Когда-то моя половинка...

– Ты помнишь Любимого?
– спрашивает меня меж тем Ася, когда мы поднимается на третий этаж, к кабинету математики.

– Старого и скрюченного старикашку?
– припоминаю я.

– Ага, говорят, в этом году он взял нас, и поэтому всем нам копец.

– Ну, просто здорово!
– восклицаю я. Никогда не понимала алгебру, а уж геометрия для меня была вообще тихий ужас. Любимов Семен Александрович был действительно учитель старой закалки и требования у него были жесткие, ученики даже не учившиеся у него, о нем знали. А это много значило.

Когда мы заходим в класс, я понимаю, что вчера на линейке не было и половины моего нового класса.

– О, Кирова!
– восклицает кто-то с задней парты, поворачиваю голову. Ну, конечно, Андрей Совушкин. Он остался таким же невысоким парнем, правда отпустил свои светлые волосы, так, что челка падала на голубые глаза. И до сих пор он мне мало приятен, - сколько лет, сколько зим!

– Всего две, - отзываюсь я, мы с Асей устраиваемся за третьей партой первого ряда, Василиса уже сидит перед нами, а конкретнее передо мной, возле окна.

– Привет, девчули, как добрались?
– тут же поворачивается к нам Вася.

– С силой, - отвечает Ася, - и волей, иначе бы я лично еще спала часов пять, как минимум.

– А меня разбудил мамин завтрак, - отзываюсь я.

– Твоя мама научилась готовить?
– удивляется Ася.

– Нет, - говорю я и, переглянувшись с подругой, мы смеемся.

– Похоже, в этом бренном мире странная не только я, - хмыкает Вася.

И тогда заходит он. Черт, готова поспорить, что мое сердце екает, как только я его вижу. И почему, мне интересно, это происходит даже сейчас?

Егор очень изменился. Черты лица стали грубее, короткие черные волосы, волевой подбородок, непривычно хмурое выражение лица. Нет и следа того веселого, задорного мальчишки которого я знала когда-то. Он явно подрос за период моего отсутствия и такое чувство, что года два вместо завтрака, обеда и ужина он принимал стероиды, потому что под темной футболкой явно проглядывается рельеф мышц. И более того, из- под рукава футболки выглядывает какой-то замысловатый узор, явно сделанный на предплечье. Ещё и татуировка, словно всего остального мало. И за тот короткий миг, когда его взгляд останавливается на мне, я вижу безразличие ко всему. Я даже не уверенна, узнает ли он меня вообще. Да и кто я такая, мы давно уже никто. Но чувствовать какой-то ненормальный трепет в его присутствии я не перестаю. И это плохо. Очень - очень плохо.

В общем, он проходит на заднюю парту и приземляется на стул, рядом с Костей Дружевым, видимо, они до сих пор дружат.

– Хватит, - шепот Ася заставляет меня отвести от него взгляд. Как раз в этот момент и заходит Любимов. Этот учитель не разглагольствует на тему добро пожаловать в школу, больше, чем две минуты, и сразу переходит к сути урока. К сожалению.

– Я думала, у тебя прошло, - шепчет мне Ася, чуть позже.

– Ты о чем?

– Болезнь под названием "Смоленко", - теперь она говорит так, что даже я еле ее слышу.

– Ты спятила, нет у меня ничего, - отмахиваюсь я, пытаясь сохранить невозмутимый вид и уследить за доской.

– Ага, конечно, нет, - соглашается Ася, не веря ни в одно мое слово. Нет, я не болела Смоленко, и два года на Урале, я практически не думала о нем. Ну, практически. Просто, наверное, глядя на него, вспоминается детство, вот и трепет. Вот и все, что ещё может быть? Тем более не так уж он и красив. Глупости какие.

– Девушки, - обращается к нам Семен Александрович, - давайте разговаривать на перемене.

Вот тебе и скрюченный старичок, а успевает и за доской следить и за нами.

Все последующие уроки прошли в обычном режиме, учитывая, что Егор после второго ушел, мне стала дышать намного легче. Не знаю, как он это делал и почему, но все время пока он был со мной в одном помещении, мои мысли были только о нем. И больше всего меня злило, что меня цепляет его безразличие, и то, что он даже не подошел. Хотя головой я понимаю, что подходить ему незачем.

– Девчули, вот, что хотела сказать, - Вася останавливается на перекрестке, когда мы уже после школы идем домой, - у меня днюха, и мы собираемся небольшим кругом...Конечно, Женю я приглашать не очень хотела...

– Ну, знаешь, - возмущаюсь я.

– А как ты хотела? Отняла мою лучшую подругу, - Вася улыбается и касается моего плеча, - в общем, мои друзья немного не такие, так что не пугайтесь.

– Не такие? Это как? У них две головы?
– спрашиваю я с любопытством.

– Вроде одна, хотя иногда возникает мысль, что ее совершенно нет, - отвечает Вася и смотрит на часы, - ладно, я полетела, у меня ещё английский. В семь, в субботу, жду.

– Она забавная, и одевается чудно, - замечаю я.

– Она крутая, - отзывается Ася, - а теперь давай поговорим о твоей задержки дыхания на двух первых уроках.

– Пф, ты что, какая задержка?
– делаю вид, что не понимаю я.

– Егор Смоленко называется, если ты забыла.

– А причем здесь он?

– Ты на него вылупилась и готова была съесть прямо там без хлеба и масла.

– Ася, не выдумывай, чего нет. Просто посмотрела на своего одноклассника и удивилась тому, как он изменился за два года. Не больше.

– Сомневаюсь я что-то, - Ася смотрит на меня, - просто, будь с ним осторожна про него много слухов в школе ходит, я, конечно, не верю во всю эту чушь. Но в одном они все сходятся.

– В чем?
– кажется, я затаила дыхание.

– Что Евгении Кировой нужно держаться от него подальше.

– Ну, очень смешно, - замечаю я, - просто обхохочешься, ржу, не могу!

– Я серьезно, от него и… Кости, на всякий случай.

– А Дружев ведь тебе нравился, - неожиданно вспоминаю я, - да, да, в шестом классе, помнишь?

– В шестом классе мне и Бред Пит нравился, - отзывается Ася, затем слегка хмурится, - а нет, он мне и сейчас нравится.

Это заставляет меня улыбнуться. Как же все-таки хорошо дома, как же хорошо с Аськой. Как хорошо в школе, даже пусть с некоторыми нюансами. Дом, милый, дом.

Егор

Удар, удар, передышка. Снова удар. Ненавижу. Презираю. Убью. Боксерская груша идеальный способ чуть-чуть остыть. Чуть-чуть. Сегодня я столкнулся с тем человеком, из-за которого моя семья развалилась, из-за которого моя мама ушла в долгий запой. Из-за кого мне пришлось отказаться от той, которая по сей день вызывает бурю внутри меня. Из-за этого человека я остался совсем один.