Когда любишь

– Продолжай, - неохотно сказал он.

– Я почти поссорилась утром с доктором Вебером, - вдруг сказала она.

– Когда утром?
– Кеог посмотрел на часы. Было еще очень рано.

– В три или в четыре часа. У него в комнате. Я разбудила его.

– Послушай, это все-таки доктор Вебер. Разве можно?..

– Мне можно. И вообще, он уже уехал.

Кеог встал. Лицо его от гнева пошло пятнами. Он сделал вдох, выдох и снова сел.

– Я слушаю.

– В библиотеке, - сказала она, - есть книга по генетике, и там говорится об экспериментах над крольчихами. Их оплодотворили без спермы, раствором то ли щелочи, то ли кислоты...

– Что-то припоминаю.

– Родились крольчата, все женского пола. Самое интересное - они были абсолютно одинаковые и как две капли воды похожи на мать. Даже узоры кровеносных сосудов в зрачках были настолько схожи, что и специалиста можно было обмануть этими снимками. "Невероятное сходство" - так выразился один из экспериментаторов. Они потому были идентичны, что унаследовали все только от матери. Я разбудила доктора Вебера, чтобы рассказать ему об этом.

– А он сказал, что читал эту книгу.

– Он ее написал, - мягко сказала она.
– Тогда я предложила ему, раз он сумел проделать это с кроликами, сделать нечто подобное, - она кивнула на кровать, - с ним.

Девушка умолкла, а Кеог судорожно пытался найти доводы против этой идеи, которая в свою очередь, сопротивлялась и цепко засела в мозгу. Он не хотел обдумывать ее, но она упрямо лезла в голову.

– Значит, взять одну из этих... этих клеток, похожих на оплодотворенную яйцеклетку, вырастить ее...

– Ее не надо растить. Она сама рвется к этому. И она не одна, их тысячи. И с каждым часом их становится все больше.

– О Господи...

– Мне это пришло в голову когда доктор Рэтберн предложил операцию. Меня просто каким-то чудом осенило. Если любишь очень сильно, - она посмотрела на спящего, - случаются чудеса. Надо только очень захотеть. Она с такой силой посмотрела Кеогу прямо в глаза, что он отпрянул.
– Я могу иметь все, что захочу, - для меня нет невозможного. Просто то, чего я хочу, должно стать возможным. Поэтому я и пошла утром к доктору Веберу. Я упрашивала его.

– Но он сказал, что это невозможно?

– Сначала. Через пол часа он сказал, что шанс на успех один на биллионы или триллионы... Но ведь, говоря так, он подтвердил, что в принципе это возможно.

– И что ты?

– Я упросила его рискнуть.

– Поэтому он уехал?

– Да.

– Ты сошла с ума, - вырвалось у него против воли. Она, казалось, не обратила внимания и спокойно сидела, ожидая продолжения.

– Послушай, - наконец заговорил Кеог.
– Вебер сказал, что эти больные клетки только похожи на оплодотворенные яйцеклетки. Но он не утверждал, что это одно и то же.

– Но он же сказал, что некоторые из них, и особенно те, что добираются до легких, очень похожи. Что-то нужно сделать, чтобы этого различия не стало.

– Нет. Это невозможно. Этого не может быть.

– Так сказал и Вебер. А я спросила, пытался ли он хоть раз.

– Ну ладно, допустим. Конечно, это невозможно. Но просто ради того, чтобы покончить с этой глупостью: допустим, есть нечто, что будет расти. Как ты будешь растить это нечто? Необходимо соответствующее питание, определенная температура, среда, чтобы ни кислота, ни щелочь не погубили... Это же не вырастишь в огороде.

– Уже есть опыт пересадки яйцеклетки от одной коровы к другой, и в результате родились телята. Один человек в Австралии уже собирается выращивать племенной скот с помощью обычных буренок.

– Да уж, я вижу, ты неплохо потрудилась.

– Это не все. В штате Нью-Джерси есть некий доктор Кэррол, который сумел поддерживать жизнь ткани, взятой у цыпленка, в течение нескольких месяцев. Он говорит, это можно продолжать сколько угодно долго - конечно, в лабораторных условиях. И представить себе, Кеог, эта ткань растет, да так быстро, что он вынужден регулярно отсекать лишнее.

– Нет, это безумие какое-то! Ты совсем спятила!
– стонал Кеог.
– Что же ты надеешься получить, если вырастишь одну из этих ужасных клеток?

– Мы вырастим не одну, а тысячи, - спокойно ответила она.
– И одна из этих клеток будет - он!

Девушка подалась вперед, ее голос задрожал. Что-то неестественное появилось в ее лице и голосе, несмотря на кажущееся спокойствие. Кеог был потрясен.

– Это будет его плоть, его сущность, выросшая заново. Его пальцы, его волосы, его глаза - весь он.

– Нет не могу...
– Кеог встряхнул головой, но наваждение не исчезло; он сам, она, кровать, спящий юноша и эта дикая, непостижимая идея.

Она улыбнулась, протянула руку и прикоснулась к нему. Удивительно, но это была материнская улыбка, добрая и успокаивающая.

– Кеог, если не получится, значит, не получится, независимо от наших усилий.
– Голос ее дышал теплом и любовью.
– Тогда ты окажешься прав. Но я думаю, что получится. Я хочу этого. Разве ты не хочешь, чтобы я добилась своего?

Он вымученно улыбнулся в ответ:

– Ты сущий дьявол, - сказал он в сердцах.
– Вертишь мною, как хочешь. Почему ты настаивала, чтобы я возражал?

– Я вовсе не настаивала. Но когда ты возражаешь, ты выдвигаешь идеи, до которых никто, кроме тебя, не додумался бы. И если мы обсудим их, мы будем готовы ко всему, разве не так? Я буду бороться с тобой, Кеог, сказала она, резко перейдя от нежности к спокойной уверенности, - я буду бороться, сражаться, ловчить, подкупать и убивать, если придется, но я верну его. Знаешь что?

– Что?

Она обвела рукой вокруг, словно обнимая все: и Кеога, и комнату, и замок, и окрестности замка, и все другие замки и земли, корабли и поезда, фабрики и биржи, горы и шахты, и банки, и тысячи тысяч людей - все, что составляло империю Уайков.

– Я всегда знала, что это есть, и давно поняла, что все это принадлежит мне. Но иногда меня мучил вопрос: для чего все это? Теперь я знаю ответ.

Чей-то рот прижался к его рту, что-то надавило на живот; он не ощущал своего тела, его тошнило, свет вокруг казался зеленым, и все очертания расплывались.