Когда под ногами хрустит империя

Он слегка вскинул голову. При удивительно неподвижном лице и слишком глубоком взгляде он поразительно умел показать отношение к тому, что слышит. Сейчас было похоже, что услышанное вполне его удовлетворило.

– Возможно, это и наивность, герцогиня, но без подобных устремлений нет смысла даже и пытаться. Вы согласны?

– Я? Да. Конечно.

– Я хотел попросить вас присутствовать на коронации в том же наряде, что и сегодня.

– Ваше высочество… Конечно, я так сделаю, раз вы желаете. Если я вообще смогу присутствовать на коронации.

– Почему же вдруг не сможете?

– Боюсь, герцог… Сегодня вечером он наверняка… выразит мне всё своё отношение к моему поведению, и тогда от меня… подозреваю, мало что хорошего останется.

Усмешка едва тронула губы его высочества.

– Я с ним поговорю.

Мягко выведя Киру из танца, он отвёл её к одному из фуршетных столов в соседней зале и, слегка наклонив голову, ушёл.

Она ненадолго осталась одна. Вздрагивающей рукой подняла с подноса бокал с вином, посмотрела на него и поставила обратно, после чего взяла бокал с водой. Пожалуй, алкоголь ей пить не стоит, а то ещё сорвётся и поссорится с кем-нибудь. Напряжение постепенно отпускало её, но не до конца. Подошедший Хильвуд корректно предложил принести ей фуршетный поднос. Так Кира узнала, что здесь, оказывается, в ходу устойчиво держащиеся в воздухе подставки, на которые можно было ставить свой бокал и тарелочки с закусками. Перемещали подставки с места на место без особого труда – стоило зажать две панели по краям, как антигравитационный столик превращался в обычный поднос. Но стоило отпустить панели, как подставка моментально стабилизировалась в пространстве параллельно полу, и на ней можно было, по идее, даже сидеть, как на табурете.

А ещё через несколько минут к Кире подошёл Кенред. Обменялся с Хильвудом доброжелательным кивком и спровадил чуть ли не одним жестом. С полным осознанием своего на это права.

Не торопясь выбрал бокал вина, взял тарталетку.

– Ты пробовала канапе с фруктами?

– Ещё нет.

– Хочешь?

– Пока нет, спасибо.

– М-м… – Он повернулся спиной к столу, отпил вина и принялся осторожно катать ножку бокала между ладонями, да так, что ни единой капли вина не выплёскивалось. На Киру он всё так же не смотрел. И заговорил далеко не сразу. – Мда… Признаюсь – ты выиграла. Кто тебя вообще надоумил? Я был уверен, что твоя горничная встанет стеной и просто не позволит тебе выкинуть что-либо подобное.

– Она и встала.

– Ты её переубедила?

– Видимо.

Кенред кивнул, будто в его логических выкладках всё вернулось на свои места.

– Понятно. Ну что ж… Ладно. Тебе объяснили, что собой представляет коронация?

– Церемониймейстер говорил.

– Хорошо. Напомню: нам предстоит шествие по двум главным проспектам Меттены. Мы с тобой это шествие возглавляем, за нами будет следовать вся высшая имперская знать. Потом на ступенях храма мы расходимся по краям прохода и ждём, когда прибудут их высочества. Потом следом за ними входим в храм и занимаем свои места. Дальше тебе подскажут.

– Странно, что принца по-прежнему зовут принцем. Ведь его отец уже скончался.

– Меллгрей станет императором в момент коронации. До того он остаётся наследником престола.

– Понятно.

Кенред помолчал, потом искоса взглянул на Киру. И продолжил:

– На следующий день после коронации тебе нужно будет обязательно посетить императрицу. И на этот раз – пожалуйста – в нормальном наряде. Она предложит тебе место своей придворной дамы – исключительно жест вежливости. Ты можешь отказаться, но обязательно сделай это очень вежливо.

– Мне нужно будет остаться в столице, или я вернусь в Ярим?

– Мы это обсудим позже. – Он осушил бокал и покрутил его в пальцах уже намного смелее. Но не уронил. – Нам вообще стоило бы сесть и всё как следует обсудить… Как-нибудь на днях.

– Мою манеру одеваться?

