Когда настанет время возмездия

— Не пытайся меня настроить против него, — твёрдо цежу я, ощущая себя так, словно Елай только что содрал пластырь с кровоточащей мозоли.

Словно сам Елай и является той неудобной туфлёй, которая никак не даёт покоя. И это правда, с тех пор, как он появился в нашей жизни, я то и дело остаюсь в не самом лучшем положении.

Елай оставляет моё предупреждение проигнорированным, он отталкивается от дерева и сокращает расстояние между нами на два шага. Пока он идёт, его глаза поблёскивают заинтересованностью, словно он вот-вот доберётся до сути чего-то очень важного.

— Так ты ответишь? Почему именно Алек решает, что тебе делать?

Его взгляд точно пробирается под кожу. Становится неуютно, тяжело сглатываю и переминаюсь с ноги на ногу. Елай видит лёгкое замешательство, заставляющее меня начать нервничать, и на его губах вновь расплывается довольная ухмылка. Я не знаю, как опровергнуть его заявление, во мне поднимается странная буря противоречий. Хочется защищаться, сказать, что сама принимаю все решения, но этот подлец тут же зацепиться за слова. Он любит раскрывать ложь. Особенно, когда эта ложь самой себе.

— Ты не слабее его, Лена, — зачем-то говорит Елай, и я мгновенно ощетиниваюсь.

Пытаюсь оставлять свой голос хладнокровным.

— Чего ты хочешь добиться?

— Ты должна прекратить играть роль беззащитной жертвы. Алек с тебя глаз не спускает, потому что думает, что ты самое уязвимое звено, — на этот раз Елай не пытается меня спровоцировать, он говорит открыто, снова просто констатируя факт. — Готов поспорить, что он тебя даже не пустит на базу Виктора со всеми.

Ну, всё, с меня становится достаточно. Елай откровенно подливает масла в огонь, потому что видит, как меня это цепляет. Видит, чего опасаюсь и что это всё ужасно тяготит меня. Ещё немного, и он добьётся желаемого. Пытаясь выглядеть безразличной, качаю головой.

— Это уже не твои проблемы, Елай.

Тут же намереваюсь развернуться и пойти обратно к дому, как он выдаёт:

— Поспорим?

Я торможу.

— Что? — не понимаю его.

— Что ты сильнее того, что о себе думаешь.

Хмурюсь и, вовсе впав в замешательство его намерений, мотаю головой.

— Знаешь… — собираюсь закончить этот разговор, но резко осекаюсь.

Я вижу дерзкую ухмылку, прямо перед тем, как мортэм крутится в его пальцах, а в следующую секунду он уже в воздухе.

Летит.

В меня.

Я даже не успеваю подумать, просто понимаю, что сижу на корточках, вжав голову в плечи. Сзади меня раздаётся брякающий звук удара. Пару мгновений мои глаза видят только ухмылку на губах Елая. Сердце гулко тарабанит в груди. Он выдаёт едва заметное пожатия плечами и выражение лица, застывшее в притворной неловкости, как бы говоря «оно получилось случайно». Когда я ошеломлённо поворачиваю голову, чтобы увидеть мортэм, до меня ещё даже не успевает дойти осознание, что тот не воткнут в дерево, а лежит на снегу в собранном состоянии, как уже слышится зловещее рычание.

Алек.

— Упс, — выдаёт Елай, совсем не тем голосом, что выражает сожаление. Потому что сожалеет он не о том, что запульнул в меня мортэмом. Хотя и в собранном состоянии, что не слишком то меняет суть дела. А совершенно о другом: — Забыл убедиться, что блондинчик не смотрит.

Ну, это уже слишком, по крайне мере, для Алека точно. Но он не успевает сорваться. Внезапно с двух сторон появляются Марко с Дамьяном, ловко перехватывая его на полпути к Елаю. Он пытается вырваться, глаза затоплены неоново жёлтым свечением, пугающим такой интенсивностью даже меня.

— Не смей. К ней. Приближаться. — Цедит Алек сквозь зубы. — Никогда. Понял?

