Когда мы встретимся вновь

– Посудачат и забудут?!!! – воскликнула миссис Пристон и расхохоталась, только смех ее звучал отнюдь не весело. – Патриция, милая моя, ты не ведаешь, о чем говоришь! Как же ты еще наивна, девочка! Не забудут, моя милая! В том-то и дело, что не забудут! В нашем захолустном городке так редко что-то происходит, что теперь вам будут мыть кости до бесконечности. Пока не выживут вас из города и даже потом! Так что мы должны найти способ заткнуть особо говорливые рты. Эх, узнать бы мне, кто пустил эту сплетню! Так поди ж сейчас узнай! Патриция, Томас, спасибо, что рассказали мне правду. Я ценю ваше доверие. И я верю вам, но вряд ли у нас получиться убедить в этом остальных.

– Я считаю, что мы просто должны сказать правду, – упрямо повторила Пати. – Те, кто нас знает, безусловно, поверят нам, а остальные… Какая разница, поверят нам остальные или нет? Разве их мнение что-то значит? Для меня – нет!

– А вот тут ты как раз ошибаешься! – возразила миссис Пристон. – Все не так просто, Патриция. Я бы даже сказала, очень непросто. Ты не так независима от общественного мнения, как думаешь. Ты – учительница, Пати. А для учительницы репутация – это все. Никого не интересует, какова ты на самом деле, лишь бы внешне все было благопристойно и по правилам. Достаточно незначительного пятнышка – и о дальнейшей карьере в этой области можно забыть. Тем более, если это пятнышко – внебрачная связь. Если ты утратишь репутацию, Пати, то какие бы дружеские чувства я и мой муж не питали к тебе, мы будем вынуждены отказать тебе в работе. Женщина с дурной репутацией не может быть учительницей и воспитательницей детей – таково всеобщее мнение, и мы будем вынуждены подчиниться ему, потому что возразить на это нечего.

Пати была настолько ошеломлена услышанным, что в первую минуту не нашла что сказать.

– Я… Я об этом не подумала, – наконец пробормотала она, но тут же снова упрямо нахмурилась. – Хорошо. Если горожане не хотят, чтобы я учила их детей, ну и пусть! Это и право и их дело. А я буду заботиться о ребятах в доме Пони.

– Патриция, милая, это невозможно, – мягко произнесла миссис Пристон.

– Но почему?!!

– Ну, во-первых, потому что мой муж не сможет доверить тебе обязанности главы приюта. По той же самой причине, по которой будет вынужден отказать тебе в работе учительницей.

Пати хотела было возразить, но передумала и лишь сурово поджала губы.

– А во-вторых? – мрачно поинтересовалась она.

– А во-вторых, твоя репутация ударит не только по тебе, но может плохо повлиять на судьбу детей в приюте. Люди злы, Пати. Они никогда не забывают плохое. И никогда не прощают друг другу даже малейшей ошибки. Не сумев уязвить и сломать тебя, они распространят неприязнь к тебе на детей. Никто не захочет иметь с ними дела. Родители будут запрещать своим детям даже разговаривать с ними. Они станут одиночками, изгоями. Никто не захочет их усыновить. Их станут травить и унижать. От них будут ожидать только дурных поступков, все несчастья будут списываться на них. А в итоге и тебе и им все равно придется уехать из этого города. И как можно дальше. И я не уверена, что это поможет. У людской молвы длинные руки, Пати, и она никого так просто не отпускает. И все это только из-за того, что их учила и воспитывала женщина с дурной репутацией. Ты можешь сломать им жизнь. Я уважаю тебя, ты – мой друг, но я не могу допустить, чтобы из-за тебя пострадали дети в доме Пони. Пока это в моих силах, я не позволю этому случиться. А пока это в моих силах.

Голос Сарры Пристон звучал холодно и жестко, почти жестоко. На глазах Пати выступили слезы отчаяния, обиды и ярости, но она закусила губу, чтобы удержать их.

– И что же делать? – вмешался молчавший доселе Том.

Лицо жены мэра смягчилось и обрело какое-то странное лукавое выражение.

– Есть один выход. Очень простой и, на мой взгляд, единственно верный. Он одним ударом решит нашу проблему так, словно ее никогда и не было. И… – она сделала паузу, переводя сияющий взгляд с Тома на Пати и обратно. – И почему-то мне кажется, что вы не станете возражать против того, что я намерена предложить. Более того, я удивлена, почему вы сами не додумались до этого.

Она снова замолчала, триумфально глядя на застывшую в немом ожидании пару.

