Когда пришла чума

Проверив наличие воздуха в баллонах, надел АСВ и сверился с датчиками. Возле основного входа норма, и по температуре, и по загазованности. Можно заходить.

В этот момент появился Шалимов, а за ним прибежали Петров и Шумов. Они сообщили, что в жилых отсеках нет Коли и Нины Селивановой, а все остальные на месте.

Как и ожидалось, желание первым войти в опасную зону никто не изъявил. Мужички мялись и переглядывались, а время уходило. Поэтому я связался с отсеком управления, услышал от Андрея Ивановича, что воздуховоды он перекрыл, а загазованность в районе крематория усиливается, и приказал мастерам открыть дверь.

Первое, что я сделал, когда оказался на первом уровне, который медленно наполнялся дымом, включил мощный фонарь и освободил собак. Наши лайки, Найда и подаренный ненцами Феликс, вели себя беспокойно и сразу помчались к лестнице. Чуют собаки, где безопасно, ибо животные умные.

Пришлось постучать в дверь, чтобы мужики пропустили собак, а заодно я увидел, что они времени даром не теряли и принесли пожарные костюмы, огнетушители и еще три АСВ-2. Хоть какая-то с них польза.

Далее, когда дверь снова закрылась, освещая дорогу фонарем, я направился к крематорию. Дыма становилось все больше, и стал чувствоваться запах паленой электропроводки. Где-то произошло замыкание. Отсюда дым и возгорание. Но где именно? Я двинулся дальше и обнаружил, что двери открыты и горит Колина бытовка. Внутри языки пламени, которые пытались выбраться на оперативный простор, но пока не получалось, ибо пол бетонный и гореть вроде бы нечему. Все-таки место такое, мусоросжигательная печь рядом, поэтому меры безопасности соблюдались.

Разведка проведена. Следующий шаг – тушение, и я позвал на помощь мужиков, а то сам не справлюсь.

Гасить огонь водой не рискнули и решили работать огнетушителями, углекислотными и порошковыми. Благо, их много. После чего, оставив на лестнице Петрова, я взял Шумова и Шалимова, которые надели АСВ-2 и огнеупорные костюмы, прихватил пару огнетушителей и повел пожарную партию.

Все сделали на удивление быстро, и можно было порадоваться. Но у нас первые потери. На полу бытовки обнаружили Колю и рядом Нину. Видимо, они спали. Электричество замкнуло, проводка заискрила, освещение выключилось, и помещение быстро затянуло дымом. Они стали задыхаться, проснулись и попытались выбраться. Однако не вышло. До двери любовники добрались и даже смогли ее приоткрыть, а затем свежий воздух инициировал пожар, и они сгорели.

Что тут скажешь? В двух семьях горе, а колонисты стали бояться техники и электричества. Хотя причину замыкания потом нашли и определили, что Коля сам виноват. Самостоятельно себе дополнительную розетку сделал, тяп-ляп, и в итоге за это поплатился.

Такие вот у нас дела. Невеселые.

51

Один день сменялся другим, и мы благополучно дожили до лета. Больше у нас ничего не горело и не взрывалось. Ехэр Вара пропал, два месяца уже его не видели, и вокруг на много километров ни одного человека. Как говорится - тишь, гладь и божья благодать. Да и в радиоэфире пока ничего интересно. Как жители Шойны шведских пиратов отбили, а колгуевские островитяне при помощи группы спецназовцев Северного флота из Индиги высадились на пустую американскую АПЛ, с которой непонятно куда делся экипаж, так ничего и не происходило. Вернее, происходило, поскольку жизнь не стоит на месте, и какие-то события есть, но в эфир об этом не сообщали.

Снова уцелевшие люди затаились и, на это имелись причины. Ведь кто-то их услышит и может к ним добраться, на морском судне, на летательном аппарате или вообще пешком. А зачем крепким общинам, которые смогли пережить зиму, лишние рты, особенно в полярных широтах, где с продовольствием проблемы? Рыбка, конечно, в океанах, морях и реках есть, да и животные с птицами какие-то имеются. Вот только ты попробуй, не имея навыков, с ограниченными запасами топлива и боеприпасов, наладить промысел. На это не всякий способен, тем более что в каждом уцелевшем поселке свои иждивенцы, старики, женщины и дети.