Я с трудом сглатываю, во все глаза глядя то на него, то на Елая, пока медленно поднимаюсь на ноги.

Елай почему-то не выглядит больше улыбающимся, хотя и точно не напуган тем, что Алек изо всех сил пытается добраться до него, чтобы разорвать на кусочки. Марко оттягивает его назад, Дамьян встаёт перед ним, чтобы у него не было ни единой возможности прорваться.

— Я, конечно, не идеален, но не больной на всю голову, чтобы рисковать чьей-то жизнью, — говорит Елай мне, словно мнение Алека его совсем не волнует.

Хотя это и так.

И в это же мгновение я слышу громкое ругательство, прямо перед тем как перед глаза пролетает Алек, он сбивает Елая с ног и прижимает его к дереву, держа за грудки.

Воцаряется густая, звенящая тишина. Ни Елай, ни Алек ничего не говорят, просто смотрят друг другу в глаза, и оба непередаваемо упрямы. Елай не боится, а Алек и не пытается напугать. Он хочет его уничтожить.

— И что же мешает? — спрашивает Елай, думая о том же, что и я.

Алек не спешит отвечать, продолжая взирать на Елая этим диким, сдирающим кожу взглядом. Его ноздри раздуваются от тяжёлого, но мерного дыхания, Алек не разъярён, нет. Я слишком хорошо его знаю, чтобы понять, что он его испытывает. Они точно общаются взглядами, а потом Елай заговаривает сам.

— Ты знаешь, что я ей ничего не сделаю, — звучит так, будто это продолжение их мысленного разговора. — И тебя это дико раздражает, не так ли?

Алек молчит, он даже не моргает, лишь сильнее сжимает ткань его куртки и вдавливает в дерево, и тогда Елай издаёт язвительный смешок, убеждённый, что попал в точку.

— О, ты просто взбешён, что никак не можешь понять, что мне от неё надо.

Мне хочется вмешаться, попросить Алека отпустить его, но вся эта ситуация уже приняла такие обороты, что боюсь, что любая поддержка Елая только усугубит всё до единого. Марко с Дамьяном тоже не в помощь. Если младший брат и колеблется, стоя в полной готовности броситься что-то делать, то Марко лишь сосредоточено наблюдает за ними, но не для того, чтобы кому-то из них помогать в случае чего. Его хмурый вид, скорее, подсказывает, что ему так же невыносимо неведение, и он желает, чтобы всё наконец прояснилось.

Но нужно ли это Алеку? Сомневаюсь, по его горящим ненавистью глазам, взирающим только на Елая, ясно лишь одно — ему без разницы, что скрывает тот, он просто хочет от него избавиться.

— Заруби себе не носу, это был последний раз, — низким, вкрадчивым голосом говорит Алек, от которого у меня мурашки скребутся по коже. — Играй в свои игры с кем-нибудь другим. Ещё раз выкинешь что-то подобное, я даже ни на секунду не посмотрю на то, что ты можешь быть хоть каплю полезен, — продолжает цедить он так холодно, что у меня в груди всё теснится, когда понимаю, что Алек нереально серьёзен. Он убьёт его. — Я предупредил.

Алек отбрасывает от себя Елая, словно он ему омерзителен, не спуская с него такого же презрительного взгляда, а я в этот же момент ощущаю, как облегчение накрывает мощнейшей волной, что мгновенно слабеет всё тело. Я пытаюсь сообразить, как повести себя в этой ситуации, но пока думаю, Алек разворачивается и просто уходит.

Ни разу не глянув в мою сторону.

Словно меня здесь и нет.

Это подшатывает ещё сильнее. Почти нокаут.

Взгляд ненароком встречается с тёмными глазами Николь, в них нет ничего кроме явственной, едва ли не ощутимой неприязни. За Алека. Но это совсем не ревность, нет. Потом вижу глаза Марко, Дамьяна, — и все они смотрят на меня так, словно это я та самая, кто открыл ворота троянскому коню.