Когда гаснут звезды

Как я уже говорила Уиллу, такие женщины, как Тэлли Холландер, мне знакомы. Прожектор иногда использовал их с некоторым успехом. А была Иден.

Она была «чувствительной» — ее слово — способной видеть будущее в снах и видениях, которые появлялись, когда она чувствовала, что кто-то попал в беду, согнулся пополам над ванной после неудачного падения или попал под грузовик на обочине шоссе, пытаясь снять квартиру. Это были реальные люди, как я поняла, но почти всегда незнакомые. Она просто была на приемном конце изображения, вспышки телеграфной паники, как будто ее подсознание было чем-то вроде космической телефонной линии. Иногда она вмешивалась или пыталась вмешаться, когда события, о которых идет речь, должны были произойти поблизости, с людьми, которых она могла идентифицировать, не слишком далеко в будущем или прошлом, чтобы быть полезной. Никогда, никогда она не была в своих собственных видениях, в которых находила облегчение.

— Я не хочу знать, что со мной будет, — объяснила она однажды. — Я не знаю никого, кто захотел бы такое.

— А что, если бы ты могла остановить будущее? Сделать что-то другое?

Она почти незаметно пожала плечами, склонив голову над миской, где замешивала темные кусочки изюма и орехов пекан в бледное хлебное тесто.

— Это так не работает.

— Никто ничего не может изменить? Значит, как судьба?

— Нет, я не имею в виду судьбу, Анна. Я имею в виду характер. Мы делаем то, что делаем, потому что мы такие, какие мы есть.

Ее слова падали сквозь меня, как отполированные камни.

— Я снилась тебе?

Иден подняла взгляд. Я уловил краешек беспокойной мысли, прежде чем она прогнала ее прочь, как будто провела метлой по углу комнаты.

— Иногда.

Я боялась задать свой следующий вопрос. Он висел там, утяжеленный, пока я смотрела на нее.

— Что ты хочешь знать, Анна? — Ее голос был нежным и терпеливым.

— Ничего. — Не двигаясь с места, я боролась с собой. — Просто… ты думаешь, я хороший человек?

— Что? — Она встряхнула миску вверх дном над смазанной маслом сковородой, на которую с удовлетворительным стуком упало тесто. — Что это за вопрос? Конечно, дорогая.

Внезапно Ленор издала странный звук со своего стула, почти рычание, и это напугало меня. Это был один из тех моментов, когда я подумала, что птица слишком много знает, может чувствовать вещи.

— Неважно, — произнесла я.

Иден открыла духовку и поставила сковороду внутрь, затем подошла и села рядом со мной за кухонный стол, развязав фартук так, чтобы он свисал с ее колен. Частицы муки падали на пол, как пыль, но она не обращала на них внимания.

— Ты думаешь о своих брате и сестре, Анна? Мы можем попытаться найти их, если ты хочешь. Ты, должно быть, все еще очень беспокоишься о них.

Ленор взмахнула здоровым крылом и начала прихорашиваться, отделяя и переставляя перья клювом. Мне это показалось продуманным жестом. Как будто она притворялась, что не слушает, но на самом деле начала обращать на это еще более пристальное внимание.

— С ними, наверное, все в порядке, верно? — выпалила я.

— Я не знаю, — тихо сказала она. — Сколько им сейчас лет?

— Восемь и девять.

— Ах. Что ж, есть один способ выяснить это. Давай позвоним Линде. Может быть, ты даже могла бы навестить их. Я уверена, что такого рода вещи устраиваются постоянно.

Острый укол пришелся мне в бок, чуть ниже грудной клетки.

— Не думаю, что хочу навещать их. Не прямо сейчас. Впрочем, ты можешь спросить. Позвони миссис Стивенс. Я хотела бы знать, все ли с ними в порядке.

— Конечно, милая. — Она потянулась за завязками фартука и, на мгновение задумавшись, взяла в руки свободный сверток. Затем она сказала: — Я ничего не знаю об этих детях, но могу сказать вам, что они не винят тебя в том, что произошло.

— Откуда ты знаешь? — Я не могла поднять глаз.

— Потому что это была не твоя вина.

Я почувствовала жар на своих щеках и давление. Больше всего на свете мне не хотелось плакать. Не перед Ленор, которая никогда этого не забудет.

— Ну… в любом случае.

— Нет, послушай меня, Анна. — Она наклонилась вперед и потянулась к моим рукам. — Это важно. Иногда взрослые падают. Твоя мама, вероятно, была в мире боли. Я не знаю наверняка. То, что случилось с твоей семьей, может быть, потому, что она чувствовала слишком сильную боль, или потому, что мир стал больше, чем она могла вынести. Или, черт возьми, по множеству причин. Но не из-за тебя, милая. Ты не сделала ничего плохого.

Я отчаянно хотела поверить ей, но это было трудно. То, как ее ладони были сложены вокруг моих, казалось, она предлагала мне что-то понести. Если бы только я могла отпустить это.

— Тебе иногда снится Хэп? — спросила я. Если я не сменю тему, то действительно расклеюсь.

Ее глаза скользнули по мне так нежно, полные любви и принятия.

— Слишком много. Это то, что я бы изменила, если бы могла.

— Но ты не можешь. — Я хотела, чтобы она знала, как внимательно я слушала ее с самого начала.

— Не могу.

— Но ты можешь печь хлеб.

— Верно, Анна. — Она сжала мои руки раз, другой, прежде чем отпустить их. — Это то, что может сделать каждый.

— 28-

Когда мы с Уиллом возвращаемся на Четвертую улицу, он злится.

— Тебя бы убило, если бы ты поддержала меня? Господи, Анна. Ты же знаешь, под каким давлением я нахожусь.

Я останавливаю его рукой.

— Я действительно знаю. Мне жаль. Но было бы неправильно привлекать команду Рода, когда дела не выстраиваются в очередь.

Он издает разочарованный звук, его рот плотно сжат и закрыт, но он слышал все, что было у меня. Похититель Полли ворвался в дом тёмной теплой ночью, когда на улице было много народу, и напал на Полли с ножом на глазах у свидетелей. Как это мог быть тот же самый парень, который каким-то образом выманил Кэмерон из безопасного дома и, вероятно, заранее манипулировал ею? Она пошла добровольно, как деревенская девушка в одной из сказок братьев Гримм, которую все глубже и глубже заманивают в темный лес блестящие безделушки, брошенные на тропинке. Поднимает глаза только тогда, когда уже слишком поздно, когда она потеряна и напугана, слишком далеко от дома.

— Мы разберемся с этим, Уилл, — говорю я, — но ты должен мне доверять.

— Должен? — Его глаза сверкают.

— Анна! Подожди, — внезапно окликает Род Фрейзер с крыльца Евы. Он жестом приглашает меня вернуться.

Я прошу Уилла подождать и не торопиться.

— Что случилось?

— Я просто хотел сказать, как мне жаль.

— Не беспокойся об этом, — отвечаю я, не задумываясь. И тут до меня доходит. Он не имеет в виду ни наше дело, ни свое собственное. Он имеет в виду меня. Похороны и расследование.