Когда струится бархат

Адам накинул плащ, прилаживая застежку. Джон улыбался, поглаживая пальцем оголенную, слегка колючую лысинку выстриженной на голове тонзуры.

— Ты ведь не веришь тому, что он сказал? Брось, Адам, он просто вздумал раскрутить тебя, как камень в праще, чтобы увидеть, высоко ли ты взовьешься. Все знают, ты не виноват в смерти моего деда. Интересно, разве тебе удалось бы ее предотвратить?

— Конечно, — деревянным голосом отозвался Адам. — Я мог повесить Родри ап Тевдра задолго до того, как все это случилось. Я мог оставить его умирать на дороге при первой стычке с валлийцами. Мог даже послать с Майлсом более сильный конвой или вообще убедить его поехать другой дорогой.

— Задним умом мы все сильны, — бросил Джон с интонацией, напоминавшей нетерпимую резкость его матери, — а де Жернон явно знает, что это свойство можно легко обратить в орудие. Если бы ты оставил Родри ап Тевдра умирать на дороге, Хельвен была бы сейчас леди де Мортимер, повенчанная с убийцей собственного мужа.

Адам вскинул голову.

— Да, да, — кивая в подтверждение своих слов воскликнул Джон. — Подумай хорошенько! Воля божья временами недоступна человеческому уму.

Адам фыркнул и отвернулся к костру. Жадные языки пламени облизывали дрова и жаром обдавали лицо.

— Собираешься ты преследовать этого парня?

Адам вздохнул и покачал головой.

— Если решать мне одному, нет. Давидд ап Тевдр мертв, а Майлс не захотел бы мести. Он привязался к этому мальчишке и возлагал на него большие надежды. Думаю, твой отец все поймет правильно. В нем тоже течет валлийская кровь. Кто меня беспокоит, так это люди типа де Жернона. Им нравится воевать, и они готовы на все, чтобы развязать бойню.

Джон опустил руку.

— Де Жернон, может быть, и хочет начать войну с нашими соседями-валлийцами. Но дальше желаний ему не продвинуться. Когда наш отец выскажется против, так оно и будет.

— Очень надеюсь на это, — тихо заметил Адам. — Так как лично я считаю, что де Жернон испытывает нас на прочность с прицелом на будущее. На месте твоего отца я бы незамедлительно постарался укрепить Кэрмель и Оксли от будущих нападений, причем, не с валлийской стороны.

Внезапно Джон разразился безудержным хохотом.

— Не смеши меня! Может быть, де Жернона никто не назовет благородным рыцарем, но уж войну со своими соседями он вряд ли станет затевать!

— Конечно. В нынешней ситуации не будет, — согласился Адам. — А что, если завтра король умрет?

— Все бароны присягнули на верность Матильде, — заметил Джон уже серьезно.

— А многие ли останутся верны своей клятве? Де Жерноны? Де Брикессар? Бигод? Де Мандевиль? Или твой лорд Лейчестер? Ну-ну! Учитывая, что Уильям ле Клито ждет своего часа, и отец его все еще жив, не говоря уже о претендентах из окружения Блуа, — боже, да все владения Генриха охватит война. Она может заполыхать в один миг.

Джон опасливо перекрестился и передернул плечами, явно не из-за промозглого февральского вечера.

— В таком случае надо денно и нощно молиться за здравие короля, — заявил он. Оглянувшись, Джон заметил Ренарда, который сопровождал самого младшего из братьев, возившегося с маленьким щенком гончей. Он улыбнулся.

Ренард громко смеялся, от хохота слезы катились по щекам.

— Извините, — с трудом произнес юноша, — я знаю, сейчас не время для веселья. Но только что щенок Уилла сделал Ранульфу де Жернону то, что мы все хотим сделать, да не осмеливаемся!

— Что, укусил его? — поинтересовался Джон, начиная злорадно ухмыляться.

Ренард покачал головой и вытер рукавом слезы.

— Нет! Пописал ему на ногу! А вот Уилл в самом деле укусил де Жернона, когда этот тип выхватил кинжал. Я за шиворот оттащил пацана вместе с его собакой подальше от неприятностей. Папа сам разберется. Господи боже мой! Жаль, что вас там не было!

— Он хотел воткнуть нож в Брита! — захныкал Уильям и присел на корточки возле собачки, заливаясь слезами от обиды и злости. Маленькими ручонками малыш обхватил шею своего лохматого друга. Щенок заскулил и по-приятельски лизнул красным язычком мокрое лицо мальчика.

Ренард взъерошил густые черные кудри Уильяма.

— Не бойся, никто тебе и твоему Бриту ничего не сделает. Наверно, мама побранит тебя за плохое поведение, да и папа рассердится, так как неприлично кусать гостей, даже своих врагов. Но я сомневаюсь, чтобы тебя серьезно наказали. Может, папа даже даст тебе тот меч, о котором ты мечтаешь уже полтора года!

Лицо Уильяма просияло, и глазенки заблестели.

— Серьезно?

Ренард подмигнул.

— Имей терпение, сам увидишь... — Юноша протянул брату красивую тонкую руку. — Ладно, пойдем. Я ведь должен отругать тебя и уложить в постель.

— Но я хочу есть, — с жалобным видом взмолился Уильям.

Ренард улыбнулся, обнажив белые зубы.

— И я хочу, я даже половины своего ужина не успел съесть. Ничего, надеюсь, на кухне отыщем медовое печенье. Эта пища хоть будет повкуснее, чем нога Ранульфа де Жернона!

Адам расхохотался и махнул рукой, отсылая братьев прочь.

— Надеюсь, у тебя нет никаких дел с этой маленькой светловолосой девчонкой с кухни? — Джон ехидно улыбнулся.

— Как же, есть, — ответил Ренард с самым серьезным и невинным видом, — надо отведать ее медовое печенье.

Адам и Джон проводили взглядами юношу, мальчика и собачку, которые пересекли двор и сошли по ступенькам в одну из кухонных построек. Плечи Джона сотрясались от смеха. Он сложил руки под сутаной и заявил, улыбаясь, но задумчивым тоном:

— Новому господину Милнхэма-на-Уай и Эшдайка, которым он станет по завещанию деда, как видишь, всего семь лет от роду.

Адам потеребил пальцами кусочек меха, свисавший на подкладке накидки.

— Я могу понять, почему эти владения не достались Ренарду, — неторопливо проговорил он. — Ему предстоит наследовать все графство, поэтому он не будет нуждаться в этих владениях. Ну а ты, став священником, не можешь продолжать линию рода законным образом, почему исключаешься.

Джон фыркнул, но согласно кивнул.

— А как же Гарри? Он ведь третий сын. Почему Майлс обошел его права в пользу Уильяма?

— Гарри получит Оксли, когда достигнет совершеннолетия, — спокойно объяснил Джон. — Как и Эшдайк, это владение было приданым моей бабки-англичанки. Поместье небольшое, но и там можно неплохо жить. Скорее всего, дедушка отдал его моему отцу, когда его посвятили в рыцари. Папа намерен сделать такой же жест в отношении Гарри. Если бы Эшдайк и Милихэм-на-Уай тоже достались ему, то Уиллу не осталось бы ничего, кроме меча, кольчуги и коня. А наш дедуля всегда по-особому относился к Уиллу. Как, кстати, и к Хельвен.