Когда мы встретимся вновь

Буквы запрыгали и начали расплываться, и только тогда Элеонора поняла, что плачет. Смахнув слезы, она спрятала письмо на груди и медленно пошла вдоль улицы.

На следующее утро…

Элеонора свернула на тихую улочку и направилась к знакомому дому. Когда до него оставалось всего несколько шагов, дверь открылась, и на пороге показалась инвалидная коляска с сидящей в ней девушкой. Элеонора остановилась, наблюдая за тем, как появившаяся следом женщина осторожно скатила коляску на тротуар и вновь поднялась на крыльцо, чтобы закрыть дверь. Сюзанна сидела совершенно неподвижно, внимательно рассматривая сложенные на коленях ладони. Она выглядела грустной и очень бледной, а под глазами залегли легкие тени, словно она плохо спала. На ней было желтое шелковое платье с длинными рукавами и высоким воротом, которое великолепно оттеняло ее золотые локоны, но в то же время подчеркивало ее неестественную бледность и почти детскую хрупкость. Внезапно, словно почувствовав ее взгляд, девушка подняла голову, в ее глазах мелькнуло удивление. Элеонора подавила вздох и направилась к ней.

– Доброе утро, миссис Марлоу, – поздоровалась она с матерью девушки, которая подошла к ним. – Доброе утро, мисс Сюзанна.

– Доброе утро, мисс Бейкер, – пробормотала Сюзанна, нервно теребя складку платья.

– Простите, что побеспокоила.

– Ничего, – улыбнулась миссис Марлоу. – Мы отправляемся на прогулку в парк. Сюзанна плохо спит и такая бледная… Я думаю, немного свежего воздуха пойдет ей на пользу.

– Безусловно, – согласилась Элеонора.

Как мать, она прекрасно понимала чувства миссис Марлоу. Это невыносимо: видеть страдания собственного ребенка и не иметь возможности помочь ему, хоть как-то облегчить его боль. Ей было даже подумать страшно, что могло случиться, если бы Сюзанна не спасла Терри в тот день. Но в итоге пострадала сама Сюзанна. И ее мать страдала сейчас вместе с ней. Элеонора сотни раз твердила себе, что происшедшее – всего лишь несчастный случай, что никто не виноват в том, что случилось. И умом она понимала это, но в глубине души чувствовала себя виноватой. Ведь своим мужественным поступком Сюзанна избавила от страданий не только Терри, но и ее. И она, Элеонора, теперь тоже была в долгу перед этой хрупкой золотоволосой девушкой, пожертвовавшей всем ради ее сына. В долгу, который ни она, ни Терри никогда не смогут оплатить. Но она была в долгу не только перед Сюзанной, но и перед стоящей сейчас позади инвалидной коляски женщиной, в глазах которой навсегда застыли тревога, печаль и боль. Потому что она приняла на себя тот груз, который предназначался ей, Элеоноре. Потому что если бы не ее дочь, то сегодня Терри сидел бы в инвалидной коляске, и не эта женщина, а сама Элеонора стояла бы позади нее. И это на дне ее глаз плескалась бы вечная грусть, а сердце сжималось бы от боли бессилия при виде страданий сына. Но то, что сделала Сюзанна, изменило все. Ее поступок навсегда связал их оковами долга и вины, разбить которые могла лишь сама Сюзанна.

«Господи, как же сложна наша жизнь. Как много в ней зависит от случайного стечения обстоятельств. И ничего не исправить. Ничего не изменить».

– Что-нибудь случилось, мисс Бейкер? – дрожащий голосок Сюзанны ворвался в ее мысли, вернув на землю. – Что-нибудь… – она споткнулась и нервно сглотнула. – Что-нибудь с Терри? – с видимым усилием закончила девушка.

– Нет. Все в порядке, Сюзанна. Не волнуйся. Просто я получила письмо от Терри. Он просит, чтобы я показала его тебе.

– Письмо, – чуть слышно прошептала Сюзанна. – Господи, наконец-то! Я… Я так переживала.

– С ним все в порядке, – успокаивающе улыбнулась Элеонора. – Держи, – она протянула ей листок. – Я, пожалуй, пойду. Мне пора на репетицию. До свидания, миссис Марлоу. До свидания, Сюзанна.

– До свидания, – ответила миссис Марлоу.

Элеонора быстро направилась прочь.

– До свидания, – прошептала Сюзанна, глядя ей вслед.

Она всего несколько раз видела Элеонору Бейкер, причем большей частью на сцене, а разговаривали они и того меньше. И, тем не менее, всякий раз, когда они сталкивались, у девушки возникало ощущение, что она не нравится матери Терри, хотя та всегда была безукоризненно вежлива. Сюзанна перевела взгляд на письмо, лежащее на коленях, и осторожно, словно боясь, что от ее прикосновения оно растает в воздухе, подобно миражу, взяла его в руки.

– С тобой все хорошо, милая? – встревоженный голос матери привел ее в чувство.

Сюзанна обернулась, встретившись глазами с ее обеспокоенным взглядом, и слабо кивнула.

– Да, мама. Все в порядке. Отвези меня в парк, пожалуйста.

– Конечно, дорогая, – вздохнула миссис Марлоу, и они направились вдоль улицы.

