Когда рухнет плотина

– Каких ещё списках?
– изумилась Анжела.
– Я всего часа три как из Думы. Нас там ждут и гарантируют защиту.

– Кто гарантирует?

– Пурапутин, Дельфинов...

– Да господи!
– он чуть не рассмеялся.
– Они сами в этих списках идут номером первым и вторым. В городе только одна власть - армия Грыхенки. А у него расправа короткая.

– Но Грыхенко же тоже...

– Погоди, - перебил я Анжелу.
– Что вообще за списки? Откуда они взялись? Вы их сами видели?

– Видел, - ответил он уверенно.
– Нашелся один... доброжелатель, снял с них копию и показал мне. Я там тоже есть, не сомневайтесь.

– А вас-то за что?

– воскликнула Анжела.

– Значит, тоже кому-то дорогу перебежал. В нашем деле без этого не выходит. Потом, у них какая технология? Рубить головы всем, кто высовывается. Льщу себя надеждой, что я был в городе фигурой заметной. Впрочем, сейчас об этом можно и пожалеть...

– Вы сами заговорили о тридцать седьмом годе...
– произнес я. Практиковалась тогда и такая штука: конкуренту звонили и предупреждали, что ночью за ним придут. И он сам исчезал. Вроде и не настучал, а человека все равно нет...

– Думаете, меня на испуг брали? Нет. Слишком тщательная была работа, чтобы счесть её за мистификацию. Тем более в такое время... Сами понимаете, если бы кто-то хотел свести со мной счеты, он бы нашел более простой способ.

– Все это какое-то огромное и чудовищное недоразумение, - сказала Анжела.
– Может быть, провокация. Говорю вам, я со вчерашнего вечера была в Думе с Пурапутиным, и Грыхенко там появлялся. Не назовешь его любезным, но он выделил людей для охраны...

– Моя милая Анжела! Не ожидал от вас, с вашим опытом работы в мэрии, такой наивности. Вопрос в том, кого и от чего охранять. Так сказать, в какую сторону. Теперь, вместо того, чтобы обшаривать весь город, Грыхенке остается только ждать, когда все птички слетятся в клетку. Может, вам повезло, что вы попались раньше и не тем... А впрочем, вряд ли стоит рассчитывать на лучшее...

Словно в подтверждение его слов, где-то рядом затарахтел автомат, второй, затем - демонстративно долгая пулеметная очередь. Снаружи что-то кричали, стены подвала от тяжелых разрывов дрожали, и прямо по людям с писком бегали испуганные, выскочившие из каких-то своих щелей крысы. Люди кинулись подальше от окон, сбиваясь в один клубок. Анжела взвизгнула, вцепилась в меня, попыталась спрятаться за моей спиной. Бричковский, наклонив ко мне искаженное лицо, лихорадочно зашептал:

– Слушайте, Виталий, у нас мало времени. Сейчас кинут сюда гранату... Надо доставить себе удовольствие... Пока не поздно...

– Вы о чем?

Он кивнул на Анжелу.

– Вот... Такая женщина... Грех не воспользоваться, в последний раз... Кинем жребий, кто первый...

– Вы что, на мордобой нарываетесь? Что, по-вашему, порядочный человек ответит на такое предложение?

– Не то время, чтобы строить из себя порядочного...
– торопливо уговаривал он меня под аккомпанемент стрельбы.
– А если кто из нас выживет, его совесть не замучает, я вам гарантирую... Надо пользоваться моментом, даже самым последним... Или вы стесняетесь на виду? На глазах у всех и не такое выделывают...

Я начал тяжело приподниматься, остро ощущая свою беспомощность. Должно быть, гримасу боли на моем лице Бричковский принял за ярость, потому что отскочил в сторону. Но тут же по скованности моих движений догадался, какого рода недуг меня угнетает, и закричал:

– Ага, вы потому отказываетесь, что не можете?! Не будьте эгоистом, Шаверников! Тоже рыцарь нашелся! Или вам неизвестно, что эта шлюшка спала с половиной города? Нет у вас на неё никаких исключительных прав!

