Когда исчезает страх
Шрифт:
Зенитовец был высок, длиннорук и угловат. Он растирал подошвами ботинок крошки канифоли и хмурился. Его густые брови то соединялись у переносицы, то расходились.
«Драться на длинной дистанции мне невыгодно, — решил Кирилл. — Придется сближаться».
Пока секунданты завязывали перчатки, Кирилл еще успел приметить, что зенитовец, несмотря на свой рост, все же с опаской косился в его сторону: видимо, предупредили, что Сомов неподготовленных бойцов не выпускает. «Эге, я, кажется, начинаю побеждать, ни разу не ударив», — отметил про себя Кирилл.
За судейским столом ударили в гонг. Начался бой. Зенитовец
Партнер, почувствовав, что с ним считаются как с серьезным боксером, постепенно осмелел и первым перешел в наступление. Он не принимал ближнего боя. Длинные руки помогали ему держать Кочеванова на почтительном расстоянии и время от времени наносить довольно сильные, но скользящие удары.
Кириллу не удавалось прорваться на ближнюю дистанцию. Только к концу раунда он прижал зенитовца в угол и меткими ударами в лоб и подбородок сравнял счет.
— Ох и руки же длиннющие! — во время минутного перерыва посочувствовал Сомов, стоявший секундантом.
— Ничего, прорвусь, — пообещал Кирилл.
Сев на табурет и раскинув руки на канаты, он присматривался к-уже лоснившемуся от пота противнику. А тот, видимо, был доволен результатами первого раунда. Он отмахивался от своего секунданта, что-то нашептывавшего ему на ухо, и раза три полоскал водой рот.
Во втором раунде Кирилл также дрался не в полную силу. «Пусть Ян думает, что я не в форме». Он лишь постепенно наращивал темп атак, усложнял комбинации и сохранял глухую защиту.
Зенитовец осмелел, он то и дело вызывал аплодисменты у зрителей, а Кирилл, понимая, что увлекшийся боксер нерасчетливо тратит силы и скоро выдохнется, сдерживал себя: «Только не сорвись, не обращай внимания на публику. Больше спокойствия!»
В последнем раунде он усилил нажим. Пора было наверстывать упущенное. Кирилл дважды прорывал защиту длиннорукого боксера и, столкнувшись с ним почти грудь в грудь, осыпал сериями коротких и точных ударов, принесших ему перевес по очкам.
Ян Ширвис, напряженно следивший за ходом боя, недоумевал: «Почему так вяло и неинтересно проходят раунд за раундом? Видно, Кирюшка хитрит — бережет себя. Одной техникой хочет взять, дерется неважнецки: связанно и настороженно, точно боится».
Сам он выступал в последней паре. Ян дрался темпераментно, почти не прикрываясь. Его бой с белобрысым летчиком чем-то напоминал бурный каскадный танец, с быстро сменяющимися положениями. За мельканием рук и ног трудно было уследить.
«Ну и темп взяли, — поразился Кирилл, — надолго ли их хватит? Дерутся слишком отчаянно и безрассудно. Тактика Ширвиса понятна: стремительным натиском ошеломить противника, подавить его психику кажущейся неутомимостью, при — этом стараться показать, что сильные удары никак не действуют на тебя. Потом — захват инициативы и бурный финиш под аплодисменты. Но это расчет на растерянность, слабость и малоопытность противника. Так не всякий бой выиграешь».
Боксеры казались неистощимыми. Они оба стремились к победе и все три минуты награждали друг друга частыми и сильными ударами. В пылу азарта они даже не услышали звона гонга.
‘ Отойдя в свой угол, Ширвис не садился на табурет, точно боялся утерять темп боя. Он держался руками за канаты
и, как горячий степной скакун, нетерпеливо перебирал ногами. Скуластое лицо Яна пылало, глаза то и дело косились на часы и судейский стол — скоро ли там дадут сигнал?«Выдержки не хватает», — отметил про себя Кирилл.
Во втором раунде Ширвис прямо с места ринулся в атаку. Он неистовствовал, не давал противнику опомниться. Публика видела, как летчик побледнел и обмяк. В его движениях уже не было легкости и эластичности. Ян ликовал. По собственному опыту он знал, что от предельного напряжения в бою наступает такой момент, когда трудно вздохнуть, когда в глазах все мутнеет, а ноги теряют гибкость и наливаются тяжестью. Боксеру кажется, что он сейчас упадет. Появляется желание сдаться, сойти с помоста. Только опытные и стойкие бойцы умеют перебороть в себе это настроение и, перейдя в оборону, дождаться второго дыхания. Ширвис усилил натиск. Он был тренирован лучше летчика.
«Расчетливость или безрассудство зазнайки? — пытался определить Кирилл, старавшийся не упустить ни одной детали боя. — А что, если противник выстоит и сам пойдет в наступление? Будет ли Ян способен наносить ощутимые удары?»
Но Ширвис не дал противнику оправиться, двумя прямыми ударами в туловище и крюком в челюсть он сбил его на колени. Летчик мог бы воспользоваться передышкой — подняться хотя бы на счете «восемь», но он почему-то вскочил на третьей секунде и опять нарвался на сильный удар в висок…
Ян окончил бой нокаутом и казался свежим, способным драться еще несколько раундов.
«Достанется мне от него, — подумал Кирилл. — Дерется он в бешеном темпе».
На другой день Кирилл выиграл очередную встречу довольно легко, но не с таким явным преимуществом, как Ширвис. Тот, измотав противника неимоверным темпом и резкими, точными ударами, опять закончил бой нокаутом.
Сомова это не встревожило. Усмехаясь, он сказал:
— Бои Ширвиса мне напоминают рискованную работу минеров: одна ошибка — и будешь нокаутирован. Зря Гарибан его на это толкает.
В финал, как все и полагали, в среднем, весе вышли Ширвис и Кочеванов, они оба не имели поражений. Правда, один выиграл бои нокаутами, а другой — незаметно, получая преимущество лишь по очкам за точные удары и неуязвимость. Публика поэтому ждала победы Ширвиса. Весь зал притих, когда бойцы вышли на ринг и после гонга пожали друг другу руки.
Боксеры какую-то долю секунды стояли неподвижно, вглядывались друг в друга. Затем Ян отпрянул назад, вызывая Кирилла на активность. Но тот остался на месте. Он лишь перебрал ногами и, прикрываясь, слегка закачался в каком-то своем ритме.
«Затягивает время, — решил Ширвис. — Нет, меня это не устраивает». Он любил бои резкие и рискованные, с постоянной угрозой нокаута. У него не хватало терпения плести замысловатую сеть ложных нападений и хитрых уходов. Тщательная разведка и осторожность не входили в его тактику. Он полагался на свою выносливость, быстроту и силу натиска.
Чтобы сбить противника с занятой позиции, Ширвис разрядил свое нетерпение в серии полновесных ударов.
Кирилл довольно легко парировал их раскрытыми перчатками и по-прежнему оставался посредине ринга. Он не желал принимать навязываемого темпа и, настороженно следя за движениями Яна, заставлял его двигаться по кругу.