Когда тают льды. Песнь о Сибранде

– Почему же альды не взяли с собой такого… проводника?

– Взяли, – досадливо махнул рукой Люсьен. – Пока тебя искали, нашли нескольких. Тебе решили не говорить: непонятно, как бы ты отнёсся к смерти соотечественников. Господин Нуарэ, если помнишь, долго подбирал нужный… ключ. Царство воздуха пропускает не всех. Потребовалась добровольная кровь Стонгарда!

Брутт, хмыкнув, хлопнул меня по плечу и тут же с шипением отдёрнул ладонь: языки призрачного пламени прорвались через кожу, обожгли чужую плоть.

Я думал. Почему-то мне казалось, что Люсьен и сам до конца не понимает, как же так вышло, что они пришли к вратам без нужного человека. Долго размышлять я ему не дал: понял, у кого нужно об этом спросить. Вот только будить госпожу Иннару я сейчас не собирался.

– Как давно вы знакомы?

Люсьен проследил за моим взглядом и понимающе хмыкнул.

– Покоя не даёт? Ох, варвар! Жаль мне тебя… Да… с детства почти. В тот же год, когда я попал в обучение к Сандре. Старушка познакомила меня со своим другом, мастером Дамианом, а уж с его дочкой мы сразу сошлись: всё-таки одного возраста, одних интересов. Всегда была смышлёной, только… дикой немножко. Да и сейчас… – Люсьен покачал головой, глядя на мирно спящую Деметру, пока я тщетно боролся с нахлынувшими эмоциями.

Отмахнуться от страшных догадок не получалось. Всё громче звучали слова покойного мастера Дамиана, всё сильнее шумело в тяжёлой голове.

– Да что с тобой, варвар?

Я с трудом перевёл взгляд на обеспокоенного колдуна. Уже почти наяву я слышал голос Сильнейшего: «казалось, только вчера под ногами путался, всё по простейшим вопросам к мастеру Сандре бегал; в глаза, как матери, заглядывал…».

– Мелкими такими казались, ничтожными… – не в силах совладать с внутренним голосом, вслух повторил я, – да и он мне всё ещё виделся прибившимся щенком… Вот ведь, вырос, заматерел…

– Может, Деметру разбудить? – приподнялся Люсьен. Оранжевые отблески упали на встревоженное лицо, отразились крошечными искрами в тёмных глазах. – Ты же сейчас вспыхнешь, как соломинка, варвар…

– Ты убил Сильнейшего?

Люсьен замер – точь-в-точь зверь перед прыжком. Восковой маской застыли на лице смешанные чувства, обожгло меня внутренним смятением. Я знал, перед каким выбором сейчас стоял молодой брутт. Жажда крови, стремление к власти, честолюбие и разочарование, усталость и боль, растерянность, надежда…

Я медленно поднялся, сокращая расстояние между нами. Жар сердца огня плеснул изнутри, накрыл собеседника тёплым покрывалом…

Надежда победила.

Рухнув обратно на корягу, молодой колдун запустил обе руки в обожжённые смоляные пряди, низко опустил голову.

– Что ещё ты знаешь? – глухо спросил он.

– Знаю, что тебе нужно выпить, – доставая бутылку из походного мешка, как мог спокойно ответил я. – Только не знаю, почему.

Люсьен вскинул растрёпанную голову, глянул на меня странным взглядом. Криво усмехнулся.

– Наблюдательный, – хрипло похвалил брутт. – Говорил же – будет толк. Дай!

Я молча протянул бутылку; молодой колдун вырвал пробку и тотчас приложился к горлу, лихорадочно заглатывая глоток за глотком. Осушил едва ли не всю бутыль сразу, с трудом оторвался, провёл ладонью по покрасневшему лицу. Сипло рассмеялся.

– Всё верно, варвар, – уже спокойнее проговорил Люсьен, не выпуская бутылки из рук. – Мне нужно пить, чтобы она не слышала. Не контролировала. Не убивала… Понял, нет?

Я ответил не сразу, хотя сердце внутри билось с удвоенной силой. Присел обратно на корягу, поближе к напряжённому, как тетива, брутту.

