Когда развеются миражи

Повернув хромированную ручку крана, она подняла лицо и закрыла глаза, позволяя «тропическому» душу обрушивать на нее горячие водяные струи.

Из-за шума воды девушка не услышала, как в ванной комнате открылась и захлопнулась дверь, которую она не стала запирать на защелку. Просто прохладный воздух вдруг коснулся обнаженного тела. Юля вздрогнула и, обхватив себя за плечи руками, собралась обернуться, но сделать этого не успела. Сильные руки притянули ее к себе. Спиной она уткнулась в его широкую грудь, его ноги коснулись ее ног.

– Не хочу больше ждать, – прорычал он, захватив губами мочку уха.

Шарапова беспомощно ахнула и закрыла глаза. Ее руки, прикрывающие грудь, безвольно опустились. Наклонившись, Матвей коснулся губами ее нежной шеи, проложил дорожку к углублению ключицы и неторопливо слизал капельки влаги на безупречном атласе кожи. А ладони его заскользили вниз и переплелись с ее пальцами.

Он так резко развернул ее к себе, что девушка, не сдержавшись, приглушенно вскрикнула. Прижавшись к стене, несколько бесконечно долгих секунд широко распахнутыми глазами она вбирала взглядом все изгибы и бугристости его тела. Капельки воды стекали по смуглой коже, теряясь в темной поросли волос на груди и убегали вниз, куда Шарапова не осмеливалась перевести взгляд.

Матвей оперся руками о кафель и, склонившись, прильнул к ее губам страстным, неистовым поцелуем, который неожиданно заканчивался, потом начинался снова.

Наконец Юлька, оттолкнувшись от стены, прижалась к нему и, обвив руками шею, ответила на поцелуи, более того, ее губы заскользили по его шее, где судорожно ходил кадык, потом опустились к груди.

Сердце глухо стучало в груди мужчины, и прерывистое, хрипловатое дыхание вырывалось из горла. Он позволял девушке ласкать себя, хоть и чувствовал, выдержка изменяет ему. Ее нерешительные, робкие и бесконечно нежные прикосновения заставляли содрогаться от невыносимого, почти мучительного наслаждения. В ее несмелых ласках не было ничего изощренного или необычного, но это были ее прикосновения. Во всем была она, Юля Шарапова, та таинственная девушка, о которой он столько мечтал и не смог забыть даже спустя шесть лет.

Погрузив пятерню в ее мокрые волосы, струившиеся вдоль спины, он заставил Юлю выпрямиться и снова прижался к губам обжигающим поцелуем. Матвей дотронулся рукой до высокой груди. Провел по ней ладонью, словно невзначай задевая сосок, и почувствовал, как напряглось ее тело. Мысленно усмехнувшись, сжал его между пальцами.

Юльке вдруг показалось, что в нее вонзилось множество невидимых стрел, таким острым и сладким было удовольствие, пронзившее ее, когда Матвей коснулся груди.

Почувствовав, что задыхается, она с трудом оторвалась от его губ и стала хватать ртом воздух, уткнувшись в его плечо. А губы Матвея приникли к ее шее, а потом двинулись вниз…

Когда его губы захватили ее сосок, как бы пробуя на вкус, Юлька слабо вскрикнула и стала сползать по стенке. Ноги не держали. И она упала бы, если бы мужчина не подхватил ее и не прижал к себе.

– Пойдем отсюда! – шепнул он.

Юлька смогла лишь покачать головой.

– Я не могу… Не хочу… Давай здесь… – ее прерывистый шепот был ему ответом.

Сейчас ей хотелось только одно – почувствовать его внутри себя.

И Гончаров исполнил желание.

Мужчина чуть приподнял ее, заставляя обхватить его ногами, и прижал к стене. Матвей вошел в нее одним мощным движением, и мир вокруг перестал существовать, взорвавшись мириадами огней.

Юлька, кажется, кричала от удовольствия, беспрестанно повторяя его имя и царапая спину, но, находясь за пределами реальности, утопая в океане наслаждения, не замечала этого.

Каждый раз, когда Матвей погружался в нее, казалось, она не выдержит больше, умрет. И вместе с тем понимала, что умрет и в том случае, если он ее отпустит…

Девушка то извивалась в его руках, то замирала, уткнувшись лицом в его шею.

