Когда герцог вернется

— Не-ет! — выдавил из себя Симеон.

— Да, — возразила Исидора, крепче сжимая его плоть и продолжая ласкать ее. А ее другая рука… Она…

Огонь охватил его чресла. Схватив ее за руки, Симеон остановил Исидору.

— Нет!

Исидора тихо вскрикнула, а затем с нежностью прижалась к нему всем телом.

— Ты моя, — прошептал Симеон. Голос исходил из самого его нутра и совсем не походил на его обычный спокойный голос.

Приложив губы к его груди, Исидора поцеловала мужа. Один раз, потом второй. Ему казалось, что его опалило пламенем. Симеон никак не мог вспомнить вторую часть собственного плана. Но в его голове снова и снова повторялась одна и та же фраза: джентльмены не занимаются любовью со своими леди вне дома. Это неприлично. Это неправильно. Неспокойно и уж совсем неуравновешенно.

Это…

— Я покажу тебе. — Его голос слегка прерывался, потому что ее волосы касались его груди, и они были похожи на шелк, и ему больше всего на свете хотелось проглотить ее, облизать ее с ног до головы. Пусть пойдет дождь — он слижет с нее каждую каплю и согреет ее.

Но прячущийся в глубине его существа джентльмен закричал: «Не-ет! Спокойно!»

— Что покажешь? — тихим, зазывным шепотом спросила Исидора. — Симео-он!

— Да.

— Ты разве не хочешь помочь мне развязать тесемки?

Безумие вступило в бой с его планом и благовоспитанностью. И… проиграло битву.

— Нет, — решительно ответил он.

Судя по ее глазам, Исидора явно была разочарована.

— Когда я… я кончу… — собрав волю в кулак, промолвил Симеон.

— Когда ты что сделаешь? — переспросила Исидора.

— Кончу… Господи, Исидора, если ты не остановишься, я кончу… — Он прислонился к колонне у себя за спиной. Мрамор был ледяным, и это помогло Симеону немного собраться с мыслями.

— Давай! — выдохнула Исидора, шагнув ближе к нему. Но Симеон не хотел пугать ее, не желал, чтобы она испытала какие-то неприятные чувства. Он осторожно оттолкнул ее.

— Сейчас просто смотри, — сказал он.

Ее глаза стали огромными, наполнились любопытством. Симеону удалось отвлечь мысли от собственной набухшей плоти.

— Для того чтобы достичь вершины наслаждения, когда мы лежим в постели, мы должны понимать, что доставляет каждому наибольшее удовольствие.

Исидора приоткрыла рот, но ничего не сказала. И все же было что-то в ее глазах, заставившее его продолжить.

— Завтра я попрошу тебя показать мне, — твердо произнес он.

— Что показать? — поинтересовалась она.

— Что доставляет удовольствие тебе, — пояснил Симеон. — Мое тело далеко не так интересно, как твое, но на нем есть такие места… — Он приложил палец к своему соску. — Он не такой красивый, как у тебя, и совершенно бесполезен, но мне приятно, когда его трогают.

Ее губы изогнулись в улыбке, которая произвела на Симеона куда большее впечатление, чем прикосновение к собственному соску. Опустив руки, он медленно обхватил свою плоть. И стал ее поглаживать, чтобы получать то же удовольствие, что дарила ему она, когда гладила его, чувствуя жар между ног при воспоминании об их недавней близости.

— Мне кажется, сейчас он больше, чем раньше, — прошептала она.

Его тело мгновенно отреагировало на ее слова: плоть инстинктивно поднялась, а Симеону захотелось овладеть Исидорой и довести ее до вершины наслаждения, на которой сам он уже побывал.

— И что происходит, когда ты теряешь над собой контроль?

Вопрос повис в воздухе. Наконец Симеон откашлялся.

— Из моей плоти вырывается жидкость — это, если можно так выразиться, мой вклад в будущего ребенка, мое семя. — Помолчав, он добавил: — И я бы не назвал это потерей контроля.

Исидора дотронулась до его плоти, и тело Симеона содрогнулось. Огонь обжег ему спину, пробежал вниз по ногам, словно готовя его к тому, что ждет впереди.

— Но если я буду и дальше ласкать тебя так… — Исидора показала, как именно, — разве ты не потеряешь контроль?

— Нет, — едва слышно ответил он.

— Потому что ты никогда не теряешь контроля? — не унималась Исидора.

— Потому что… — он судорожно вздохнул, — это не совсем точное описание.

Ее пальцы ласкали его плоть, поглаживали ее, разжигая в Симеоне желание.

— Ты уверен, что я не могу заставить тебя потерять контроль над собой?

— Ты можешь дать мне самое большое удовольствие, — сказал Симеон. — А я — тебе.

Исидора криво улыбнулась.

— А что еще тебе нравится? — спросила она.

Симеон недоуменно моргнул.

— Ты любишь, когда ласкают только эти части твоего тела?

— Этого довольно, — ответил он.

Исидора вновь заулыбалась.

— А могу я показать тебе, что нравится мне?

— Сейчас ночь, тут слишком темно и холодно для леди, — сказал Симеон, натягивая через голову рубашку. Все его тело пульсировало, кровь в жилах кипела.

— Я подумала, что, возможно, наша кровать…

— Не забывай: в гостиной спит Годфри.

— Мы просто не будем шуметь, — вымолвила Исидора, поворачиваясь, чтобы уйти со двора. Лунный луч упал на ее волосы, окрасив их в темно-серебристый цвет; драгоценный жидкий свет очертил линию ее скул, припухлость губ, высветил озорное выражение глаз.

Вдруг она остановилась.

— Конечно, это хорошо, что ты ни при каких обстоятельствах не теряешь над собой контроль, правда ведь, Симеон?

— Да, — ответил он.

— Потому что если я и буду беспокоиться о том, что издаваемый мной шум может разбудить Годфри, то хоть о тебе мне думать не придется, — промолвила Исидора и пошла к дому.

Глава 35

Вдовий дом

3 марта 1784 года

Хонейдью поздоровался с ними при входе во вдовий дом с таким видом, словно видеть двух растрепанных супругов для него — дело обычное.

Сняв с себя мокрую накидку, Исидора протянула ее дворецкому.