– Дело совсем не в манере одеваться. Она – лишь следствие. Ну, сейчас в любом случае не время… Давай-ка я представлю тебя герцогу Альдахаре, и покончим с этим.

– Он здесь?! – охнула Кира. Даже вздрогнула.

– Разумеется. Будь с ним сдержанной и не торопись улыбаться. Ты ведь понимаешь? Вежливость и холодность. – И после короткой паузы добавил. – Уверен, ты отлично справишься и с такой задачей. Больше никогда не поверю, будто ты боишься общества и не представляешь, как себя вести.

Кира напряглась, но ненадолго. Герцог Альдахара, похоже, и сам ощущал себя неловко. Заметно было, как публика держится от него в стороне, а если поодиночке и подходит пообщаться, то как-то отстранённо и как бы ни о чём. Лишь обозначает любезность. На Киру этот немолодой герцог взглянул с недоумением и лёгким отвращением, словно на очередное демонстративное унижение, но поприветствовал сдержанно. Она ему задумчиво улыбнулась, лишь уповая, что у неё получилось сделать это именно так, как хотелось – как снайпер может улыбнуться жертве в прицел винтовки. Она была уверена, что история противостояния Альдахары и Кенреда далеко не окончена, но, разумеется, собиралась держать свои соображения при себе.

40

Когда Кира была маленькой девочкой, она ярко воображала себе всякие пафосные церемонии – и то, как смотрит на них со стороны, и то, как участвует – и упивалась своими фантазиями. На деле всё оказалось намного сложнее и, уж конечно, совсем не так приятно, как можно было подумать. Во-первых, поверх белого мундира на неё надели длинную тяжёлую парчовую мантию, а во вторых, на плечи возложили увесистую золотую цепь с имперскими знаками – изображениями двустороннего ключа и венца. Всё это предстояло тащить на себе не один километр, и Кира слегка приуныла. «Тяготы и лишения военной службы, – подумала она. – Ну да»…

Уже встав под аркой, откуда следовало начинать путь, она расслышала, как за её спиной вполголоса переговариваются дамы. И вдруг осознала, что ей предстоит возглавить женскую половину процессии вовсе не потому, что она – супруга канцлера. Оказывается, все ждали, что это место займёт то ли старшая фрейлина её высочества, то ли какая-то её родственница, но Меллгрей лично распорядился насчёт Киры, и никто не понимал, почему. Обсуждали, что, видимо, он так привязан к своему канцлеру, что уж не знает, как выказать ему милость. Высокопоставленные дамы шёпотом делились предположениями, что, раз всё так, значит, война предстоит долгая и опасная, и будущий император это чувствует. Они высказывались – и голоса их, тихие, как дуновение ветра, вовсе замирали от страха и смятения перед лицом будущего.

А у Киры именно теперь появилось подозрение, что Меллгрей и в самом деле запомнил о той услуге, которую она ему оказала. Что его «Поверьте, я этого не забуду» было самым что ни на есть настоящим.

Она постаралась выбросить эту мысль из головы. Хуже нет, чем раздразнить аппетит, а потом вдруг понять, что очередных милостей не будет. Да, собственно, принц уже сделал для неё всё что мог. Эта его снисходительная реакция на вызывающее нарушение этикета, этот открывающий бал танец, эта роль на церемонии коронации должна была решить все основные проблемы Киры с высшим светом. Если будущим император принял её, то как сможет имперская аристократия её чураться? Меллгрей не оставил им такой возможности.

И о большем она даже просить не вправе. Всё остальное уже придётся выдирать из стальных челюстей судьбы собственными руками.

Это вполне справедливо. Вот только ей ни на черта не сдался этот их высший свет. В гробу она его видела в симпатичной обуви. Однако тут никто не услышит и просто не поймёт её нежелания. Какое оно имеет значение? Её сделали частью высшего света. Придётся его возлюбить.

По любезному приглашению одного из распорядителей Кира шагнула из-под арки под солнечные лучи, и дамы последовали за ней, шурша шелками юбок и мантий. Вести их самой ей пришлось недолго – вскоре женская процессия встретилась с мужской и слилась с нею, а Кира положила ладонь на руку Кенреда, которую он ей предложил.