Кольца на его пальцах больно впивались в кожу, и это, кажется, было единственным, что связывало девушку с реальностью. В какой-то момент открыв глаза, она увидела лицо Матвея, искаженное судорогами удовольствия. Он смотрел прямо ей в глаза, но как будто ничего не видел. Гончаров все сильнее прижимал ее к стене душевой кабины, темп его движений ускорялся.

Юлька поняла, что сейчас должно произойти, и очередная волна удовольствия прокатилась по ее телу. Закрыв глаза, она прижалась к нему сильнее и почувствовала, как от непередаваемого удовлетворения содрогается его тело.

Гончаров покачнулся, и, чтобы не упасть, ему пришлось отпустить девушку и опереться руками о кафель. Он прижал ее к стене и уткнулся лицом в мокрые волосы.

Сердце гулко стучало в груди, дыхание не желало выравниваться, но все же он сразу уловил мелкую дрожь, прошедшую по телу Юли, и то, как она невольно поежилась. Вода больше не текла, а он, если честно, не мог вспомнить, кто и когда ее выключил.

Отстранившись, он заглянул ей в лицо и увидел, как на щеках дрожат длинные ресницы. Острая необходимость увидеть ее глаза охватила его. Гончаров нежно провел ладонью по ее щеке и приподнял двумя пальцами подбородок. Ее ресницы встрепенулись, открывая темные, таинственно мерцающие глаза. Мужчина смотрел в них и не мог отвести взгляд.

– Матвей! – он не сразу понял, что она зовет его.

Опустив взгляд ниже, наткнулся на ее полные, красиво очерченные губы.

Гончаров медленно провел по ним пальцем, желание целовать и любить ее снова, словно вспыхнувший уголек, зародилось в глубине его естества.

Мужчина склонился к ней и хотел коснуться губ, но внезапно на них обрушились струи холодной воды. Ее смех, тихий и хрипловатый, нежный и безумно чувственный вернул его к действительности.

Быстрым движением он завернул кран и, подхватив ее на руки, вынес из душевой кабины. По дороге в комнату Юлька стянула с крючка большое полотенце и прижала к груди.

В комнате царил полумрак, который рассеивал лишь свет из прихожей.

Он опустил Шарапову на диван и, склонившись, легко коснулся губами ее ушка.

– Ты побудешь без меня минутку?

В ответ она смогла лишь кивнуть.

Он снова ушел в ванную, а Юля, завернувшись в плед, стала вытирать полотенцем мокрые волосы.

Пальцы медленно перебирали пряди, а взгляд, не мигая, был устремлен к окну, не занавешенному шторами.

То, что произошло в ванной комнате, потрясло и ошеломило, обезоружило и обескуражило. Это и отдаленно не походило на тот ее первый раз. Она и представить не могла, что удовольствие от физической близости может быть таким сильным, даже не предполагала, что способна его испытать. И уж тем более не ожидала, что человеком, который подарит ей такое наслаждение, станет Матвей Гончаров. Ведь все эти годы она пыталась сбежать от него, а сейчас уже не хотелось. В сложном хаосе чувств, царившем в душе, она вряд ли была способна разобраться так сразу. Но в одном была уверена наверняка: все, что произошло, доставило ей немыслимое удовольствие. Каждое прикосновение мужчины, каждый поцелуй был приятен. И не было ни стыда, ни смущения, ни тем более отвращения, коего она так опасалась.

Но… Что-то подсказывало, все произошедшее – только наваждение, сон, мираж. Просто сейчас ночь, они одни и хотят друг друга. Придет утро – и все исчезнет, оставив лишь неловкость.

Юля долго пыталась противиться и противостоять тому, что случилось между ними. Матвей победил, получив желаемое, но она не чувствовала себя проигравшей или униженной.

«Может быть, завтра эти чувства и станут горьким осадком после ночной эйфории, но не сейчас. Да и какая разница, что будет завтра, ведь произошедшее все равно не затронуло сердце!» – эта мысль пришла совершенно неожиданно и так поразила, что она забыла про мокрые волосы, и полотенце соскользнуло на колени.