– Никогда не догадывался, - медленно проговорил я, - до какой гнусности может довести любовь к Бодлеру.

– Кстати, - осклабился он, - вы и не догадываетесь, чем я занимался вчера перед тем, как мы так мило беседовали на проспекте Славы! Я провел приятнейшее утро с вашей женой! Могу вас поздравить: она просто мастер орального секса!

Я плюнул ему в лицо. Он бросился на меня, попал на острые ногти Анжелы и взревел. Еще мгновение - и мы бы с ним покатились в обнимку по грязному полу. Но громыхнула дверь, раздался окрик "Смир-рно!" - мы отпрянули друг от друга и оглянулись. В раскрытой двери стоял курбатовец, наголо бритый, с андреевским крестом из пулеметных лент на груди.

– А ну, все выметайтесь!
– услышал я его приказ сквозь заполнивший уши звон.

Все, кто был заперт в подвале, медленно потянулись цепочкой на двор. Мы вышли одними из последних, едва переставляя подгибающиеся ноги. У выхода во двор стоял ещё один курбатовец, вглядывался в лица:

– Проходи... Проходи... Нагнали бомжей каких-то... Стой!
– задержал он очередного мужчину.
– А ты у нас, случаем, не чурка?

– Нет, нет!
– заволновался тот.
– Я...
– и полез в карман - вероятно, за какими-то документами. Но проверяющий смилостивился, - Ладно. Вали отсюда!
– и толкнул беднягу в спину. Тут же рядом разномастно одетые боевики держали под прицелами автоматов группу сдавшихся милиционеров. Перед ними прохаживался ещё один курбатовец, вероятно, старший - он единственный был в черной униформе.

– Русский?
– тыкал он пальцем в очередного пленного.
– Служить будешь?
– и когда тот поспешно кивал, делал знак, и помощник тут же цеплял на локоть новообращенному красную повязку.

– Да что ты их спрашиваешь!
– усмехнулся кто-то из конвоиров.
– Они ещё вчера свои ряды очистили, сами всех своих чурок перестреляли!

Тем временем настала моя очередь быть проверенным на национальную благонадежность. Я сделал шаг вперед - и тут меня окликнули:

– Да это никак Шаверников!

Повернув голову влево, я увидел чуть поодаль побитый "лендровер", кое-как выкрашенный в защитный цвет, около него - Курбатова с группой приближенных, но самое главное - Долинова в длинной военной шинели. Именно он направлялся ко мне навстречу, восклицая на ходу:

– Не ожидал, не ожидал! А это...
– он на мгновение задумался.
– Анжела Веснина, я не ошибся? Что вы тут делаете? Да, мы же незнакомы. Я - Алексей Долинов, - и он протянул мне руку, которую пришлось пожать. Такое обхождение внушало некоторый оптимизм, и мы позволили отвести себя к "лендроверу". Курбатов на Анжелу посмотрел заинтересованно, но мне лишь вяло кивнул, и они с Долиновым продолжили обсуждать какие-то свои дела. Вместе с ними был и Мамонтенок-Дима - тот самый авторитет, переметнувшийся к Долинову. Такую кличку он получил за свою неимоверную волосатость.

– ...Дельфинов своих стрелков в "Каменном городе" прячет...
– говорил Курбатов.

– Я этому козлу устрою каменный город из гранитных надгробий! огрызался Долинов. Я попытался прислушаться, но они говорили вполголоса, а как назло, рядом длинноволосый светлый парень, которому больше бы пошла косуха с заклепками, чем прожженный десантный комбинезон, громко хвастался вчерашней расправой над каким-то грузином:

– ...Они там сами все пидоры... Ну, мыла у нас не было, так мы ему, значит, дрыном в жопу, чтобы, значит, дырку расширить...