– И что же это за выход? – наконец осторожно осведомилась Пати.

– Ну, разумеется, свадьба.

– СВАДЬБА! – ахнула Пати, глаза девушки округлились от изумления. – К-к-какая свадьба? – заикаясь пробормотала она, все еще пребывая в некоей прострации.

Том не произнес ни слова, но отвисшая челюсть явно свидетельствовала о том, что он пребывал в таком же ошеломлении.

– Ваша свадьба! – пояснила миссис Пристон, несколько раздраженная их непонятливостью. – Подумайте сами, и вы поймете: это действительно полностью устранит проблему. Однако действовать нужно без промедления. Слухи поползли лишь недавно, так что если мы объявим о вашей помолке уже на этой неделе, то они моментально исчезнут. Если вечерняя прогулка юноши и девушки, которых официально ничего не связывает – это скандал, то та же самая прогулка, но помолвленной пары – это ничем ни примечательное событие! Так что – вуаля! – идеальный выход!

Том и Пати смущенно переглянулись и тут же отвернулись. Заметившая это миссис Пристон удивленно приподняла брови.

– В чем дело? Почему вы выглядите такими потрясенными? По-моему, это очень разумное решение и мне казалось, вы не будете иметь ничего против. Или я не права?

– Да, – спохватившись, сбивчиво забормотал Том. – Вернее, нет. Тьфу, черт! Короче, я не знаю! В принципе я… я…. – он замялся на мгновение, но затем решительно расправил плечи и закончил. – Я не против. Раз уж так сложились обстоятельства, – чуть слышно добавил он, хотя скорее от смущения, нежели объясняя свое решение.

– Отлично, Томас! – одобрила Сарра. – Другого я от тебя и не ожидала. Пати, а что об этом думаешь ты?

Повернувшись, Том и миссис Пристон посмотрели на девушку и ошеломленно замерли. По лицу Пати растекалась смертельная бледность. Побелели даже губы, сурово вытянувшиеся в тоненькую ниточку, отчего подбородок упрямо выступил вперед. Тонкие пальцы сжались в кулаки так, что побелели костяшки. И лишь глаза на белом, словно снег, лице полыхали адским пламенем злости и непокорного упрямства.

– Это невозможно! – наконец хрипло выдавила она. – Это невозможно! Свадьбы не будет, слышите? Ни за что! НИКОГДА!

– Но, Пати, милая, послушай... – растеряно начала миссис Пристон.

– НЕТ! – жестко оборвала ее Пати. – Я не выйду замуж за Томаса Паркера! НИ ЗА ЧТО! НИКОГДА!

Поднявшись, она чеканным шагом покинула комнату. Спустя несколько мгновений до ошеломленно замерших Тома и миссис Пристон долетел тихий звук закрывшейся входной двери. Однако еще целую минуту они продолжали сидеть молча, глядя на дверь, за которой исчезла девушка.

– Господи, – наконец с трудом выдавила Сарра. – Что это было? Что произошло? Том, – она повернулась к молодому человеку и смущенно посмотрела на него, – может быть, я что-то не то сказала? Или не так? Но… Но, признаться, я не ожидала ничего подобного. Мне казалось… Господи, да какое там казалось! Я была почти уверена, что у вас с Пати прекрасные отношения! И то, что вы встречаетесь, лишь подтверждало это. Кроме того, вы – прекрасная пара. Вы так замечательно подходите друг другу. Нет, не понимаю. Ничего не понимаю! Как же так?

Том торопливо отвел взгляд, а его лицо приобрело какое-то отрешенное выражение.

– Я тоже не понимаю, миссис Пристон, – чуть слышно ответил он. – Ваше предложение, конечно, было неожиданным. Не буду скрывать, я был немало ошеломлен и смущен, услышав его, но… Но не ожидал, что мисс О’Брайен так… – он запнулся, подбирая слово, – …неприязненно его воспримет. Однако ничего не поделаешь, – на мгновение его губы исказила горькая усмешка, но тут же исчезла, словно ее и не было. – Мисс О’Брайен выразила свое мнение по данному поводу весьма однозначно. Нам остается его только принять, – угрюмо закончил он. – Но меня больше беспокоит другое: что нам делать со сплетнями. Вариант со свадьбой отпадает, значит, нужно придумать что-то еще. Мы не можем допустить, чтобы дети снова остались без школы, а желающих приехать в нашу глухомань ради не слишком сладкой доли учительницы и воспитательницы приюта не слишком-то много, не так ли?