– Тогда… на мельнице… ты поэтому…

– Когда я пью, она теряет контроль, – Люсьен глотнул ещё раз из бутылки и быстро заговорил, – но я пошёл с вами в Унтерхолд не за этим. Да, я устал от… её присутствия. Я просто… просто…

Брутт мог и не продолжать: я понял. Дух знает, сколько лет Люсьен находился в подчинении у ведьмы! И если не всё в нём умерло после того, что он испытал – значит, и сам молодой колдун оказался крепким орешком. Слабая нить тянула его к свету – но это всё равно, что детскими руками тащить из колодца буйвола. Безумная блажь Люсьена обернулась отчаянным желанием ощутить себя таким же, как все. Почувствовать человеческое тепло. Жизнь…

– Ведь это ты вступился за меня перед этим болваном Мартином, – продолжал брутт, глядя в костёр, – и остальными. Ты… Тёмный, варвар! Я не знаю, почему вдруг… я к тебе так привязался. Но кроме тебя, больше никто… никогда… Там, на мельнице. Я всё помню. Перед этим старым ослом меня защищал. Выхаживал, как…

Сердце огня горело внутри всё ярче, питаясь эмоциями молодого колдуна, как костёр сухими ветками. И Люсьен сдавался его влиянию с обречённой готовностью, прихлёбывая крепкое вино из горла большой бутылки.

– Это она меня наказала. За то, что ослушался. Ушёл из гильдии. Напился до беспамятства, вышвырнул её из головы, как пробку. Мне не привыкать, варвар: она часто так развлекалась. Просто в этот раз ты был рядом…

– Она, – эхом повторил я. И бросился, как в омут, – мастер Сандра?

– Подобрала меня на улицах Лидса, – невесело усмехнулся Люсьен. – Сказала, что позаботится. Я подумал, богатенькая старушка со своими тараканами. Мне тогда было нехорошо, варвар: я тут же запрыгнул к ней в карету. Она привезла в тёплый особняк, нас встретили слуги. Меня обогрели, накормили, переодели. Первый месяц я просто оттаивал под её боком. Казалось, что попал в небесные чертоги… Не вини меня, староста: ты и сам попал под обманчивое впечатление, не так ли? Добрая женщина с пухлыми руками и большим сердцем…

Люсьен передёрнулся от воспоминаний, съёжился под боком.

– Она учила меня. Вначале простому, мне даже нравилось. Огоньки на пальцах, корка льда под ногами по малейшему желанию… мне легко давались тёмные искусства. Жить в её особняке казалось весёлым делом: к ней всегда приходили взрослые, они решали свои вопросы в закрытом кабинете. Иногда приводили детей. Таких же, как я. Кого-то оставляли у мастера Сандры, кого-то уводили прочь. Братство Ночи – не вымысел, Сибранд, оно существует. Сейчас понимаю – нас готовили. Растили армию профессиональных убийц. Не все дети обладали магическими способностями – из таких лепили бойцов, стрелков и наемников. Я был лучшим среди тех, кого учили магии: ещё в детстве я набрал свои первые три круга. Тогда же Сандра познакомила меня с некромантией… в гильдии это называют магией тьмы. Я был ребёнком, Сибранд, – Люсьен отчаянно вцепился в горлышко бутылки, – я испугался. Я многое повидал на улицах, но то, что показала она…

Брутт умолк, а меня обдало волной липкого страха. Люсьен приложился к бутылке, допивая вино большими глотками, и снова заговорил – быстро, торопясь.

– Я сбежал. Беспризорниками мы прятались в канализации, но иногда нас брал к себе на ночь местный исповедник, служитель Великого Духа. В Лидсе только один храм, брутты не слишком религиозны… паства его была небольшой, доход малым… но он всегда находил, чем нас подкормить. Впрочем, мы предпочитали воровство: слишком скудными были его гостинцы. Я укрылся у него, – Люсьен на миг умолк, а меня обдало брызгами горечи и пустых надежд. – Сандра нашла нас на следующее же утро. Она… размазала старого духовника по стенам его же жилища. И заперла меня с ним до утра. Больше я не убегал.