Когда танцует Доринда
Шрифт:
С другой стороны, если допустить, что Тимоти Рурк был все-таки прав…
Шейн покачал головой, отгоняя от себя неприятные мысли, и повернул ручку стеклянной двери, ведущей в приемную адвоката.
Пышная блондинка, восседавшая за столом из светлого дерева напротив входа, была под стать окружающей ее обстановке. Распущенные по плечам волосы, слегка завитые на концах, и в меру загорелая нежная кожа эффектно смотрелись на фоне нежно-розовой стены за ее спиной. Ее длинные золотистые ресницы были слегка опущены, ухоженные пальцы живописно лежали на клавишах пишущей машинки.
Ноги
— Я расследую обстоятельства смерти одного из клиентов мистера Гибсона,— пояснил Шейн.
Гиацинтовые глаза секретарши потемнели.
— Следует ли понимать ваше заявление, что вы явились сюда из полиции и имеете все официальные полномочия? — произнесла она ледяным тоном.
Шейн стащил с головы шляпу и, взъерошив пятерней непокорные рыжие волосы, уселся на край стола.
— Вы маленькая лгунья,— произнес он, добродушно подмигивая очаровательному церберу.— Вы прекрасно знаете, кто я такой, и вероятно разделяете убеждение вашего шефа, что я являюсь соучастником заговора против Мильтона Бреуера.
Вместо ответа она презрительно вздернула пикантный носик.
— Мне необходимо знать о телефонных вызовах, имевших место вчера в середине дня,— терпеливо продолжал Шейн.
— Вы хотите поговорить с мистером Гибсоном?
— Я хочу поговорить с вами, детка, особенно об одном телефонном разговоре.
— Сожалею, но ничем не могу вам помочь. Меня не было в офисе всю вторую половину дня.
— Посещали бассейн, крошка?
— На два часа у меня был запланирован визит в парикмахерскую, и мистер Гибсон был настолько любезен, что разрешил мне не возвращаться в контору.
— Приводили в порядок свои локоны? — поинтересовался детектив, наклоняясь вперед и проводя узловатым пальцем по шелковистым прядям.
Та не двинулась с места и даже не взглянула на детектива, и только когда он убрал руку, заботливо поправила локон.
— Чего боится Гибсон? — резко спросил детектив.
— У меня не создалось впечатления, что мистер Гибсон вообще чего-то боится.
Она вновь опустила свои длинные пушистые ресницы и демонстративно положила пальцы на клавиши машинки.
— Как хорошо вы знали Бреуера? — настаивал Шейн.
— О, я видела его всего один или два раза, когда он приходил в офис для консультации с мистером Гибсоном,— сказала она безразличным тоном.
— А его жену или партнера?
— Миссис Бреуер однажды сопровождала мужа, чтобы подписать какие-то бумаги. Мистера Годфри я никогда не видела.
— Тогда как вы отнесетесь к идее поужинать сегодня вечером? В «Ля Рома» выступает потрясающая танцовщица — Доринда!
Заманчивое предложение не произвело на секретаршу ни малейшего впечатления. Она по-прежнему оставалась безучастной и надменной.
— Я никогда не ужинаю с незнакомыми мужчинами. Так вы желаете увидеться с мистером Гибсоном?
Шейн ответил утвердительно, и девушка нажала кнопку звонка, после чего жестом предложила ему проследовать в глубину конторы.
Взгляду детектива открылась просторная комната,
раза в три больше его собственного офиса, со сверкающим паркетным полом и дубовыми стеллажами для папок с документами. В центре размещался огромный письменный стол, за которым во вращающемся кресле сидел Эллиот Гибсон. Он не удосужился встать при появлении посетителя, но небрежным жестом холеной руки предложил тому садиться.— Я не сомневался, что рано или поздно вы навестите нас, Шейн,— произнес он вместо приветствия.
Носком ноги детектив пододвинул один из свободных стульев и уселся напротив адвоката.
— Нам необходимо подтвердить опознание тела Бреуера,— информировал он хозяина кабинета.— У вас есть его фотография?
— У меня нет ни одной его фотографии,— объявил Гибсон.— Более того, я сомневаюсь, что таковая вообще существует.
Мастерски придав лицу выражение крайнего изумления, детектив уставился на адвоката.
— Даже любительского снимка?
— Боюсь, что нет, Шейн,— Гибсон откатился в своем кресле подальше от стола и снисходительно улыбнулся.— У Бреуера была идиосинкразия к фотографии, перераставшая в настоящую манию. Я припоминаю, что однажды, кажется в ночном клубе, бродячий художник сделал карикатуру на него. Так что бы вы думали? Бреуер немедленно заплатил ему десять долларов, выкупил рисунок и тут же разорвал его в клочки. Во всех прочих отношениях он был абсолютно нормальным человеком. Но я не понял, что означают ваши слова о необходимости повторного опознания. Какие основания могут быть у полиции сомневаться, что тело убитого человека принадлежит Бреуеру?
— Кое-какие весьма странные факты появились за последние часы,— произнес детектив бесстрастным голосом.— Например, я полагаю, что вы хорошо знали Хирама Годфри?
— Вполне достаточно для моих целей.
— Хорошенько обдумайте ваш ответ,— предупредил адвоката Шейн.— Составьте для себя мысленный портрет Годфри и затем попытайтесь припомнить убитого человека. Забудьте на время о крашеных волосах, костюме Бреуера и нанесенных увечьях. Ответьте мне, мог ли этот труп принадлежать Годфри, а не Бреуеру?
— Нет,— решительно ответил Гибсон.— Ничего общего! Бреуер был спокойным, весьма работоспособным и, я бы даже сказал, весьма дотошным джентльменом.— Адвокат замолчал, задумчиво нахмурил лоб и затем продолжал.— Что касается Годфри, то я бы охарактеризовал его как человека, интересующегося только личным благополучием, как взрослого ребенка, находящего удовольствие в детских играх и грубых развлечениях. Он много выпивал и вращался преимущественно в спортивных кругах Майами. Одним словом, партнеры были полной противоположностью друг другу.
— Но ни одна из указанных вами черт не имеет отношения к физическому облику человека,— заметил Шейн.— Сам Бреуер начал свое описание Годфри с того, что предупредил, что они были примерно одинакового строения и веса.
— Ваше замечание просто нелепо,— заявил Гибсон, сопровождая свои слова высокомерной улыбкой.— Даже если оставить в стороне абсолютную нелепость вашего предположения, не забудьте, что ваши люди следовали за Годфри вплоть до трапа самолета, на котором он вылетел в Нью-Йорк.