, Генри! Каким образом вы устроите ему свидание с противником?

Джонс, перестаньте разговаривать со мной на языке флотского устава ее величества. "Противник"! Противник — это тот, кто не платит!

Разве Уорд не заплатил вам жалованья?

— Наивный голубок! Мы могли бы быть миллионерами! Он все кладет в собственный карман. Послушайте, Джонс, у меня нет времени, потому что меня ждут. Устраним Уорда и поделим доходы поровну!

Я не буду стрелять в моего начальника.

Осел! Вам не придется стрелять в него. Он придет на переговоры с тайнинскими царями, и его захватят в плен.

Тайпины этого не сделают.

Об этим я у вас не спрашиваю. Я спрашиваю, за кого вы стоите: за меня или за Уорда?

Я стою за свой собственный счет в банке, — мрачно отвечал Джонс.

Тогда ступайте к дьяволу, жалкий английский лимоншик!

Может быть, я и несчастный моряк, но я не стану шептаться с заговорщиками за спиной моего начальника! — запальчиво сказал Джонс. — А вам советуювыбирать слова, бродяга из какой-то Каролины!

Вслед за этим темный двор осветился вспышками нескольких выстрелов.

Стрельба из револьверов была таким привычным делом в отряде Уорда, что никто не обратил на нее внимания.

И тут Ю решил, что настало время привести свой план в исполнение.

Он вскочил верхом на одну из лошадок и погнал упряжку по кривой и грязной улочке к сараю, где помещались ящики с патронами.

На том же дворе под бамбуковым навесом стояли бочки со спиртными напитками. Никто из караульных "манильцев" не удивился, увидев, что явился "виночерпий". Ю дождался, когда караульные отошли от навеса.

Он обложил бочки рисовой соломой, поджег солому в нескольких местах и погнал своих лошадок в обратную сторону. Не успел он отъехать и на полкилометра, как за его спиной поднялось пламя, раздались вопли и на весь Сунцзян отчаянно зазвенел гонг.

Мальчик гнал лошадей к мосту. Вдали трещали выстрелы и взрывы. Патроны уордовского отряда взлетали на воздух. На каждом шагу Ю встречал бегущих на пожар "манильцев", но никто, не останавливал повозку "виночерпия". Только одна рука ухватила под уздцы лошадей Ю — это была рука Фына.

Лодка есть? — спросил мальчик, еле дыша.

Нет, угнали, — уныло сказал Фын.

Господин отец здесь?

Нет. Вероятно, господин отец не мог бежать. Стража…

Стража должна быть на пожаре!

Фын покачал головой и глубоко втянул в себя воздух:

Ты не знаешь Маканайя!

Маканайя пьян!

Пьяный он еще хуже, чем трезвый… Но тише! Там два всадника за мостом.

Какие всадники?

Один из них капитан Бэрджвайн. А второго я не знаю. Это офицер Небесной Армии, он приехал с запада на лодке. Пока они не уедут, ничего нельзя сделать.

Наоборот, — возразил Ю, — мы уедем с этим офицером на его лодке.

Он энергично соскочил с облучка и двинулся было на мост, но тяжелая рука Фына легла ему на плечо.

— Потише! Бурджвайн тебя застрелит. Послушай раньше, о чем они разговаривают.

Ю уже не первый раз приходилось поневоле быть свидетелем чужих разговоров. На берегу канала, возле лодки, беседовали два человека.

"Бэрджвайн здесь, — подумал Ю. — Неужели Джонс убит?"

— Я не понимаю ни слова из того, что они говорят, — шептал на ухо Ю его сообщник, — Это не по-нашему..

Люди возле лодки говорили на "пиджин-инглиш" [40] *, который Ю отлично понимал.

40

* "Пиджин-инглиш" — смесь английского, китайского и португальского языков, распространенная в то время в портах Дальнего Востока.

Если б вы собрали двадцать тысяч человек, — говорил Бэрджвайн, — мы могли бы вместе взять Сучжоу.

Моя дивизия пойдет со мной, куда я захочу! — отвечал другой человек.

Ю едва удержался от восклицания. Он знал этот голос!

Это был голос Чжан Вэнь-чжи, бывшего владельца закладной конторы в Долине Долгих Удовольствий. Теперь на нем была тайпинская одежда, и, судя по его словам, он командовал дивизией.

Двадцать тысяч хорошо обученных человек, — продолжал Бэрджвайн, — с нашим новым оружием. Этого вполне хватит, чтобы взять Пекин.

Зачем мне брать Пекин? — досадливо возразил Чжан Вэнь-чжи. — Я приехал, чтобы спросить, что мне будет, если я перейду с моими людьми под команду мистера Уорда.

Уорда? — недовольным голосом переспросил Бэрджвайн. — Вам нужен Уорд? Он заберет все ваши доходы. Он нас ограбил. Мы все ничтожные бедняки!

Однако это все же больше того, что мне дает Чжун-ван. Мои воины давно ропщут. Им надоело служить нанкинским царям, питаться бобовой кашей и петь молитвы небесному отцу.

Допускаю, что это бессмысленно, — заметил Бэрджвайн, — тем более, что сейчас наступило такое время, когда умные люди могут добиться многого. Неужели моему другу не хочется стать первым человеком в Китае? Захватить Пекин…

— Осмелюсь сказать, мне все говорят про Пекин. Небесный Царь хотел взять Пекин, иностранцы идут на Пекин, вы желаете утвердиться в Пекине. Но мои воины вовсе не хотят в Пекин. С меня будет достаточно получить звание губернатора какой-нибудь провинции, а моим офицерам нужно вознаградить себя за потери в течение многих лег войны. Они хотят торговать с иностранцами, богатеть и жить в мире и довольствии. Важно, чтобы нас не трогали здесь, на Янцзы. Вот почему мне и хочется договориться с военными иностранцами, прежде чем идти на поклон к старой лисице Цзэн Го-фаню… Но я утомляю моего ученого брата своими глупыми рассуждениями, не так ли?