Когда солнце встанет на западе

В таких условиях даже думать об ужине было противно. Мне бы кусок в горло не полез. Это точно. Да и танцевать я вряд ли способна. Как минимум, оттопчу морунцу ноги. Как максимум, запутаюсь в собственном подоле и рухну посреди танцпола, предварительно подбив ноги и Миарону.

Я в красках представила, как может это произойти и тихонечко застонала. Еще одной публичной сцены за сегодняшний вечер я не переживу.

Миарон услышал мой стон и склонился ко мне едва слышно спрашивая:

— Что? Плохо?

Я покачала головой. Хотя, и хорошо мне тоже не было. Мужчина проявил неожиданную проницательность:

— Хочешь, уйдем отсюда?

Во мне фейерверком взметнулась надежда:

— Хочу! — и тут же я осознала, что не выполнила свои обязательства — Но ведь ты заплатил за ужин и танец…

— А кто сказал, что ужинать и танцевать обязательно здесь?

Миарон чуть изогнул бровь. В его глазах появилось лукавство. Он что, ждет что я буду настаивать на ужине здесь и сейчас? Да, ладно!

— Тогда уходим!

Миарон повел меня не на центральный выход, а какими-то странными закоулками, пользуясь, по-видимому, техническими ходами. Впереди шел морунец, сидевший за соседним столиком. А когда я, услышав за спиною какой-то неясный шорох оглянулась, то обнаружила за спиною еще одного инопланетника.

Вышли мы к черному ходу. Прямо у порога гостеприимно распахнул двери огромный бронированный флайкар. Я неприлично разинула рот от изумления. На таком транспорте обычно передвигались самые известные люди планеты. Те, которые боялись терактов или сумасшедших поклонников. Кто же ты такой, Миарон?

Морунец помог мне устроиться на заднем сидении и сам сел рядом. Один из сопровождающих тоже забрался к нам в салон, второй занял место рядом с пилотом. Флайкар рывком поднялся в воздух.

Еще большее недоумение вызвал тот факт, что поднялись мы несколько выше обычных транспортных линий. В так называемый vip-коридор, пользоваться которым имели право единицы.

Я озадаченно вертела головой, не решаясь в присутствии постороннего задать мучающий меня вопрос. Рядом вздохнул Миарон:

— Таша, нам нужно поговорить. Действительно поговорить, а не поругаться, как обычно мы поступаем. Постарайся контролировать свои эмоции.

Я вспыхнула мгновенно, как спичка:

— То есть, по-твоему, во всем виновата я?

Миарон снова вздохнул:

— Не ты.

— А кто тогда?

— Никто не виноват.

— Никто не виноват, но я истеричка! Замечательно!

Я сложила руки на груди, пытаясь хотя бы таким способом отгородиться от морунца. А Миарон снова, как на аукционе, закрыл глаза и очень медленно вдыхал воздух. Медитирует от так, что ли?

Второй морунец и вовсе сидел в уголочке и с независимым видом смотрел в окно, довольно качественно прикидываясь мебелью.

Миарон между тем закончил свои упражнения и открыл глаза. От его отстраненной холодности моя злость пошла на новый виток. Ах, как же мне отчаянно хотелось стереть эту маску невозмутимости с его совершенного лица! Хотелось если не ударить, то сотворить хоть что-нибудь, чтобы этот идеальный образ дал трещину.

Миарон осторожно взял меня за руки и тихо, проникновенно сказал:

— Таша, это не ты, не твои эмоции. Вдохни как можно медленнее и как можно глубже. Представь, что вместо воздуха в тебя проникает чистая ледяная вода. Она прозрачна и искрит на солнце бледно-голубым. Эта совершенная влага само сосредоточие спокойствия. Она смывает собою все негативные эмоции, забирает их. В первую очередь уходит злость. Ты остаешься спокойной и уверенной в себе. Готовой справиться с любыми трудностями. Ты сама становишься совершенной.

Тихий шепот умолк и волшебство отступило. Я очнулась от транса. Прислушалась к себе. Внутри было тихо и спокойно. Будто не я мгновение назад от ярости буквально хотела бегать по стенам. Странный аутотренинг помог. Я готова была слушать.

Миарон внимательно на меня посмотрел:

— Справилась?

— Кажется, да. Что вообще это такое? Что со мною происходит?

— Тс-с-с, Таша, постарайся удерживать спокойствие. Я все тебе объясню. Я просто не имею права промолчать. Ты все потом поймешь. Просто постарайся контролировать эмоции и не допускать вспышек. Это опасно. Хорошо?

Ситуация мне не нравилась от слова «совсем». Я не понимала, что происходит. Мне совершенно не свойственно впадать в крайнюю степень бешенства, как случилось сегодня. Я ни разу в жизни не истерила так, как истерю в присутствии морунца. Так что да, мне нужны объяснения. На вопрос инопланетника я уверенно кивнула головой.

— Выбирай, у тебя или у меня в номере отеля?

Я задумалась только на мгновение и уверенно ответила:

— Я задолжала тебе как минимум ужин. Мне стыдно, но лучше в отель.

Миарон мягко рассмеялся.

Глава 14

Кто бы сомневался, Миарон проживал в президентском пентхаузе лучшего отеля в городе.

Персональный лифт поднял нас на самый верхний этаж. На площадке была всего одна дверь, которую и открыл один из сопровождающих. Я ступила на порог огромного номера без особого трепета. После инопланетной роскоши курортных городов земное богатство меркло.

Сопровождающие сразу же растворились где-то в глубине апартаментов. Мы остались одни.

— Таша, предлагаю тебе на свой вкус заказать нам ужин. Ты лучше знакома с местной кухней.

— Есть что-то, чего ты не употребляешь в пищу? — я отыскала взглядом дисплей пищевого терминала — Или не любишь?

Миарон колдовал у бара, смешивая какие-то напитки.

— Исключи, пожалуйста, слишком острые специи. И, желательно, чтобы было побольше белковой пищи. Нам обоим сейчас это надо.

Я недоуменно оглянулась на мужчину, но спорить не стала. Просто кроме мясных блюд заказала еще и нарезку из свежих овощей. Автомат тихо пискнул, выдавая желаемое, мне осталось только переставить контейнеры на стол.

Подошел Миарон и протянул мне стакан, до верху наполненный странной, розовато-фиолетовой жидкостью. Сосуд я брала с опаской. И еще более осторожно понюхала его содержимое. Морунец улыбнулся:

— Не бойся, там нет ни алкоголя, ни возбуждающих веществ. Только ваши соки и кое-какие морунские травы. Этот коктейль поможет тебе контролировать свои эмоции.

Моих опасений это не развеяло, но напиток я все же рискнула попробовать. Он оказался кисло-сладким, с ярко выраженным персиково-клубничным вкусом и нотками мяты, чабреца и еще чего-то пряного, но очень приятного. Я сама не заметила, как стакан показал дно. Миарон мягко улыбнулся: