Когда сбывается несбывшееся… (сборник)

Сергей Петрович, естественно, точно так же сопровождал своих питомцев.

Наша одноклассница жила в частном доме с большим садом. Помню, в саду были накрыты столы. Меня поразило количество выпивки… Наши мальчишки напились. Потом мы полночи шли на главную площадь города. А наутро все четыре класса встретились на площади. Почти у всех парней были красные глаза, бледные лица…

— …и заблеванные новые костюмы, — брезгливо сказала дочка.

— И насколько мне известно, эта традиция не изменилась и по сей день… Но почему нужно именно напиться? — пожала плечами мама.

Она немного помолчала, а затем продолжила.

— Сергей Петрович, как и положено, до конца нес учительскую вахту, оберегая своих птенцов, уже вылетевших из гнезда. Я видела учителя на довольно большом расстоянии, постоянно теряя его из поля зрения. На площади вообще, было полно выпускников из других школ. Ночью прошел дождь. Утром он возобновился. Было сыро и прохладно. Уставшие выпускники начинали разбредаться по домам. Все когда-нибудь заканчивается… У меня новыми белыми туфлями на каблуках были растерты в кровь обе ноги, и каждый шаг по брусчатке площади отдавался болью. И ужасно хотелось спать после бессонной ночи. Я отыскала глазами учителя. Он уже был далеко. Он и его, теперь уже бывшие ученики, уходили с площади… И от этого становилось так грустно, что я еле сдерживала слезы…

— Представляю, — сочувственно сказала Света, у которой тоже глаза были на мокром месте.

— Но печаль моя светла, — сказала мама. Это как раз тот случай…

— И ты с ним никогда больше не виделась? — спросила дочка.

— Знаешь, в городе, где проживает более двух миллионов человек, легко затеряться… Но мне посчастливилось. Его я встретила, причем… дважды. Первый раз это произошло, когда и года еще не прошло после окончания школы. Я шла по центру города, направляясь на курсы, на которых тогда училась, и глаза мне слепило мартовское солнце. И вдруг меня как будто ударил электрический импульс… В толпе людей, шедших мне навстречу по широкому тротуару, я увидела учителя физики.

— А он, он тебя видел? — встрепенулась Света.

— Скорее всего, нет, — сказала мама, — он шел с каким-то приятелем и они о чем-то увлеченно говорили.

— И что ты почувствовала, когда его увидела? — спросила дочь.

Мама выдержала паузу.

— Как там поется в той песенке, которую ты без конца крутишь: «Мое сердце остановилось, мое сердце замерло»…

— А, так ты уже песенку одного из моих любимых ансамблей цитируешь, продвинутая ты моя мамуля и бабуля, — иронически заметила Света. — И пропела: «мое сердце остановилось, отдышалось немного и снова пошло».

— Да, жизнь продолжалась…

— А когда ты с ним встретилась во второй раз? — полюбопытствовала Света.

— О! Это произошло много-много лет спустя. Я уже к тому времени была, как принято говорить, женщиной, обремененной мужем и детьми…Как-то, случайно проезжая в районе университета, из окна трамвая на остановке я увидела мужчину. Что-то в его облике показалось мне знакомым…

— Это был учитель физики? Это точно был он?

— Точно, точно, — кивнула мама. — Трамвай задержался на остановке, и я могла хорошо рассмотреть мужчину… Дело было летом. Легкий загар на лице, подтянутая спортивная фигура без намека на животик…Я помню, он сам не курил, нам не советовал и увлекался спортом.

— По твоему описанию, он выглядел почти, как молодой человек… А сколько же лет ему тогда было?

Мама задумалась, припоминая.

— Думаю, что лет пятьдесят ему уже было. Конечно, он возмужал. Но эти ясные, живые глаза, я бы их никогда не спутала… И печать интеллекта на лице, которая только добавляла шарм. Это был интересный зрелый мужчина. Такие нравятся женщинам.

— А он тебя не увидел в окне трамвая случайно?

— Нет. Он вообще смотрел куда-то в другую сторону, — ответила женщина.

— А если бы он сел в тот трамвай, в котором ты ехала? — не унималась дочка.