Короче говоря, пока было время, и нас никто не дергал, мы решили немного активизироваться. Во-первых, стали выпускать из бункера женщин и детей, пусть свежим воздухом подышат и ноги разомнут. Во-вторых, начали организовывать моторизованные разведрейды по окрестностям, радиусом двадцать-тридцать километров. А в-третьих, выкатили из ангара один вертолет, и приступили к практическим тренировкам. Но делали это крайне осторожно. Поэтому летали не далеко и преимущественно на юг. Проходили над Тиманским кряжем, а затем разворачивались и выходили на Сулу, которая служила нам надежным ориентиром.

За три недели совершили девять полетов и дядька своего добился. Он сделал из меня пилота. Разумеется, неопытного. Но взлет, управление и посадку я освоил. Так что, если прижмет, «восьмерку» подниму и полечу, куда нужно. А то живем в такое время, что неизвестно, как завтра дела пойдут. Ведь может так случиться, что снова придется бежать. Исключать такой вариант нельзя. И если драпать, то лучше на вертолете. Так быстрее, надежней и безопасней.

Впрочем, вскоре полеты прекратили, потому что во время последнего в верховьях реки Тобыш, всего в двадцати пяти километрах от бункера, заметили группу вооруженных людей. Примерно сотня человек, мужчины и женщины, а с ними полтора десятка лошадей. Кто они, откуда и куда идут? Мы это выяснять не собирались. Ну его нах, как говорится. И когда они нас заметили, а потом стали махать руками и что-то кричать, я набрал высоту и начал уходить в сторону. Кстати, правильно сделал. У кого-то из беженцев не выдержали нервы и нам вслед дали длинную пулеметную очередь. Но вертолет она не достала и, вернувшись в бункер, в авральном порядке мы снова спрятали технику, в очередной раз замаскировали подходы и затаились.

Сидели в убежище три недели и следующим заметным событием, которое произошло в нашем обществе, стало рождение очередного ребенка. Людмила подарила Андрею Ивановичу крепкого карапуза, которого назвали Владимир, и он расщедрился, распорядился вытащить из кладовых все самое лучшее, накрыть столы и устроить пирушку.

Отгуляли хорошо. Выпили, закусили, потанцевали, и настроение у колонистов было хорошее. При этом я не пил. Ждал, что случится какая-нибудь бяка. Однако обошлось без происшествий. А на следующий день по этому поводу хотел устроить выходной и выбраться наверх. Но к нам пожаловали гости, Ехэр Вара и его отец. Выглядели они встревоженными, нервничали и постоянно оглядывались, словно опасались преследования. Поэтому мы запустили их сразу и сходу перешли к делу, без чая с конфетами, долгих приветствий и вопросов за жизнь.

– Беда! – присаживаясь за стол и рукавом утирая с лица едкий пот, выдохнул Павел Вара.

– Что случилось? – спросил Андрей Иванович, а я обратил внимание на то, что Ехэр постоянно морщится и прикладывает к левому боку руку.

Старший ненец ответил:

– С юга беженцы идут. Несколько групп. В каждой от ста до трехсот человек.

– Ну и что? – дядька пожал плечами. – В прошлом году тоже беженцы шли.

– Эти другие, - Вара покачал головой и пояснил. – Злые и агрессивные. Оружия много и они ищут не спасения, а добычу. На юге пока опасно, вот они в наши края и пришли. Мы пленного взяли, так он говорит, что бандиты припасов наберут и уйдут к Печоре. Там зимовать станут.

– Выходит, вы с ними уже столкнулись?

– Да. Три дня назад. Они на наше стадо вышли, и стали оленей стрелять. Тридцать голов перебили. Люди хотели вмешаться, но их из автоматов в капусту покрошили. А потом бандиты к фактории подступили, и нам пришлось уйти. Что было под рукой, схватили и бежать. Они погоню организовали, однако наши охотники троих подстрелили, а Ехэр пленника захватил. Так что бандиты отстали. Но это временно. Наверняка, попытаются нас отыскать.

– И что теперь?

Павел Вара тяжело вздохнул и сказал:

– Помощи у тебя хотим попросить, Иваныч. В соседние поселки гонцов послали, может, помогут. Однако главная надежда на тебя.

– Оружие нужно? – Андрей Иванович понял, ради чего примчались ненцы.

– Так, - согласился старик.

– Сколько?

– Нам бы два десятка стволов, а еще гранат и боеприпасов побольше.

– Надеетесь факторию отбить?

– Сил для этого нет. Нас слишком мало. Мужиков четыре десятка соберем, охотники они неплохие, но в армии почти никто не служил. Ненцев в армию не брали, мы вымирающим народом считались. Хотя в фактории не только наш народ проживал, русские тоже были.