Элеонора вошла в театр и быстро поднялась к себе, попутно обмениваясь приветствиями и улыбками с попадающимися навстречу знакомыми. Оказавшись в гримерной, она быстро переоделась в приготовленный еще вечером костюм и, сев к зеркалу, принялась накладывать грим, но перед ее мысленным взором все еще стоял чуть грустный и почти детский образ Сюзанны Марлоу. Элеонора нахмурилась и тряхнула головой, пытаясь прогнать его, но ничего не получилось. Женщина с досадой вздохнула и тут же ощутила легкий укол вины.

Она всегда неплохо относилась к Сюзанне, впрочем, как и к остальным молоденьким актрисам, которым помогала советом, не ревновала к славе, не соперничала из-за ролей. Но так было до несчастного случая. До того, как ее сын объявил о своей помолвке с этой полудевушкой-полуребенком. Элеонора искренне пыталась убедить себя, что то, что она испытывает – всего лишь обычная материнская ревность, что ее сын уже вырос и вправе сам решать, что делать со своей жизнью. Она твердила себе это десятки, сотни, тысячи раз, но ничего не могла с собой поделать. Ее не оставляло ощущение, что Терри совершил ужасную ошибку. И виновата в этом была она, Сюзанна Марлоу, которая встала между ее сыном и Кенди. Девушка, которая заставила его расстаться с Кенди. Девушка, которая спасла ему жизнь.

«Господи, Элеонора, как ты можешь так думать?! – в который раз мысленно отчитала она себя, нервно припудривая лицо. – Сюзанна спасла жизнь твоему сыну. Как бы там ни было, но она действительно спасла его, и ты в долгу перед ней. Этого не изменишь, как бы тебе ни хотелось! – холодно и настойчиво твердил разум. – Ты должна быть, по меньшей мере, благодарна ей».

«Но она сделала его несчастным, – грустно прошептало неугомонное сердце. – Она разлучила его с любимой женщиной. Пусть ненамеренно, но ее поступок заставил Терри отказаться от той медсестры. А ведь он любит Кенди. Он все еще любит ее. И в то же время чувство долга и благодарности не позволит ему бросить Сюзанну, это очевидно. Именно поэтому он ушел на фронт. Чтобы вырваться из ловушки, которую устроила ему судьба. Вот только на этот раз свобода может стоить ему жизни. И виновата в этом Сюзанна Марлоу. Девушка, которая спасла ему жизни… и отняла ее. Она разбила ему сердце, уничтожила надежду на счастье. Твой сын несчастен по ее вине. Поэтому ты не сможешь полюбить ее, как бы ты ни старалась».

Громкий стук в дверь вырвал ее из состояния задумчивости.

– Элеонора, репетиция начинается. Ждем только тебя, – донесся из-за двери приглушенный голос главы труппы.

– Уже иду, – отозвалась Элеонора.

Поправив прическу, она встала и, в последний раз окинув взглядом свое отражение в зеркале, вышла из гримерной.

– Сюзи, девочка моя, может быть, ты чего-нибудь хочешь? – обеспокоенно спросила миссис Марлоу, останавливая коляску рядом с одной из парковых скамеек, откуда открывался великолепный вид на залив.

Сюзанна подавила вздох, опасаясь, что он будет неверно истолкован как признак усталости, и отвернулась.

– Нет, мама, я ничего не хочу.

– Но… Ты выглядишь такой усталой.

– Со мной все в порядке, мама, – тихо, но твердо перебила ее девушка. – Я хочу побыть одна. Пожалуйста, – добавила она чуть мягче.

– Конечно, милая. Я пойду немного прогуляюсь.

– Иди.

Миссис Марлоу хотела сказать еще что-то, но передумала и, встревоженно взглянув на дочь, медленно пошла вдоль аллеи. Несколько секунд Сюзанна смотрела ей вслед, а затем развернула письмо, которое все это время держала в руках. Быстро пробежав его глазами, она аккуратно свернула листок и, устремив взгляд на искрящуюся в лучах солнца гладь озера, вздохнула. Письмо было коротким, сухим и… каким-то отстраненным.

«Таким же, как и Терри. Как же невыносимо далек он стал. Почему? Неужели из-за нее? Из-за того, что ему пришлось расстаться с ней? Неужели именно поэтому он ушел на войну?! – думала она, нервно покусывая нижнюю губку и чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. – Из-за нее. Все из-за нее. Он всегда все делал только ради нее. Но почему? Почему?!! Почему она?! За что он так любит ее и почему не может полюбить меня?! Господи, да что же это такое?! За что мне все это?»

– Вы его любите, не так ли? – дребезжащий старческий голос неожиданно ворвался ее мысли, вернув на землю.

– Что? – Сюзанна вздрогнула и обернулась.

На другом конце скамьи, рядом с которой стояло ее кресло, сидел старичок. Хотя июнь был очень теплым, он зябко кутался в просторный темный плащ, отчего казался еще более старым, чем, может быть, был на самом деле. Его лицо было почти полностью скрыто широким шерстяным шарфом, из-под которого выбивались прядки белых, как снег, волос.

– Вы его любите? – повторил старичок дребезжащим голосом.

– Кого? – ошеломленно переспросила Сюзанна.