— Но ведь не сел же, — усмехнулась мама. — Наверное, он ждал другой. И вообще, по жизни мы «ехали» с ним в разных трамваях… Понимаешь? Так распорядилась судьба. Та страница моей школьной жизни была давно перевернута. И я по сей день благодарна судьбе, что в моей жизни был этот человек…что была такая прекрасная влюбленность. Потому что влюбленность, да еще в таком возрасте, это нормальное состояние души. А помнишь, как сказал поэт: «Любви все возрасты покорны, но юным, девственным сердцам ее порывы благотворны, как бури вешние полям»…

На какое время в комнате воцарилось молчание, а потом Света сказала: «Ну, если ты мне столько интересного про школу рассказала, представляю, что ты можешь рассказать про свою студенческую жизнь»…

— Э, нет, — покачала головой мама. — Это уже совсем другая история… И говорю я так вовсе не потому, что поздний час. Просто в жизни довольно часто случается так, что студенты влюбляются в своих преподавателей, а преподаватели — в своих студентов. Женятся, выходят замуж. И это нормально. Но в моей студенческой жизни ничего такого не было. Когда я была студенткой, у меня было достаточно почитателей моего возраста…

И видя враз заскучавшую дочкину физиономию, женщина усмехнулась.

— Ладно… Был у меня такой эпизод на третьем курсе. Я никак не могла сдать «зачет» по зарубежной литературе. Преподаватель-мужчина был довольно неприятным человеком — злым, надменным, насмешливым. Студенты его не любили и боялись. А студенточки о нем вообще такие истории рассказывали…жуть… Впрочем, тебе об этом знать не надо… — Это почему же? — встрепенулась Света.

— Так вот, ходила я сдавать ему этот «зачет» трижды, — продолжала мама, как бы не слыша вопроса. — Много читала, готовилась — все, как положено. Прихожу на экзамен, начинаю отвечать, преподаватель перебивает меня на первой фразе и говорит: «Вы не владеете предметом, прейдете в следующий раз». И смотрит на меня каким-то немигающим гипнотическим взглядом, от которого холодеет все внутри…

— Ты трижды к нему ходила, и трижды он тебя выпроваживал? — удивленно спросила дочка.

— Представь себе, — сказала мама. — А сдать это предмет можно было только ему. И вдруг я случайно узнаю, что этот тип ненадолго уехал в какую-то зарубежную командировку. Скорее бегу в учебную часть за разрешением пересдать «хвост» другому преподавателю и получаю его. Прихожу на экзамен к десяти утра. Принимает довольно молодой для профессора мужчина. Захожу вместе с другими студентами с других курсов, а он мне говорит: «Подождите немного, я приму своих студентов сначала, а потом «хвостовиков». Жду… Подтягиваются и другие «хвостовики». Смотрю, он их принимает вместе со своими студентами. Захожу и я с ними. А он мне опять: «Девушка, вас я приму позже»… Все стою перед дверью в аудиторию, нервничаю. Уже полдня прошло. Профессор вышел перекусить в университетском буфете. Возвращается назад, а я опять к нему: «Скажите, пожалуйста, а когда мне можно будет зайти, я жду с самого утра?» А он и отвечает: «А вы, девушка, не торопитесь, потому что вы зайдете самой последней»…У меня сердце совсем упало…ну, думаю, как глянет в зачетку, что я уже трижды не сдала. А студенты все валят — очники, заочники, вечерники. Я пошла в буфет, выпила какого-то невкусного холодного кофе с черствым пирожком. Вернулась, опять стою, жду под дверью. В общем, зашла я в аудиторию только где-то в восьмом часу вечера…

— Ну, вот и до вас очередь дошла, — сказал совсем не старый профессор мягко, устало подперев голову рукой и пристально глядя на меня из-под стекол очков. — Давайте зачетку…

Сердечко мое екнуло. Он ее раскрыл и спросил, как мне показалось, немного иронично: «Готовитесь плохо или просто не везет вам»?

— Нормально готовлюсь: и тогда, и сейчас готова отвечать по предмету, — стараясь казаться спокойной и уверенной в себе студенткой, ответила я.

— Тогда в чем же дело? — добродушно спросил преподаватель.